— Нет! — Вдруг совсем другим, сердитым голосом сказал Кирилл. — Я хочу, чтобы ты сама это поняла!

— Хорошо, я подумаю, — согласилась, пусть не прямо сейчас, но я не отступлю, пока все не выясню!

— А ты никогда не думала, — вдруг устало спросил Кирилл, — что мне было бы гораздо проще, будь ты совершенно обычной девушкой?

Я видела, что он немного обиделся, но его обида меня только раззадорила.

— Ты дуешься? — удивленно спросила я.

— Не считая того что ты им поверила? — уточнил он.

— Да.

— Мне немного обидно, оттого что ты так поздно вернулась, я очень за тебя боялся, — четко проговорил Кирилл.

— Может, ты сам виноват, ты же хотел, чтобы я держалась подальше, никаких объятий и поцелуев, а теперь что, собираешься жаловаться, что я предпочла другую компанию? — резко сказала я и только произнеся вслух эти слова, поняла, что совершила что-то непоправимое. Он дернулся как от удара, и через несколько мгновений поднялся и ушел наверх.

Мое раскаяние было огромней всей вселенной! Как только он спустился, я бросилась просить прощения, но он остановил меня одним движением руки.

— Собирайся, мне нужно сегодня быть в городе. Я жду в машине, — и вышел, ни дав сказать ни слова.

Смахивая слезы, я собирала сумку, а когда вышла из дома, он задумчиво смотрел куда-то вперед. Так всю дорогу молча и ехал.

Когда мы подъехали к моему дому, было так рано, что город еще спал.

Он остановился и меня прорвало.

— Прости меня, — почти умоляла я, — я не знаю, что на меня нашло, можешь ругать меня, сколько хочешь, только не молчи. Не злись на меня, только не молчи! — я бы схватила его за руку, но он сложил их на груди.

— Я не злюсь, — спокойно сказал, и его тон напугал меня больше, чем если бы это был крик. — Я просто не могу на тебя злиться, — как-то неуверенно улыбался Кирилл. — И это самое страшное. Ты можешь сделать очень больно, а я даже не могу от этого оградиться, выработать какой-нибудь иммунитет, защиту.

Он замолчал, а я все повторяла, прости, прости…

— Я уеду сегодня, — так же спокойно сказал, и мое сердце замерло, — вернусь… потом.

Потом вышел из машины и мне ничего не оставалось, как выйти следом. Довел до подъезда и вызвал лифт.

— Обними меня, пожалуйста, — попросила я, но он покачал головой.

— Не сейчас, — тихо сказал и ушел.

10.

Было утро пятницы. Три следующих дня я места себе не находила и постоянно его ждала. Или хотя бы звонка. Моей выдержки хватило ненадолго — звонить ему я пробовала уже минут через 20 после того как мы расстались — но абонент с тех самых пор недоступен. Тем же вечером пошла к нему домой — никого. Ни машины на стоянке, пустая дача. Даже туда я съездила вопреки доводам разума, грохнув на такси кучу денег. Впрочем, денег у меня теперь было больше чем нужно — с тех пор как появился Кирилл, я ни за что не платила, только маме отдавала на хозяйство. Получила деньги за месяц, который по легенде провела на выездной работе. Там же в кассе мне сообщили, что деньги за первый месяц уже выдали по моей просьбе, переданной Кириллом, моей маме, и понятно это Кирилл позаботился — я так была загружена своей двуличностью, что даже не подумала, как мама будет тут без денег. А он, получается, подумал. Он обо всем думал, вместо меня.

Каждый день, просыпаясь и засыпая, я винила себя во всех бедах. Кирилл был рядом и поддерживал меня во всем, но он был не обязан этого делать. Он был рядом, потому что сам этого хотел и это не давало мне никакого права им распоряжаться. Теперь его рядом нет, и я не знаю где его искать.

В понедельник, придя на работу, собиралась узнать у Бориса Сергеевича, где сейчас Кирилл. Он меня встретил очень ровно и спокойно ответил, что Кирилл уехал по делам и вернется сам, когда захочет. Подтекст был понятен — он не собирался ничего сообщать.

