Люк был далек от того, чтобы идеализировать мир – как он уже говорил Лее, жизнь на Татуине мало к этому располагает. Иллюзии – пожалуй, отец был единственной из них, и именно в эту слабую точку попала молния. Какая странная метафора для правды, но вчера он чувствовал себя именно так. Не взрослым человеком – маленьким мальчиком, смотревшим на дюны. Он думал, эти чувства ушли... ан – нет, оказалось, что он, Люк Скайуокер, просто задавил их в себе, затравил, загнал в дальний угол души чтобы... не болело. А чувства этого не любят. Они спрятались – а потом неожиданно нанесли удар. Со вполне предсказуемым результатом – они крепко влипли. Он, Люк, поставил под удар тех, кто желал ему добра? Молодой человек пробежался по воспоминаниям: да, это так. Линнард, Лея, Хан – пусть и не целиком, пусть, частично преследуя свои цели, но они думали о нем. Сочувствовали, да. А вот Сид этого не делал. Сид стоял в стороне, и думал – об Энекине. Очень неожиданное открытие. Да, именно в эти моменты Император выглядел по-настоящему, чувствующим. В другие – лишь хорошим игроком. Люк как таковой задевал его очень мало. Это и хорошо: чувства туманят разум...

«С каких это пор ты за холодный расчет?» – поразился сам себе Люк Скайуокер. Наверное, так мог бы сказать Бен...

«Я становлюсь похожим на него?!»

... наверняка мог – Повелитель...

«Ничего себе сравнение!»

... и – отец?

Юноша прислушался к чувствам и с удивлением понял: у него нет ответа на этот вопрос. Вейдер был логикой, Вейдер – был чувствами, Вейдер...

«Был таким же, как я».

А еще он был его отцом. Люк впервые позволил себе произнести это слово по отношению к ситху, и не только произнести – посмаковать на языке.

«Мой... отец?»

Это оказалось вовсе не страшно.

Хан с застывшей ухмылкой, задумавшийся Люк вышли уже в коридор за безэмоциональным конвоиром, но принцесса медлила, так и оставаясь в лаборатории.

- Ваше высочество, хотите что-то сказать?

- Скажите доктор, – Лея сбилась, – капитан, – поправилась она, – вы провели тест?

- Да.

- И какой результат?

- Я не буду отвечать на вопрос. Сейчас. Вам в свое время все скажут. Вас ждут:

- Скажите хоть, – взволнованно и торопливо проговорила Органа, – эта Наберрие – она моя мать?

Линнард не ответил, но Лея поняла.

- Значит, мой отец обманывал меня, мою мать, изменял ей: – рассеянно пробормотала она.

- Простите, ваше высочество, но если вы говорите о вице-короле, то хочу сразу вас предупредить об ошибке: Бейл Органа генетически не является вашим отцом.

- А кто тогда им является?

Линнард уже был не рад своей реплике.

- Ну, если вы не знаете, то откуда же знать мне?

- Вы лжете! – ахнула Лея.

- Да, лгу, – спокойно подтвердил врач. – И больше вы от меня ничего не услышите.

«Вы не хотите говорить?»

«Хочу. Но не могу».

«Не можете? Есть какая-то веская причина?»

«Есть».

«Я имею право знать!»

«Так же, как и я – не отвечать и просить вас не читать мои мысли».

- Простите. Я не знаю, как у меня получается. Я просто была зла. Вот сейчас все ушло. Но ведь я, правда, должна знать!

- Узнаете, но не в данную минуту. Имейте терпение.

- Совершенно не понимаю, зачем. Неужели такой параметр, как генотип, может измениться за день – или за неделю?

- Вы жили без этой правды без малого двадцать лет. Я же прошу вас подождать всего несколько часов. Это такая проблема?

«Двадцать лет? Доктор не знает моего возраста?» – удивилась принцесса и успокоилась.

- Совершенно очевидно, что мне сложно будет вас разговорить, – Лея выразительно покосилась на штурмовиков, стоящих у дверей медотсека. Неприкрытый демарш типа «все издеваются над беззащитной девчушкой». Доктор сначала хотел возмутиться, но быстро передумал. Преступно – проморгать готовую подсказку.

- Именно так. Подождите в кают-компании вместе с Люком и вашим контрабандистом.

