– Я не про это треклятое дело, – прошипел Хэтч. – Я про то, что ты делала в офисе у отца. Пора положить конец этой привычке всех членов семьи использовать тебя, когда им что-то нужно от Бенедикта. Если кому-то что-то требуется, пусть просит сам. Ты больше не посредница, поняла?

Она вздохнула:

– Хэтч, ты не понимаешь.

– Прекрасно все понимаю. Просто скажи им «нет». Ясно?

– Тебе легко говорить…

– И ты научишься. Нужна лишь небольшая практика. Я не позволю им продолжать тебя использовать, Джесси. Серьезно. Я не хочу, чтобы ты впредь оказывала им подобные услуги. Ни твоей матери, ни Конни, ни Дэвиду, ни тете Гленне. Хватит.

– Но мне с ним легче, Хэтч. Как ты не поймешь? Я всегда это делала. Знаю, как надо.

– Другие тоже могут выучиться, если им это всерьез потребуется.

Джесси печально покачала головой:

– В том-то и дело. Возможно, не так уж им это и нужно.

Он удивленно уставился на нее:

– О чем ты говоришь?

Джесси смотрела на него, мысленно умоляя его понять.

– Я боюсь, что они сдадутся, если им придется иметь с ним дело напрямую. Ведь сдались же Лилиан и Конни, когда были за ним замужем. Дэвид дошел до крайности, пытаясь ему угодить, и сейчас почти с ним не разговаривает. Тетя Гленна уверяет, что бесполезно пытаться наладить с папой отношения. Но она не права. Не совсем бесполезно.

– Ты хочешь сказать, что тебе удается сохранить какие-то связи между ним и остальными с помощью своих дипломатических уловок? Джесси, ты ошибаешься.

– Разве? – мягко спросила она. – Так по крайней мере у него есть хоть какая-то семья, и все мы поддерживаем с ним отношения. Вероятно, никто не считает, что он всегда прав, но это хоть какие-то родственные связи. Могло быть куда хуже. Он мог поступить, как отец Дэвида, и вообще исчезнуть из нашей жизни.

– Господи, какая же путаница! – Глаза Хэтчарда сверкнули. – Джесси, я не хочу, чтобы ты все это взваливала на свои плечи. Ведь все они, кроме Элизабет, взрослые люди. Пусть сами разбираются со своими проблемами.

– Значит, я должна уйти со сцены, так?

– Да, так.

– Так ведь у нас семья, Хэтч. Назови хоть одну причину, почему я должна тебя послушаться.

– Мне кажется, я все уже объяснил. Если ты согласишься выйти за меня замуж, я не хочу, чтобы это было исключительно ради клана Бенедиктов и Рингстедов.

– А я уже говорила, что не собираюсь за тебя замуж. – Но даже для ее собственных ушей слова прозвучали не слишком убедительно.

– Об этом поговорим в другой раз. Теперь же я хочу, чтобы ты знала: с твоей посреднической деятельностью покончено. Пусть остальные сами заботятся о себе.

– Но я уже пообещала Дэвиду, что поговорю с отцом насчет оплаты его обучения в колледже.

– Дэвидом я займусь сам.

– Ты им займешься? Хэтч, да ты его едва знаешь. Ты еще недостаточно долго связан с семьей, чтобы заниматься такими вещами. Дэвид – очень чувствительная натура.

– Я тоже, – тихо прорычал Хэтч, положив вторую ладонь на стену с другой стороны ее головы. – Ты просто не проявила достаточного внимания, слишком уж была занята волнениями по поводу чувствительности других людей. Последний раз говорю. Я хочу быть абсолютно уверен, что женюсь на тебе не для того, чтобы ты могла держать под своим крылышком Дэвида, его мамашу, свою сестру и Конни с Лилиан, как было до сего времени. Я ясно выражаюсь?

– У тебя чувствительности, как у носорога. И прекрати говорить о женитьбе… У нас роман, вот и все. – Джесси попыталась поднырнуть под его руку и налетела прямиком на кадку с пальмой. И кадка, и Джесси начали валиться на бок.

Тихо выругавшись, Хэтчард изловчился поймать и кадку, и женщину, не дав им позорно свалиться на пол. Он поставил пальму на место и держал Джесси за руку, пока она выплевывала кусок пальмового листа.

– Я хочу, чтобы ты дала мне слово. Слышишь?

– Хэтч, но…

– Я сказал, я хочу, чтобы ты дала гарантию, что не будешь больше изображать из себя посредницу, по крайней мере до того, как мы с тобой разберемся с нашими отношениями, – повторил он сквозь стиснутые зубы.

– Разберемся? – На секунду Джесси растерялась, глядя на него снизу вверх.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Он снова облокотился на стену и наклонился к ней вплотную.

– Хэтч, ты меня пугаешь. – Внезапно она почувствовала, что вконец запуталась. Она нужна Хэтчу?

– Так оно и есть, черт побери. Давай, Джесси, перестань тратить попусту мое и свое время.

– Ладно, я обещаю. – Слова слетели с губ, прежде чем она сообразила, что собирается их произнести.

Хэтчард удовлетворенно кивнул.

– Увидимся за ужином. – Он наконец опустил руку. Одарив ее последним предупреждающим взглядом, он круто повернулся и направился в офис Винсента.

Когда Джесси шла к лифту, ноги у нее дрожали. Наверное, она там на минуту рехнулась. Она же смогла противостоять ему относительно дела Эттвуд. Но тут она безоговорочно капитулировала. Совершенно непонятно почему.

Джесси искренне надеялась, что не лишилась остатков силы воли.

Через сорок пять минут Джесси припарковала машину у низкого здания в стиле модерн, где размещался офис Лилиан и Конни. Открыв дверцу машины, она медленно вылезла, не особенно радуясь предстоящей встрече.

Пригородный район Сиэтла, как обычно, был переполнен роскошными марками машин вроде «БМВ» и хорошо одетыми прохожими. У Джесси всегда создавалось впечатление, что она пересекает некую международную границу, переезжая через мост, отделявший Ист-сайд от остального Сиэтла.

Все здесь всегда выглядит чисто, модно и дорого. В самом Сиэтле модные магазины вечно соревнуются за пространство с грязными заведениями, построенными там в незапамятные времена.

Когда Джесси вошла в офис, Конни подняла голову от проекта дизайна, над которым работала, и улыбнулась:

– Привет, Джесси. Так какие новости – хорошие или плохие?

– Понемногу и того, и другого. Конни поморщилась.

– Тогда лучше подождем Лилиан. Она пошла за кофе. А вот и она.

– Привет, Джесси. – Лилиан вошла с двумя чашками кофе-гляссе в руках. – Приятная неожиданность. Полагаю, у тебя есть для нас новости?

– Папа даст вам деньги для расширения, – сообщила Джесси, опускаясь в черное кожаное кресло причудливой формы.

– Замечательно. Я знала, ты его уговоришь. Какие-нибудь особые условия на этот раз? – Лилиан сняла крышку со своей чашки.

– Нет, но у меня произошла небольшая ссора с Хэтчем по этому поводу.

– Хэтчем? – Констанс изумленно уставилась на нее. – А Хэтчу какое дело?

– Да в общем-то никакого. Но он почему-то считает, что это его касается. Короче, он сильно разозлился, что я за вас просила. Мне кажется, ему не нравится, когда я лезу к папе с подобными просьбами.

– Но тут личные отношения между нами и Винсентом, – нахмурилась Лилиан. – Он что, думает деньги идут непосредственно из «Бенедикт фастенерз» или что-то в этом роде?

– Да нет. – Джесси слегка поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. Отец прав. На иные европейские модели лучше глядеть, чем пользоваться ими. – Ему не нравится, что я в эти дела лезу. Уж не знаю почему. Я растолковала ему, что привыкла иметь дело с папой, но Хэтч не в состоянии понять, как тут все завязано, понимаете?

Лилиан и Констанс переглянулись.

– Нам ясно, – сухо заметила Лилиан. Констанс вздохнула и откинулась в кресле.

Провела длинным густо накрашенным ногтем по краю своей чашки.

– И он прав, знаешь ли. Мы все привыкли общаться с Винсентом через тебя и по крупным вопросам, и по мелочам. Тебе с ним удается договориться.

– Да, верно. – Лилиан внимательно посмотрела на дочь. – Непонятно только, какое дело до этого Хэтчу.

– Ему кажется, – осторожно заметила Джесси, – что все меня используют.

На лице Лилиан появилось выражение глубокой озабоченности.

– Тебе тоже кажется, что тебя используют? Джесси засмотрелась на пейзаж за окном.

– Нет. Я делала это по своей воле. Просто так сложилось. Традиция, как сказала бы тетя Гленна. Наверное, мне казалось, пока я мечусь между папой и всеми остальными членами семьи, мы все как-то связаны. Сохраняем эту семью.