Может, некрасиво было в такой ситуации оставаться у него работать, но это оставалась моя последняя ниточка к Кириллу, и я не могла ее оторвать. Тем более что в понедельник случилось еще кое-что. После обеда меня вызвал Богдан Сергеевич. Еще по дороге к его кабинету я услышала знакомый смех, заставивший меня в изумлении остановиться. Смех Мелены.

Вся троица была там. Они были в прекрасном настроении, а я постаралась пока не думать о нашей последней встрече и к чему это в результате привело. Каменное лицо Бориса Сергеевича тоже ничего хорошего не предвещало.

— Я кое-что должен… семье Мелены, — сдержано сказал шеф и несложно было понять, о чем речь. — Так что не могу отказать ее просьбе — Артур хочет понаблюдать, как работает фирма подобная нашей, поэтому побудет пока моим заместителем, тем более Кирилл все равно отсутствует, но ему нужна помощница, и ей будешь ты.

Пора платить за помощь, ехидно захихикал голос в голове, но я в принципе была не против — какая разница, чем заниматься, когда все равно цель одна — занять время, ожидая возвращения Кирилла. Так что я равнодушно кивнула, немного сбив этим довольную улыбку с лица Артура.

Чего они ко мне так прицепились, не понимала. Вероятно, просто хотят насолить Черновым, а я единственное слабое звено, которое оказалось легко разбить. Даже злости во мне эта мысль не вызвала, только прилив самоуничижения — так и надо! Потерять единственное, ради чего стоит жить и из-за чего? Из-за собственной глупости! Нет, не потерять, убеждала я сама себя, об этом даже думать не желаю. Он обязательно вернется, просто надо подождать. Я буду ждать, сколько нужно, а пока — расплачусь по счетам.

— Ну что, Артур… как ваше отчество? — смотрела я на редкий образ черноглазой красоты, чего скрывать и сейчас так думала.

— Просто Артур, — твердо сказал он.

— Хорошо, Артур… Будут какие-то указания? — я могла гордиться — мой голос прозвучал как у хорошо вышколенного секретаря.

— Позже, — его голос стал глуше, и мне показалось, не уверена, что Борис Сергеевич быстро улыбнулся.

— Я буду на месте, — даже не посмотрев больше ни на кого, иду в свой кабинет, и там меня вдруг поддерживает неожиданное — Маша очень мягко смотрит на меня, с какой-то жалостью, и совсем без злорадства. Вдруг слезы наворачиваются на глаза и приходиться долго смотреть в стол, ожидая, пока все пройдет.

Артур не заставляет себя долго ждать — вскоре уже расхаживает перед моим столом, под удивленными взглядами моих соседей. Он желает посетить сегодня один из складов поблизости и одно небольшое производство, где зерно моют, фасуют, и в небольшом количестве перерабатывают в хлопья. Мне предстоит составить ему краткие справки об этих предприятиях и сопровождать в поездке. Молча записываю указания, Артур дает полчаса на сборы и выходит, лицо у него совершенно непроницаемо.

Увидев у своего стола Ларису Николаевну, я вдруг вздрагиваю — ко мне так давно никто не приближался.

— А где же Кирилл? — спрашивает меня удивленно. Где же Кирилл? Я сама бы не прочь это узнать, у меня на лице кривая ухмылка, что ее немного настораживает.

— Временно отсутствует, — равнодушно говорю. Неудачное время она выбрала для примирения, не сейчас.

Артур стоит у машины, той самой черной, похожей на торпеду, его кожаная куртка стоит наверно как моя годовая зарплата, про машину даже не заикаюсь. Открывает мне дверь, там внутри другой мир — бежевая кожа, хром и множество непонятных панелей сверкающих маленькими яркими огоньками. Машина вызывает у меня невольное уважение — не слышно как работает двигатель, и понимаешь, что едешь, только когда пейзаж за окном меняется. Даже не едешь, а плывешь и это несмотря на наши дороги!

Внутри так много места что наверно можно встать на сидение и голова еле-еле достанет до потолка. Что же, она так же хороша, как ее хозяин.

Мы посещаем склад и производство — я плетусь за Артуром и записываю то, что он говорит. Особо нигде не задерживаемся, любому со стороны понятно, что это все сплошной фарс — так нелепо смотрится Артур среди обшарпанных стен местных зданий.

После он везет меня ужинать. Аппетита нет, но подозреваю, что иначе он не отстанет.