На лице Джордино не было энтузиазма.

—   Мы не в лучшем состоянии для исследования пещер.

—   Ты знаешь, как мне скучно сидеть сложа руки.

Джордино устало покачал головой.

—   Чего не сделаешь ради друга. — Он тщательно прицелился в краба, плюнул и промахнулся. — Все что угодно лучше вечера с этими парнями.

—    В каком состоянии наше снаряжение?

—    Я надеялся, что ты не спросишь, — сказал Джордино. — Примерно в таком же, как я. Кроме воздушных баллонов, которые, извиняюсь за выражение, на последнем издыхании, у нас точно есть одна маска, сорок футов нейлонового троса, один ласт и этот фо­нарик, который вот-вот погаснет.

—    Забудь о баллонах. Вначале попробую просто нырнуть. — Питт натянул ласт на ногу, взял нейлоно­вый трос и обмотал один конец вокруг талии. — От­дыхай и держись за второй конец. Когда почувствуешь три рывка, живо убирайся отсюда. Два рывка — тяни изо всех сил. Один рывок — следуй за мной.

—    Мне будет здесь одиноко, — вздохнул Джорди­но. — Только я и крабы.

Питт улыбнулся.

—    Это ненадолго.

Он взял фонарик и сел на край выступа. Несколь­ко раз вдохнул и выдохнул, проветривая бронхи и лег­кие, чтобы избавиться от углекислого газа. Наконец, убедившись, что легкие больше не вмещают воздух, соскользнул в темную воду и поплыл к дну пещеры.

Питт был великолепным ныряльщиком. Он почти две минуты мог оставаться под водой, сдерживая ды­хание. Мышцы болели, порезы на коже жгло от соле­ной воды, но он плыл вниз, одной рукой придержива­ясь за гладкую стену, другой держа и нацеливая фона­рик. Стена на протяжении пятнадцати футов делала несколько резких поворотов, потом превратилась в конический проход. Питт наткнулся на груду упавших камней, которая едва не остановила его продвижение, но он сумел протиснуться над препятствием и обна­ружил, что стены стремительно расступаются и уходят из поля его зрения. Он оказался в новом помещении и поплыл вверх, медленно шевеля ластом.

Через несколько секунд он вынырнул на воздух в галерее, залитой мягким желтым светом. Это был зо­лотой мир, в котором все было различных оттенков желтого. Крыша по меньшей мере в двадцати футах над головой блестела множеством маленьких сталак­титов, с которых на поверхность капала вода.

Питт по окрашенной в золото воде проплыл к грандиозной высеченной в скале лестнице, уходящей в длинный петляющий коридор со странными тре­угольными углублениями в ступеньках. По обе сторо­ны лестницы в позе сфинкса стояли две статуи — мужчины с квадратными бородами и рыбьими хво­стами вместо ног. Капающая вода проделала в статуях глубокие борозды, а сами статуи казались невероятно древними.

Питт уселся на нижней ступени, снял маску и поморгал, приспосабливаясь к необычному освеще­нию. Плотный резиновый костюм начал раздражать рану. Осторожно, стараясь не трогать царапины, Питт снял его. Развернув нейлоновую веревку, он увидел, что ее остается едва ли три фута. Как только веревка натянулась, он резко дернул один раз и перебирал ее в руках, пока на поверхности не показалась курчавая голова.

—  Я попал в желтый ад, — отплевываясь, сказал Джордино. Он убрал волосы с глаз и протянул Питту руку.

—  Добро пожаловать в Дом Ужасов Дельфи.

Питт вытащил Джордино из воды.

Тот кивнул в сторону изваяний.

—  Местная встречающая делегация? — Он потер рукой квадратную бороду, погладил каменную поверхность. — Есть догадки, откуда такой странный свет?

—  Он словно исходит от самих скал.

—    Так и есть, — согласился Джордино. — По­смотри на мою руку. — Он показал ладонь, от которой исходило слабое свечение. — Не могу определить хи­мический состав минералов, но я почти уверен, что они сильно фосфоресцируют.

—    Никогда не думал, что фосфоресценция может быть такой яркой, — сказал Питт.

Джордино принюхался.

—    Пахнет эвкалиптом.

—    Это эвкалиптовое масло. Его используют, что­бы уменьшить влажность воздуха и не дать ему засто­яться.

