– Это Береза. Ну что, хлопцы, начали экзекуцию? Только приступили? Ша! Оставьте его! Что значит почему? Я так хочу! То-то… Никуда он не денется! Зачем? Кровь решил разогнать. Объявляю царскую охоту! – Береза захохотал. – Пусть побегают! Он вместе с залетным намылился когти рвать отсюда. Куда? Чую, хотят до Материка добраться. Хо-хо… Четыре бочки. Я не шучу! Вы его там не слишком поломали? Руки, ноги целы? Суповой набор мне не нужен. Мне заяц нужен с копытами! Чтобы драпал и петлял! Люблю живность! А ты, дура, чего смеешься? Думаешь, у них пушек нет? Я Гешку знаю! Запасливый паренек! Что ты, и не думай! Пусть вооружаются. В этом же весь смак! Так что лучше пока свой жилет заштопай! И залетный этот тоже не дурак: думаю, пушку в руках держал. Ох, поохотимся! Да, позови-ка Ванька, хочу ему одно поручение дать…

Выйдя из дома Березы, Донской почувствовал, что за ним следят. Несколько раз он оборачивался, но ничего не заметил: редкие пешеходы брели кто куда, и постепенно ощущение тревоги рассеялось. «Да они тут не живут, а спят! Бармин говорит, отсюда не выбраться. Это отсюда-то? Из этой сонной дыры?»

Раздались чьи-то торопливые шаги. Донской обернулся и увидел высокого, одетого в защитный костюм мужчину, стремительно идущего ему наперерез.

Глеб остановился и улыбнулся мужчине, думая, что это зомби и потому лучше проявить дружелюбие. Зомби энергично размахивал руками, губы его были плотно сжаты, а светло-серые глаза неотрывно смотрели на Донского. Глеб понял, что сейчас произойдет что-то непоправимое. Нет, он не сможет защититься от этого двухметрового громилы: зомби сомнет его, раздавит…

Рефлекторно вскинув руки к лицу, Донской шагнул назад и отклонил корпус. Железный кулак громилы чиркнул его по носу, а тяжелое, словно отлитое из чугуна плечо жестко толкнуло в лицо. Зомби промахнулся, но сохранил равновесие.

– В чем дело, приятель? – закричал Глеб, делая нырок и счастливо избегая мощного бокового удара.

Зомби неожиданно ударил Донского ногой в грудь. Тот рухнул наземь, теряя ощущение реальности. Когда через мгновение Глеб пришел в себя, зомби стоял над ним с пистолетом, направленным ему в лоб.

– Вот ты и набегался, сайгак! – выдавил из себя зомби.

Почувствовав на лбу холодное дуло, Донской зажмурился.

Справа донеслось чье-то короткое, похожее на всхлип дыхание, и в следующий момент зомби закричал.

Донской открыл глаза: Серый висел на сжимавшей оружие руке могучего зомби. Прижав уши и прикрыв глаза, он яростно работал челюстями, перегрызая кисть зомби.

Зомби скрипел зубами, пытаясь задушить собаку. Его пистолет лежал на земле. Глеб вскочил и, вложив в удар всю силу, по дуге – сверху вниз – послал кулак в челюсть зомби. Громила рухнул на колени, продолжая борьбу с собакой. Серый выпустил его изуродованную кисть и тут же вцепился ему в горло. Громила отчаянно захрипел. В его левой руке сверкнул нож, но он не успел нанести собаке удар. Глеб перехватил его руку и, разжав синие от напряжения пальцы, вырвал нож.

Зомби забулькал, захрипел, повалился набок, прекращая сопротивление.

Донской схватил Серого за шкуру.

– Отпусти его! Оставь! Борман, фу!

Пес глухо рычал, он не собирался отпускать свою добычу. Тогда Донской обеими руками разжал челюсти собаки.

Зомби стонал, лежа в луже крови, а Серый угрожающе рычал, в любую минуту готовый броситься на врага и добить его.

Донской сунул в карманы плаща нож и пистолет зомби и побежал к мастерским.

– Мастер! Где ты? – крикнул Донской.

Из-за ящика высунулась испачканная кровью морда Серого. Пес тяжело дышал. «Бежал следом! – с благодарностью подумал Глеб. – Если б не он… »

Навострив уши, Серый смотрел на Донского – словно пытался разгадать его мысли. Глеб прошелся по ангару. Нигде никого. Около вездехода он заметил капли крови.

У дверей мастерских на старых автомобильных шинах лежали четыре бочки с горючим.

