На мгновение у Роланда возникает желание отказаться от поставленной цели и повернуть назад, подождать, пока Джейк повзрослеет. Это не первый раз, когда в голову стрелку приходят такие мысли. В Меджисе он думал о том, чтобы сбежать с Сюзан Дельгадо. Но Роланд знает, что попытка повернуть назад означает смерть для них обоих и для всего живого.
Джейк покупается на хитрость Роланда и бежит за стрелком, который едва не прибавляет скорости, чтобы покинуть мальчика навсегда. Держа Джейка, который запрыгивает на дрезину, Роланд знает, что смерть мальчика, какой бы она ни была, близка.
Их последним препятствием становится хлипкая эстакада в конце тоннеля. Джейк не доверяет эстакаде и убеждает Роланда бросить дрезину и остаток пути пройти на своих двоих. Проверив древнее сооружение, Роланд соглашается с мальчиком. Сгнившие шпалы ломаются у них под ногами, а кое-где зияют широкие провалы.
Эта эстакада — предвестник моста, тоже древнего и таящего опасность, по которому Роланд и его друзья должны попасть в город Луд. Как и мост в «Бесплодных землях», эстакада подводит Джейка. Когда выход из тоннеля уже совсем рядом, внезапно появляется человек в черном, и одновременно Джейк срывается с эстакады. Роланд разрывается между двумя желаниями, и в такой ситуации за время своего похода он окажется еще не раз. Иногда ему и членам ка-тета будет удаваться найти способ решать возникшие проблемы по очереди, но в этот момент Роланд может разрешить только одну из двух. Джейк висит над глубокой пропастью, моля о помощи, но человек в черном говорит: «Ну, иди же, стрелок. Иначе тебе никогда меня не поймать!»
Мальчик или Башня? Роланд не может устоять перед стремлением достичь поставленной цели. Он оставляет Джейка, который падает в пропасть, умирая вторично. Хотя Кинг потом пытался взять на себя вину за то, что его стараниями Джейк очутился в такой ситуации, в конце концов автор говорит, что Роланд действовал по собственной инициативе. И последние слова мальчика будут преследовать стрелка: «Тогда иди. Есть и другие миры, кроме этого…»
Уолтер говорит Роланду, безо всяких объяснений, что эта жертва необходима для создания дверей, через которые он извлечет свой ка-тет. Необходима она или нет, но Роланд считает, этим предательством он навлек на себя проклятие, хотя позднее ему в какой-то степени удается искупить свою вину.
В ярости, Роланд стреляет в человека в черном из обоих револьверов, но колдун лишь смеется. «Когда ты стреляешь в меня, ты стреляешь в себя, вот почему ты меня никогда не убьешь». Оружие Внутреннего мира бессильно против Уолтера, как Роланд узнает в Изумрудном дворце много месяцев спустя. В переработанном варианте Уолтер говорит стрелку, что его револьверы не открывают двери, «они могут только закрыть их навсегда».
Как только горы остаются позади, пропадают и железнодорожные пути. Их исчезновение символично, потому что очень скоро и Джейк исчезнет из памяти стрелка, словно он и не встречал мальчика на дорожной станции. Уолтер называет Джейка Роландовым Исааком, но Роланд не узнает намека на Авраама, которому Бог приказал принести в жертву собственного сына. «Я никогда не был ученым (не изучал Библию)», — говорит Роланд.
Так начинается развязка всей истории. [54]
Человек в черном ведет Роланда на голгофу, место черепов и смерти, и приказывает собрать хворост для костра, тем же тоном, каким Роланд говорил с Мартеном неведомо сколько лет тому назад в покоях матери. Ординарность внешности Уолтера разочаровывает Роланда. На колдуне нет «знаков, показывающих, что человек этот многое знает и владеет великими, никому не известными секретами». Роланд отказывается от кролика, которого жарит человек в черном, вместо этого съедает остатки валяного мяса.
