– Нет. – Это вызвало ленивую улыбку – значит,  все было не так уж и плохо. – Нечему улыбаться, ты просто пошла к ним прямо в руки!

– Что со мной будет? – Я надеялась, что у меня останется время, чтобы продумать план спасения. – Я пленница?

– Ты – приговоренная. – Это звучало не очень хорошо. – Отец еще не знает о тебе, но это дело времени. Тео, я не могу тебя вытащить.

– И что это значит? – спросила я, не понимая, к чему он клонит. Мне не хватало мужества, чтобы осознать, насколько все плохо.

Они же не могли убить меня? Я была женой вампира… но еще и предательницей.

– Совет решит твою судьбу, – грустно ответил он, пряча глаза. – Просто молчи, ладно. Ничего им не говори.

Над нашими головами раздался металлический скрежет. Вампиры могли передвигаться бесшумно, и видимо это было сделано, чтобы запугать заключенных, заставить вздрагивать от каждого шороха.

Черт, это работало. Меня била сильная дрожь, страх, разбавленный холодом, заставлял мышцы часто сокращаться, отчего все труднее удавалось оставаться на месте. Я стиснула зубы, опираясь ну руки в попытке принять вертикальное положение. В глазах начало двоиться, темные прутья придвинулись ближе, делая мою камеру еще меньше. Когда зрение восстановилось, и мой взгляд вернулся к Эдриану, он был уже не один – рядом с ним стоял его отец, высокий, молчаливый, устрашающий. Сердце пропустило удар, выдавая меня с головой.

– Какой сюрприз, да, Эдриан? – Мужчина опустил взгляд на сына, который даже не шевельнулся, застыв, и всматриваясь в стену позади меня. – Слухи о твоей смерти, очевидно, слишком преувеличены. Преступники всегда возвращаются на место преступления.

Никто ему не ответил. Мы прятали взгляд, боясь встретиться с этими холодными жестокими глазами, словно он мог прочитать самые сокровенные мысли, добраться до самой сути, раскрыть нас. Но Ньюбелз расшифровал наше поведение по-своему.

– Встреча бывших возлюбленных, почему она всегда становится такой неловкой? Тео, разве ты не рада нас видеть? Мы по тебе скучали, особенно Эдриан, но даже он сумел примириться с этой боль.

– Отец, просто ставь ее, пусть с этим разбирается Совет, – мрачно проговорил вампир, поднимаясь в полный рост. – Это уже не наши проблемы. Не вмешивайся.

– Эдриан, я понимаю, что это бередит старые раны, и ты хочешь поскорее обо всем забыть, но этот человек, – он буквально выплюнул последнее слово, – оскорбил честь нашей семьи! Охотник, обманом проникший в ряды бессмертных! Я этого так не оставлю.

– Это в прошлом.

– Возможно, для тебя.

Я лишь молча наблюдала за их перепалкой,  мысленно благодаря Бога, что Ньюбелз не знал, где и с кем его сын провел последние месяцы. Значит, ему не угрожала опасность, в отличие от меня. Оставалось только догадываться, что за наказания могли родиться в голове старшего вампира. Я должна была с этим справиться.

– Вспомни Оливию, и что ее дружки сотворили с ней, а если бы это была твоя мать? Мы доверяли ей, а она навела на нас охотников! Такое не прощается. И я надеюсь, твои чувства не станут нам препятствием.

– Я не хочу насилия, – ответил ему Эдриан, сжимая кулаки. – Его и так достаточно.

– Ее нашли рядом с мертвым старейшиной, не странно ли? Череда самоубийств, и она тут как тут. Может, все началось именно с нее. Охотники все еще рядом и мы должны уничтожить каждого. Разве ты не скучаешь по былой безопасности? Сколько можно терпеть эту угрозу.

– Ты сходишь с ума, отец. Не стоит в каждом видеть врага, у нас скоро просто не хватит на них камер.

Старший вампир хищно улыбнулся, всматриваясь куда-то в сторону, словно оценивая дальность коридора.

– Не волнуйся об этом, за такие преступления не дают пожизненное. Нам осталось дождаться только одного гостя, да Тео? Твой отец же не оставит дочурку в беде? – С этими словами он подтолкнул Эдриана к выходу, кивнув мне на прощание.

Я не слышала их шагов, но через секунду наверху вновь заскрежетала дверь, а затем, только тишина. Свет дарили лишь несколько хмурых фонаря под потолком, превращая это и так мрачное место в еще больший кошмар. Каменные стены и пол, горстка соломы в самом углу, видимо заменяющая здесь кровать, и металлическое проржавевшее ведро. Ничего лишнего. Я подползла к стене и облокотилась на нее спиной, почувствовав, как холод пробирает до самых костей. Запах сырости раздражал, стены давили, неужели меня раньше не нравился дом дедушки Эдриана? Это место было во сто раз хуже. Даже закрыв глаза, не удавалось отвлечься от происходящего, эта камера въелась в мое сознание, клетка ограничила меня не только физически, но и духовно. Выхода не было.

– Неужели он позволил тебя поймать? – девичий голос зазвенел по коридору, разрушая мертвый покой этих стен. – Как же коротка бывает любовь.

– Виолетта?

Глава 17

Тишина убивала. Здесь она была какой-то особой, словно кто-то сделала ее здесь главной, затмевающей все остальное.  Кажется, рядом медленно капала вода, просачиваясь сквозь каменные стены, без сомнения, еще одна вещь, чтобы свести заключенных с ума. Я подползла к решетке, пытаясь заглянуть в конец коридора, но ничего не увидела, лишь мглистый полумрак, скрывавший оставшуюся часть тюрьмы. Девушка, вероятно, находилась не в соседней камере, а чуть дальше.

– Где ты? – Даже мой шепот прозвучал слишком громко для мрачных стен.

Через несколько метров сквозь прутья высунулась худая девичья рука, совершенно бледная в этом освещении.

– Мы почти соседи, – рассмеялась она каким-то кашляющим голосом. – Соседи по несчастью.

– Когда они тебя поймали? Ты здесь давно?

– Достаточно давно, чтобы потерять счет времени.

– Но как они тебя вычислили, ты же была многообещающим, хм… специалистом. – Я прекрасно помнила, как она радовалась, что ее приняли бессмертные, даже не расстроившись, что проиграла мне. – Что произошло?

– Они брали всех, без разбору, – фыркнула она, а потом на пару секунд замолчала, словно собираясь с мыслями. – Люди для них враги, и они решили начать с собственных рядов. Зачистка. Абсолютная.

– А где твои родители?

– Они не успели скрыться, в отличие от твоих. – Это прозвучало как обвинение. – У вампиров есть и другие тюрьмы, за городом. Считай себя привилегированной. Мы особенные.

– Это должно меня порадовать? – не совсем поняла я.

– Ну, нам все равно ничего больше не остается. Не знаю как тебя, но меня греет мысль, что меня они считают особо опасной.

Особо опасной… Да, это действительно обнадеживало, такой чести мне еще точно не оказывали. Не знаю, на что я рассчитывала, но уж точно не на сырое подземелье и почти животные условия. Современная тюрьма, справедливый суд – вряд ли теперь это можно было отнести к вампирам. Сколько бы они не жили, с чем бы ни встречались на протяжении веков, их традиции не менялись. Бессмертие делало их жестокими, убирая даже намеки на человечность, которая считалась слабостью. У меня было достаточно времени пожалеть, что я ввязалась в этот мир, хотя никогда не являлась его частью. Мира без правил, без жалости, без снисхождения.