На Донского навалилась тоска. За какие-то несколько часов ему смертельно надоел этот край земли с его тайнами и аборигенами, то осыпающими его милостями, то приставляющими ко лбу пистолет. Он возненавидел небо, веющее холодом мертвецкой, и тундру, разноцветную, как лоскутное одеяло на русской печи.

Он словно налился ртутью. Хотелось рухнуть лицом вниз и, раскинув руки, плакать, плакать, плакать, пока… не проснешься с больной головой у себя в номере в измятой одежде поверх одеяла. Пусть похмельным и смертельно тоскующим по мгинским болотам, но только там – в бананово-лимонном райке, где все наперед известно, где завтрашний день сам о себе заботится, а ты лишь функционируешь зубчатым колесиком, блестящей пружинкой, механически исполняя свою обязанность жить…

Его легкая, полная надежд шхуна, вырвавшаяся из пропахшей мидиями гавани, легкомысленно проскочила тот последний рубеж, где еще можно справиться с волной и, взявшись за штурвал, вернуться на крути своя.

Волны швыряли шхуну, как пустую бочку, и шквальный ветер каждую секунду грозил бросить ее на скалы…

Донской едва не завыл от беспомощности.

Нет, в это нельзя было поверить. Он – террорист. На него объявлен розыск! Его только что чуть не убил зомби! Бред, безумие!

Глеб без сил опустился на ящик.

«Зачем я сюда прилетел?! Нет, я сошел с ума… Юра погиб, погиб, погиб! А я террорист!.. »

Выскочив из своего укрытия, Серый с лаем бросился в дальний угол ангара.

Из-за бочек, кряхтя по-стариковски, выбрался Бармин, осторожно прижимая руки к ребрам. Лицо его было в кровоподтеках. Качаясь из стороны в сторону, он подошел к Донскому.

– Кто тебя? – спросил Глеб.

– Сам знаешь кто… Думал, кончат! – прохрипел Бармин, сплевывая черную слюну. – Я знал, что Береза до меня доберется. Правда, не думал, что так скоро! Очень они покуражиться любят.

– А на меня один из местных напал. Спасибо Серому: вцепился истукану в горло и, кажется, загрыз.

– Значит, и за тебя взялись, – криво улыбнулся Бармин и понимающе покачал головой. – Ты горючку достал?! Неужели дал Пантюха?

– Береза!

– Береза? – Бармин сел рядом с Донским. – Тогда ясно. Рейхсфюрер объявляет охоту!

– На кого?

– На меня… Ну, и на тебя заодно. Непонятно только, зачем он зомби к тебе послал.

– Знаешь, Бармин, – Донской задумчиво смотрел на улегшегося рядом пса, – а меня ведь ищут. Москва объявила розыск. Береза телеграмму показывал. В моем багаже, который остался в Москве, оказалась бомба. Но это не мой чемодан! В гостинице подарили взамен украденной сумки… Кажется, меня хотели убрать. Выходит, не зря я из одного борта в другой прыгнул!

– А! – махнул рукой Бармин. – Теперь хоть все ясно: Береза не оставил нам ничего, кроме драки. Знал бы ты, как он любит подраться!. Что ж, покажем ему зубы. Верно, Борман?

– Горючку он дал бесплатно! – сказал Донской. – Но почему?

– Потому что за игрушки надо платить! Он устраивает охоту на двуногих, а это стоит четырех бочек горючки!

– Кажется, я начинаю понимать, что за дерево этот Береза, – вымученно улыбнулся Глеб. – Деваться мне теперь некуда: здесь зомби, в Москве – тюремные нары… Ты говорил, у тебя арсенальчик имеется?

Странное это место на земле – Заполярье. Кругом ни деревца – только ширь, изъеденная ленивыми змеями ручьев да речушек, гладь, покрытая не то бархатом, не то велюром мхов и карликовых растений. И сопки, сопки, черные сопки. Летом нет ночи, и можно свихнуться от бессонницы, а зимой нет дня, и лучше не просыпаться совсем, чем в полдень считать звезды на небе…

Солнце светило без передыху. Шли уже третьи сутки пребывания Донского в Поселке, и он потерял нить времени.

Когда вездеход завелся и заревел на всю окрестность, Бармин предложил Донскому отдохнуть на лежаке с гнилым матрасом, накрытом оленьей шкурой.

У Глеба слипались глаза, и он покорно побрел к лежаку. На нем был ватный костюм, кирзовые сапоги и подшлемник. Не раздеваясь, он рухнул на лежак.