В лунном свете действительно была видна тропинка. Ни секунды не колеблясь, Зельда шагнула на нее.

Расчет проснулся с ощущением того, что произошло что-то нехорошее. Повернувшись на бок, он понял, что Зельды нет.

— Зельда?

Она не отозвалась, и в нем мгновенно вспыхнул обжигающий душу страх. Он вскочил. В соседнем спальнике Зельды тоже не оказалось.

— Зельда!

На него нахлынули воспоминания о том, как он держал ее в объятиях. Но с этими воспоминаниями пришли другие: ее слова о том, что больше всего на свете ей хотелось стать голубкой. Сегодняшняя ночь еще сильнее отдалит ее от цели. Как она с этим справится? Он начал поспешно натягивать брюки. Неужели она решится на самоубийство только потому, что ей пришлось осознать, что она волк? Голуби небесные, принуждением это никак назвать было нельзя! Он прочел желание в ее взгляде, ощутил влагу страсти в ее лоне. Она обнимала его, как женщина, в которой просыпается чувство.

Но что, если потом ей стали отвратительны ее плотские желания? Расчет еще больше испугался. Не надев больше ничего, он резким движением открыл клапан палатки. В следующую секунду он уже был снаружи.

Он заметил Зельду почти сразу же — и облегченно вздохнул. Но вдруг он понял, что она по другую сторону защитных экранов и направляется прямо к стене растительности.

— Зельда! Вернись! Куда ты? Черт тебя побери! — Расчет выскочил из защитного поля, поймав Зельду прежде, чем она успела вступить в массив залитой ночной тьмой зелени вокруг лагеря. Схватив ее за плечо, он резко повернул ее к себе.

— Расчет! — Она улыбнулась, но ему показалось, что она смотрит сквозь него. Изящно махнув рукой в сторону леса, она спросила:

— Правда чудесная ночь? А я даже не замечала, до чего здесь красиво!

— Что с тобой? Ты с ума сошла? Или ты думаешь, я отпущу тебя в этот зеленый ад? Из-за того, что ты наконец узнала, что такое секс, конец света не наступит!

Он резко потянул ее в зону защитного поля.

— Но, Расчет, это вовсе не зеленый ад! Неужели ты не видишь? Посмотри же!

— Да ты просто спишь на ходу. Почему ты не предупредила меня, что ты лунатик?

— Я не лунатик. Расчет, больше необязательно прятаться за экраны.

Он не стал отвечать, пока не утащил за невидимую сеть полей. Там он остановился и повернулся к ней. Зельда смотрела прямо на него, и ему показалось, тго в ее глазах сияет лунный свет. Его что-то беспокоило, хоть он и не смог бы объяснить, в чем дело. Когда он попробовал осторожно встряхнуть Зельду, она заморгала и сияние ее глаз чуть померкло. Теперь эна, кажется, уже начала по-настоящему его видеть. Крепко сжав ее плечи, он еще раз легонько ее встряхнул.

— Зельда, послушай! Не знаю, что ты пыталась сделать, но будь я проклят, если позволю тебе совершить какую-нибудь глупость из-за того, что произошло этой ночью. Сейчас ты идешь со мной в палатку. Утром все будет хорошо. Вот увидишь.

Она выслушала его внимательно, но нахмурилась:

— Я бы предпочла не возвращаться с тобой в палатку, Расчет.

— Никакого выбора у тебя нет, черт подери!

Подхватив Зельду на руки, он понес ее в палатку. Пройдя внутрь, он положил ее на свой спальник и торопливо принялся ее раздевать.

— Расчет, ну послушай же!

— Зачем мне тебя слушать? Чтобы ты могла высказать мне какую-нибудь неимоверную причину твоей попытки самоубийства?

Она искренне изумилась его словам:

— Но я не пыталась покончить с собой!

— То, что произошло между нами, выбило тебя из колеи. — Он стянул 'с нее сапоги. — Это я понять могу. Первая близость всегда выводит из равновесия. Но как и все на свете, с опытом это проходит. Я знаю, что сегодня не показал себя лучшим любовником системы, но день был трудный. У тебя нет оснований снова вспоминать о том, что лучше смерть, чем бесчестье. Я тебя не изнасиловал, Зельда.

— Я знаю, — мягко отозвалась она. Присев на край спальника, он быстро скинул брюки.

