— ...что это она пишет о Звездной девушке? — почти прошептала я.

Эмбер покачала головой.

— Нет.

Именно Эмбер учила нас обманывать. «Отвечайте односложно, тогда не к чему будет прицепиться». Я вспомнила белые губы матери и боль на ее лице.

— Если было что-то подобное, я не рассержусь. Просто это... довольно важно. Для моей мамы, понимаешь? И должно оставаться в тайне.

Эмбер отрицательно покачала головой.

— Ладно. — Я отвернулась к своему шкафчику. — Хорошо.

Мимо прошли Тамсин и Тодд, тихо беседуя, голова к голове. На Тодде была идеально отглаженная рубашка, на Тамсин — серый свитер.

— Вот что, — начала Эмбер. — Ты вчера купила платье? Времени осталось совсем мало.

— Я в курсе. Увидимся за обедом.

Я быстро пошла прочь. Прозвенел первый звонок. Еще не поздно поймать Тамсин и Тодда.

— Что случилось? — спросил Тодд, увидев мое лицо.

Я объяснила ситуацию, пока мы убирали рюкзаки в шкафчики и шли в класс.

— Я не из тех, кто нудит «я тебя предупреждала», — произнесла Тамсин. — Но Эмбер? Она же насквозь фальшивая сука.

«Ты злишься, потому что не нравишься ей», — подумала я.

— Насквозь фальшивая сука и сплетница. — Тамсин заправила волосы за уши. — Может, хватит сидеть с ней за обедом?

— И правда! Я скучаю по тебе, — добавил Тодд.

У меня сжалось горло. Я тоже скучала по нему. Скучала по ним обоим. С Тоддом и Тамсин так легко! Но достаточно ли я по ним соскучилась, чтобы отказаться от Эмбер и Дункана Бродки?

— Может, это не Эмбер, — понадеялась я. — Она клянется, что никому не говорила.

Подруга скорчила гримасу.

— Да ладно. Так она тебе и признается, — фыркнула Тамсин. — Эмбер же все время врет.

— Эмбер классно выглядит, — заметил Тодд, разглаживая манжеты рубашки. — Но она сука.

— Настоящая сука, — подтвердила Тамсин.

Она надела капюшон и затянула на нем шнурки: сначала левый, потом правый.

— Так с кем ты, Джой? С ними или с нами?

У меня закружилась голова.

— Это нечестно! — возмутилась я. — Не знаю!

Тамсин и Тодд — мои лучшие друзья. Но мне так хочется попасть на бат-мицву Эмбер! Хотя Эмбер презирает моих друзей и предала меня. Или нет?

Прозвенел второй звонок. Я опустилась за парту. Что же будет? Неужели мать действительно потеряет работу? Неужели это моя вина?

Обычно, когда я возвращаюсь домой из школы, на кухне витает приятный аромат. Мать печет хлеб или развешивает сушиться травы из сада. Обязательно чем-то пахнет: мятным чаем, тостами с завтрака, розами, которые стоят в вазе, пока полностью не осыплются. В тот день на кухне никакого запаха не было. Мать сидела точно там же, где я оставила ее утром: за кухонным столом, глядя на ноутбук. Она накинула рубашку, но на ногах по-прежнему были красно-зеленые пижамные штаны, а ступни оставались босыми.

— Привет!

Мать вяло помахала рукой, но промолчала. Я взяла стакан сока и подошла к столу, не зная, что делать.

— Хочешь соку? — наконец произнесла я.

— Нет. Извини меня за утреннее, — отозвалась мать.

Я решила, что это приглашение сесть напротив.

— Я была в шоке. Глупо, наверное. Издатель хочет, чтобы я написала еще что-нибудь под своим именем. Возможно, Пейсон решила, что это... — мать указала рукой на экран, — подтолкнет меня в нужном направлении.

— Вот как.

Я вспомнила лицо Эмбер, ее взгляд, когда та покрутила головой. Мать посмотрела на меня. Я с трудом сглотнула.

— Ты ведь ничего об этом не знаешь? — уточнила она.

— Нет! Конечно нет!

Мать пожала плечами. Я заставила себя спросить:

— И что дальше?

— Буду ждать. Посмотрим, как далеко разойдутся круги.

— А если далеко?

— Откажусь давать комментарии. Хоть немного замету следы. Полагаю, все зависит от того, насколько все окажется серьезно... способны ли любители фантастики смириться с истиной.

— Сочувствую, — сказала я.

— Спасибо. Что ж...

Мать пожала плечами и попыталась улыбнуться, затем отодвинулась от стола. Я ждала, что она поинтересуется, не хочу ли я испечь печенье или помочь с ужином, справлюсь ли сама с домашним заданием, не желаю ли прогуляться или сходить в книжный. Но она лишь отвернулась и поплелась по коридору в кабинет. Впервые на моей памяти мать закрыла за собой дверь.

23

— Даже и не думай, — усмехнулась Лайла Пауэр, надавив каблуком на грязную шею солдата.

Я добралась до середины очередной рукописи. Лайла занималась любимым делом: мочила негодяев. Признаюсь, я испытывала огромное удовольствие, воображая, что шея под ее каблуком принадлежит тому, кто меня предал.

Солдат извернулся и плюнул в нее. Лайла безмятежно улыбнулась, нагнулась и быстро разоружила его, выдернув из-за пояса электрошокер и кривой нож. Затем она рывком поставила солдата на ноги и скрутила ему руки за спиной. Он подался вперед, пытаясь сбить Лайлу с ног. Она выше вздернула его руки и широко улыбнулась, когда они с приятным щелчком выскочили из суставов.

Я усмехнулась, оскалив зубы, и наклонилась вперед, представляя себя на месте героини.

— Подумай, — прошептала Лайла.

Ее губы почти коснулись уха солдата, в котором виднелась застарелая грязь. Он заметил кровь на ее зубах. Его мир зашатался. Солдат рухнул на колени и застонал.

— Пощади, сестричка. — Кровь и слезы смешивались на его лице с пылью и потом. — Пощади, охотница. Разве мы не одной породы?

— Сомневаюсь, — пробормотала я.

За окном прогудела машина. Я закрыла ноутбук и посмотрела на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого, значит, на уборку остался час сорок пять минут. Я выглянула в окно. Брюс купил очередную машину.

— Джой! — крикнула я. — Это твой... Брюс!

Хлопнула дверь ванной. Дочь, топая, спустилась по лестнице. Конский хвост, на губах — помада, которую я не должна замечать. Я поманила Джой к себе. Она шумно вздохнула. Я проверила, на месте ли слуховой аппарат и включен ли он.

— Можно мы пойдем по магазинам? — спросила Джой и помахала Брюсу в окно.

— Конечно, — ответила я. — Позвони, если задержитесь после четырех.

Джой взглянула на меня как на жертву серьезной мозговой травмы.

— Я вернусь не раньше ужина. Брюс высадит меня у Дома Роналда Макдоналда[80]. Мой мицва-проект, забыла?

— Ах да.

Отлично. Я успею убраться, принять ревизора и расставить все по местам. Мы с Питером решили не сообщать Джой о возможном ребенке, пока не пройдем проверку и не найдем суррогатную мать. