Восемнадцатое судно Трумму уже не доверили. И ему пришлось обосновать на суше.
Нынче Трумм жил в своем домике на большой площади. К потолку просторной гостиницы были подвешены модели всех семнадцати затонувших кораблей. Наконец-то он смог осуществить заветную мечту своего детства: научиться рисовать акварельными красками и кататься на коньках. Плохо было только то, что каждый раз, когда он становился на коньки, с ним непременно приключалось какое-нибудь несчастье.
Так было и теперь.
Когда Баба-Мора, моряк и капитан Трумм добрались до места, Баба-Мора велела Трумму лечь в постель. И немедля приступила к осмотру.
— Как болит нога? — спросила она, изучая вывернутую ступню капитана. — Ноет или колет?
Трумм подумал и ответил:
— Колет.
— Прекрасно, — заметила Баба-Мора. — Если б ныла, то надежды было бы мало. Но сейчас, я думаю, дело поправимо.
Трумм несказанно обрадовался.
Баба-Мора велела моряку, все еще дрожавшему в своей мокрой одежде, принести травы. Они почти наполовину заполнили просторную гостиную Трумма. После долгих поисков Баба-Мора наконец нашла какой-то сморщенный корешок. Затем она велела проводить ее на кухню. Там она поварила корешок, пока тот не стал мягким, протерла сквозь сито, добавила воды и потребовала наперсток с руки левши.
— О господи! — простонал Трумм. — Наперстка-то у меня и нет, в моем доме отродясь не бывало женщин!
— Как же я отмерю лекарство? — спросила Баба-Мора. — Его надо выпить ровно один наперсток. И, конечно же, это должен быть наперсток для левши, ведь у тебя повреждена левая нога.
Делать нечего, пришлось моряку, как был в мокрой одежде, бежать в магазин за наперстком для левши.
Вскоре он вернулся.
— Нет наперстка для левши, — сообщил он. — Есть только обычные.
Трумм совсем расстроился.
— А обычный не сойдет? — спросил он печально.
— Ни в коем случае, — возразила Баба-Мора. — Ладно уж, попробую обойтись без наперстка, вдруг да получится.
Она сделала на стакане метку высотой с ноготь, налила лекарства точно до метки и протянула стакан Трумму. Трумм выпил. Лекарство оказалось обжигающе горьким. Трумм остался доволен: он был убежден, что помочь ему может только горькое лекарство.
Остатки лекарства Баба-Мора слила в большую бутылку из зеленого стекла.
— Если за неделю нога не поправится, помогут только заклинания, — заявила она.
— Что-то холодно мне, — подал голос продрогший моряк. — По-моему, у меня жар.
Баба-Мора потрогала его лоб и кивнула.
— Ну конечно, у тебя жар, — подтвердила она. — Почему ты не сказал мне об этом на острове? Я бы прихватила лекарства и от простуды.
Моряк с ужасом подумал, что если бы они взяли с собой еще и лекарства от жара, лодка точно пошла бы ко дну.
Баба-Мора велела моряку раздеться и лечь в постель. Затем она сварила отвар шиповника. Напитка получилось так много, что его хватило всем. Трумм достал из буфета свои самые красивые чашки с золотым ободком. Прыгая как можно осторожнее, чтобы не разбить чашки и тарелки, он накрыл стол.
— У меня уже покалывает в ногах, — радостно повторял он.
Они с Бабой-Морой сели пить чай. Больному моряку тоже досталась полная кружка. На беду, его так лихорадило, что он пролил весь чай в постель, в рот ничего не попало.
— Какой ароматный чай! — восторгался Трумм, отпивая по глотку. — Я просто восхищен!
— Приятно слышать, — улыбнулась Баба-Мора.
— Возьмите печенья! — потчевал Трумм.
Баба-Мора попробовала печенье.
Затем они помолчали. Потом Трумм спросил:
— Извините меня за любопытство, как вас зовут?
Баба-Мора была тронута вниманием.
— Всю жизнь меня звали просто Баба-Мора, — ответила она. — Но мое настоящее имя Эмолина.
— Какое красивое имя! — воскликнул Трумм.
— Вы мне льстите! — смутилась Баба-Мора.
Моряк не переставая чихал и кашлял, но увлеченные разговором Баба-Мора и Трумм не замечали его.
К утру ноге стало лучше. Прошло еще несколько дней, и лечение закончилось.