Джордино тоже принялся снимать костюм, осо­бенно осторожно стянув его с раненых ног. В при­чудливом свете Питт разглядел, что ноги его друга разодраны почти до костей; вскоре их окружила расползающаяся лужица крови. Но, подумал Питт, Джор­дино еще может ходить.

—    Пойду разведаю лестницу. Может, посидишь, наслаждаясь видами?

—    Ни в коем случае, — улыбнулся Джордино. — Думаю, разумней держаться вместе. Я выдержу. Ты, главное, смотри вперед.

Питт снова поглядел на кровоточащие ступни Джордино, потом на свои. «Какая жалкая группа вторжения, — подумал он. — Мы оба серьезно ранены».

—    Ладно, крутой, только не изображай молчали­вого героя.

Питт знал, что уговоры бесполезны. Джордино будет идти за ним, пока не потеряет сознание. Не ожидая ответа, он начал подниматься по ступеням.

С болезненной медлительностью они поднима­лись по этой фантастической лестнице в извиваю­щемся туннеле. Слышалось только их затрудненное дыхание да плеск капель, срывающихся с потолка.

Туннель постепенно сужался и наконец достиг при­мерно пяти футов в высоту и трех в ширину. Ступень­ки перешли в гладкий подъем.

—   В следующий раз найди пещеру с эскалато­ром, — тяжело дыша, велел Джордино. Чтобы процедить сквозь стиснутые зубы эти слова, ему потребова­лись три вдоха.

—   Небольшая разминка никому не вредит, — ска­зал Питт. Нужно, чтобы Джордино держался. Если они не найдут выход на поверхность над подводной вершиной, их ждет одинокая смерть под тяжестью ты­сяч тонн камней и воды.

Питт продолжал идти. Фонарик разрядился и еле светил, и Питт, не задумываясь, позволил ему выскользнуть из руки на каменный пол. Постоял немно­го, глядя, как фонарик со звоном катится по туннелю в ту сторону, откуда они пришли. Задумался, что скажет Джордино. И в этот миг Питта коснулся холодный по­ток воздуха, кожа покрылась мурашками. Впереди вен­тиляционная шахта или отверстие. Вскоре показалась мягкая голубоватая дымка. Она словно дрожала, а сте­ны начали отбрасывать мягкие зыбкие тени. Питт при­двинулся ближе. Движения этой дымки казались странно знакомыми. «Почему я не могу вспомнить?» — с трудом думал он. Мозг сковала усталость, она подни­малась из сосудов и останавливала мысль. Питт оста­новился и стал ждать Джордино, но тот не пришел.

Питт не смог подавить чувство одиночества и уг­нетенности. Во второй раз за последний час он заставил себя отдернуть черный полог, закрывавший соз­нание. Вытянул руку и коснулся мерцающего голубо­го света. Его пальцы встретились с мягкой ровной поверхностью.

—   Занавес, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Просто занавес.

Он раздвинул складки и оказался в волшебном мире блестящих черных статуй и завешанных синими коврами стен. Огромное помещение украшали изящ­ные скульптуры рыб из черного камня, тонувшие в темно-синем ковре. Такого ковра Питт никогда еще не видел. Ноги тонули в нем по щиколотку. Он под­нял голову и увидел, что все фантастическое обрамле­ние отражается в огромном зеркале, закрывающем потолок от стены до стены. В центре комнаты на че­тырех изваяниях, рыбах-парусниках, стояла кровать в форме раковины, а на ней на мягкой атласной про­стыне лежала обнаженная девушка. Ее белая кожа четко выделялась среди ярко-голубых и черных тонов обстановки.

Она лежала на спине, подняв одно колено, обхва­тив одной рукой маленькую белую грудь, словно лас­кала ее. Лицо ее соблазнительно закрывали длинные гладкие волосы, которые сверкали и словно проходи­ли сквозь подушку. Волнующаяся грудь подчеркивала то, какой у нее плоский и крепкий живот.

Питт неуверенно склонился к кровати и отвел во­лосы с лица девушки. Его прикосновение разбудило ее, и она еле слышно застонала. Глаза медленно от­крылись, взгляд остановился на Питте; в первое мгновение не стряхнувший еще дремоту рассудок словно не замечал окровавленный призрак над постелью. Потом красивое лицо исказилось от потрясения, пухлые соблазнительные губы разомкнулись для кри­ка... но крик не прозвучал.