Они начинают свой разговор [55]после того, как солнце закатывается за горизонт. «Ты еще очень долго не увидишь следующего рассвета», — говорит Роланду человек в черном. Он достает колоду карт Таро, чтобы предсказать будущее Роланда. «И есть у меня смутное подозрение, что такогорасклада, как у тебя, в моей практике еще не было, — говорит он. — Ты — последний на свете авантюрист. Последний крестоносец. И тебе это нравится, да, Роланд? Тебе это льстит? Однако ты даже не представляешь, как ты сейчас близко к Башне». [56]
Карта стрелка — Повешенный, символизирующая силу. Вторая карта, Моряк, представляет Джейка. «Он тонет, стрелок, и никто не бросит ему веревку». В оставшихся картах раскрывается будущее Роланда, первыми выкладываются карты тех, кто будет его сопровождать. На карте Узник изображен бабуин с плеткой в руке, сидящий на плече молодого мужчины. Это Эдди, наркоман, который делает все, что велит ему вредная привычка. На карте Госпожа Теней изображена женщина, которая улыбается и плачет одновременно. Янус, символизирующий две личности, Одетту и Детту, которые в результате сольются в Сюзанну Дин.
Пятая карта — Смерть… «но не твоя». И действительно, многие друзья умерли и многие еще умрут во время похода Роланда. [57]Эти четыре карты окружают Роланда, как планеты, вращающиеся вокруг звезды. Человек в черном достает шестую карту, Башню, кладет ее поверх карты Роланда и отказывается объяснить, что означает эта карта и зачем он все это показывает Роланду. Вопросы, похоже, только злят его.
Седьмая и последняя карта — Жизнь… «но не твоя». Человек в черном не кладет эту карту к остальным, вместо этого бросает в костер. Ни Роланд, ни человек в черном не знают, что сие означает. Возможно, речь о том, что стрелок никогда не доживет до конца своих дней, если только не решит величайшую загадку своей жизни. Как и пропавший рог Эльда, сгоревшая карта, возможно, указание на то, что поход Роланда потерпит неудачу.
«Теперь спи… уснуть, быть может, видеть сны», — говорит человек в черном Роланду, цитируя монолог Гамлета. И Роланд видит драму творения, сначала пустота, а потом в ней возникает свет, звезды, Земля, вода, суша, растения и животные. Роланд видит больше, чем мог даже себе представить. Слово «вселенная» (Уолтер называет ее Великое Все) ему незнакомо.
В какой-то момент видение уже не замыкается на Уолтере. Простирается дальше, к чему-то великому, так и не идентифицированному, возможно, это Голос Черепахи. Потом, поближе познакомившись с возможностями Черного Тринадцатого, Роланд поймет, что его отправил в Прыжок (тодэш) остаточный след этого магического кристалла, который недавно Уолтер держал в руках. Во время Прыжка Уолтер гипнотизирует Роланда.
Когда видение сокрушает его, Роланд молит о прекращении этой пытки. Человек в черном склоняет его к предательству. «Отбрось все мысли о Башне. Иди своей дорогой, стрелок, начни долгую работу по спасению души». Роланд собирает все силы, чтобы произнести свое «последнее, категоричное решение». В завершающие моменты видения, которые открылись ему благодаря человеку в черном, Роланд видит некий предмет космического масштаба: крохотную красную травинку.
Когда он просыпается, человек в черном хвалит стрелка за его способность быстро восстанавливать физические и душевные силы. «Вот, скажем, твоему отцу [58]я ничего этого не показывал. Он бы вернулся не в своем уме». Тем не менее он предупреждает Роланда, что тот никогда не закончит свой поход. «Башня убьет тебя, когда вас будет еще разделять полмира». Он называет себя «слугой того, кто правит Темной Башней». Землю отдали в красную руку этого короля. «Я — не тот великий, кого ты ищешь. [59]Я лишь его эмиссар».
Когда Роланд рассказывает человеку в черном о травинке, тот приходит в замешательство. Неспособность Уолтера понять все, что открывалось в видении, позволяет Роланду осознать, что у Уолтера есть слабина. Он, вероятно, может способствовать тому, чтобы у человека было видение, но вызвать его сам не в силах. Точно так же вымышленный Стивен Кинг может способствовать появлению эпопеи «Темная Башня», но не является ее создателем.
Уолтер рассказывает Роланду историю его мира, уйдя в прошлое на сотни поколений, когда мир стрелка был похож на Землю, с развитой техникой, средствами излечения от рака, возможностью полетов в космос, о времени, когда господствовала информация, а не интуиция. Хотя Роланд знает, что Уолтеру нельзя доверять, по крайней мере кое-что из того, что он узнает об Алом Короле (в первоначальном варианте — Звере), хранителе Башни, правда.