— И потом, тебе ведь все понравилось. Или — почти все. — Он навалился на нее, заставив лечь. — А на этот раз я позабочусь о том, чтобы тебе понравилось абсолютно все. Обещаю.

Не успела она запротестовать, как он закрыл ей губы поцелуем. Зельда слабо пошевелилась под ним, и движение ее обнаженного тела включило цепную реакцию, в результате которой он налился страстью. Расчету большого труда стоило сохранить над собой власть. На этот раз он должен позаботиться о Зельде. Надо, чтобы ей было хорошо. Если он сумеет довести ее чувства до кульминации, ей, наверное, будет легче примириться со своей неголубиной страстью. Надо, чтобы она с ней примирилась. Будь он проклят, если допустит, чтобы она покончила с собой из-за того, что между ними произошло.

Смирив собственное желание, Расчет неспешно принялся ласкать Зельду, добиваясь от нее желанного ответа. После недолгого сопротивления, которое, казалось, было вызвано скорее удивлением и смущением, а не стремлением сопротивляться, она сдалась. Когда ее руки обвились вокруг его шеи, он почувствовал, что теперь бояться нечего. На этот раз все будет как надо. Он может внушить ей желание!

— Скажи, Зельда. Скажи, что ты меня хочешь. — Он положил руку ей между ног и нашел там дивно чувствительный бугорок. Легонько прикасаясь к нему пальцами, он почти мгновенно добился от нее реакции. — Скажи, любимая моя.

— Я тебя хочу, — прошептала она, выгибаясь навстречу его прикосновению.

Не прекращая нежных ласк, он опустил голову, чтобы захватить губами сначала один ее сосок, а потом другой. Она дрожала в его объятиях, и он ощутил новый прилив страсти. Безжалостно продолжая свою нежную атаку, он не остановился даже тогда, когда все ее тело задрожало, как в лихорадке. Она тянулась к нему, как цветок к лучам солнца, приветственно открываясь ему навстречу.

— Расчет! Ну, пожалуйста! Я больше не вынесу!

Она крепко зажмурилась, запрокинула голову ему на руку.

Но он не остановился, не придвинулся к ней. На этот раз он добьется того, чтобы все получилось, как надо. Медленно сдвинувшись вниз, он начал ласкать ее тело губами и языком, пока она не застонала, умоляя его о большем. И все это время пальцы его нежно скользили по ней — ив ней. Она содрогалась и извивалась под его прикосновениями, и он наслаждался своей властью.

Когда он прижался в интимном поцелуе к треугольнику волос между ее ногами, она снова вскрикнула, впиваясь ему в плечи.

— Да-да, хорошая моя. Все правильно.

Ему в ноздри ударил терпкий и пьянящий аромат — квинтэссенция ее женственности. Расчет чувствовал, что скоро окончательно потеряет голову, но по-прежнему старался сдерживаться. Он дотронулся кончиком языка до ее бугорка, и все ее тело вдруг напряглось.

Расчет сознательно сделал свою ласку еще более страстной. Чуть слышные стоны, вырывавшиеся из горла Зельды, звучали в его ушах самой прекрасной песней. Ее ноготки снова впились в его плечи, и он испытал еще один электризующий удар радости.

— Расчет!

— Дай себе волю, Зельда! Дай!

Он раскрыл пальцами нежные лепестки — и она опять прошептала его имя. То, как звучал ее голос — напряженно, глухо, страстно, — привело его в восторг. Продолжая ласкать языком бутон ее плоти, он осторожно протолкнул в нее два пальца.

Она снова напряглась, повторила его имя — и на этот раз все ее тело затрепетало от экстаза.

— Расчет! Голуби небесные, Расчет!

— Да, вот так мне нравится слышать мое имя.

Опьяненный уверенностью в том, что он подарил ей наивысшее наслаждение, почти обезумев от желания, он приподнялся над ней и соединил их тела. Лоно ее все еще содрогалось от восторга, затягивая его плоть

Глубоко в ее тело. И мгновение спустя уже Расчет выкрикивал имя Зельды, наполняя им палатку, и его тело содрогалось в экстазе.

Когда Расчет наконец опомнился, он обнаружил, что по-прежнему лежит на Зельде, которая лениво расчесывает пальцами ему волосы. Расчет решил, что ему это очень нравится и постарался подставить голову так, чтобы ей было удобнее.