Увы, лечебный курс подействовал равным образом на обе ноги. Теперь ноги Трумма оказались повернуты носками внутрь и пятками врозь.
— Ну вот, — досадовала Баба-Мора. — Я же говорила, что нужен наперсток для левши.
Трумм попытался сделать несколько шагов.
— Ну как? — озабоченно спросила Баба-Мора.
— Вполне нормально! — радостно воскликнул Трумм и остановился. Но стоило ему остановиться, как он тут же грохнулся на пол.
— Что такое? — удивилась Баба-Мора. — В чем дело?
— Не знаю, — развел руками Трумм. — Я упал.
Он поднялся и попробовал стоять, держась за стену. Это ему удалось.
— Все в порядке, — сказал он и прошелся по комнате, осторожно переставляя одну ногу через другую. Перед Бабой-Морой он остановился — и снова упал.
— Ты что, не можешь стоять? — озадаченно спросила Баба-Мора.
— Похоже, — согласился Трумм. — Но это совсем не страшно. В конце концов всегда можно обо что-то опереться, если хочется постоять.
— М-да, — произнесла Баба-Мора. — Мне, однако, это дело не нравится. Придется прибегнуть к заклинаниям.
К сожалению, заклинания имели силу лишь в четверг в полнолуние. А сегодня была только среда. До четверга оставался еще целый день. Баба-Мора решила использовать этот день для знакомства с городом. Трумм охотно вызвался в провожатые.
— Мне хочется подарить вам что-нибудь на память, — сказал он смущенно. — Только не знаю что. Быть может, вы сами выберете в универмаге?
— Это можно, — согласилась Баба-Мора.
Они сели в машину и поехали к универмагу.
Баба-Мора и сама не знала, чего ей хочется. Поэтому они решили сперва просто так пройтись по этажам.
Трумм передвигался довольно сносно. Стоило им на мгновение остановиться, как Баба-Мора тут же брала его под руку и удерживала от падения. Поэтому они совсем не привлекали к себе внимания посторонних.
Бабе-Море универмаг понравился, но выбрать она себе ничего не сумела.
— Похоже, подарок останется некупленным, — сказала она Трумму.
— Неужели вам ничего не нравится? — огорчился Трумм.
— Не в этом дело, — ответила Баба-Мора. — Просто мне отсюда ничего не надо.
— Так ведь люди покупают не только то, что им надо — возразил Трумм. — Люди часто покупают только за тем, чтобы у них были разные вещи.
И Трумм купил Бабе-Море красивую шляпу с большими полями. Когда Баба-Мора надела эту шляпу, не стало видно ее растрепанных волос, и сама она изменилась до неузнаваемости.
— Вот уж никогда бы не подумала, что я такая красивая, — произнесла она, любуясь собою в зеркале. — Я и в самом деле должна уделять больше внимания своей внешности. Пожалуй, мне надо бы и новое платье.
И Трумм купил Бабе-Море кружевное платье.
— Господи! — обрадовалась Баба-Мора. — Да к такому платью надо и на ноги что-нибудь приличное!
Они пошли в обувной отдел. Бабе-Море понравились блестящие розовые сапожки. Она тут же натянула их на ноги.
Теперь Баба-Мора вошла во вкус. Ей вдруг понадобилось ужасно много всяких вещей. Прежде всего они купили сумочку с позолоченной пряжкой, розовое пальто на белой шелковой подкладке, несколько дюжин обшитых кружевами носовых платков, легкие косынки и тяжелые шали, перчатки всевозможных цветов — некоторые из них доходили до локтей, а некоторые едва прикрывали ладони.
Затем Мора велела принести ей гору всяких золотых и серебряных побрякушек и безделушек, цепочек и браслетов и нацепила их себе на шею и на запястья. Некоторые из них были с колокольчиками, и стоило Бабе-Море шевельнуться, как они начинали красиво позванивать. И еще они купили зонтик с золотой ручкой, на котором были нарисованы красные розы, и еще купили большие очки с розовыми стеклами.
Трумм не мог глаз отвести от Бабы-Моры — такой красивой она ему казалась.
Потом они приобрели несметное количество часов и кофемолок, зеркал и утюгов, серебряных ложек и позолоченных тарелок и много-много духов, пудры, кремов и шампуней, потому что Бабу-Мору восторгало все, что блестело или хорошо пахло.