Лея поджала губы и удалилась из кабинета, поразительно напомнив Мон Мотму. То же достоинство – и те же повадки. Зейн мысленно поблагодарил Силу за звонок Императора. Пусть Властелин разбирается сам, если хочет. Крайне сомнительно, что ему предстоит легкая задача.

- Бред какой! – вырвалось у вице-короля. – Значит, вы утверждаете, что Энекин Скайуокер жив. Откуда нам знать, что вы говорите правду?

«Неужели он жив?» – мысль, которая не дает покоя. – «Если бы она знала, что Энекин – не мертв, что бы было? Если бы я не убеждал ее своими доказательствами. Возможно, она была бы сейчас жива. Со временем бы чувства остыли, и она бы пришла в норму. Я виноват больше, чем считал».

- Милорд, – обратилась к Вейдеру Мон, – это правда, ответьте?

- Правда.

Мотма смотрела не него.

- Я верю вам. Но... как же так. О нем ничего не было слышно. Видимо, он не хотел. Потом еще и джедаи оказались вне закона. Да, он мог не афишировать того, что остался в живых, сменить имя...

«Что сказать – умная женщина», – признал Вейдер. – «Так она сама сейчас придет к нужному выводу».

Но не получилось. Ее рассуждения перебил Бейл:

- Ага, не афишировать. Если о нем знает главный Палач и Гонитель джедаев – это ты называешь не афишировать?

Мон вздрогнула.

Что-то не складывалось. Ей не хватало отстраненности стороннего наблюдателя, чтобы сложить все факты воедино.

- Скажите, Милорд, вам дети Амидалы и Энекина нужны из-за способностей? – спросила она.

«Вы приписываете мне мотивы противоположной стороны», – мысленно отозвался Вейдер.

- Простите, – вслух сказала она.

«Вам не за что извиняться. Вы не знаете одного факта, оттого делаете такой вывод. Но этот вывод имеет место к врагам Энекина. Я ему не враг».

Этот ответ еще больше удивил Мон.

- Значит, вы Лею и Люка доставите к отцу? – наивно спросила Мон.

«Мон сошла с ума? С кем она разговаривает? Ей же никто не отвечает».

«Скорее отца к ним», – пошутил Вейдер.

- Я не понимаю, – решительно произнес Органа, чтобы вовлечь в разговор Вейдера, так как Мотма его стала пугать,- какое дело Лорду Вейдеру до этих детей. Это не ситхское дело. Если дело не в том, что они неучтенные форсъюзеры...

- И не в том, что у вас на планете скрывается один джедай, который может их обучить? – иронично отозвался Главком.

«Ситх! Я и забыл, что Кеноби был джедаем!!!»

- Этот джедай уже двадцать лет как живет отшельником и никак не мешает Империи...

- Никак? А упражнениями в летосчислении?

«Дался ему этот подсчет возраста!» – с досадой подумал Бейл, а вслух произнес:

- В чем вы нас обвиняете? В краже детей? Но их мать сама отказалась от них, ради их блага...

- Трудно представить себе благо, если ребенок растет на Татуине, – вмешалась Мон. – И я не могу себе представить, как можно добровольно отказаться от своих детей.

- Откуда вы знаете про Татуин? – Бейл подозрительно посмотрел на нее. – Ваш новый союзник рассказал вам о...

- Нет. Я разговаривала с Люком. И заинтересовалась им. Навела справки про планету. Жуткая дыра. Вы, видать, очень ненавидели Энекина, Бейл. Мальчик бы вам напоминал его. А вот девочка...

- Мальчика забрал Кеноби! – возмутился Бейл.

- Но ты, Бейл, ты разве спорил с ним? Ответь? Тебе было безразлично.

«А ведь она права», – неприятная мысль, но король отогнал ее от себя, в такую бездну собственной души заглядывать ему не хотелось. Неприятно осознавать, что все твои благие поступки продиктованы совсем неблаговидными мотивами.

- Амидала сама согласилась, – вспомнил он, и его сразу немного отпустило.

- Сама? – очень странным тоном переспросила Мотма.

- Да, – как приятно говорить правду, – сразу после родов.

Мон вздрогнула еще раз.

Ох уж эти мужчины!

- Бейл, – с сожалением проговорила она. – Женщина несколько дней после такого стресса – не в себе. Это известный факт. Наверное, потом Амидала раскаивалась в своем поступке.

Органа побледнел.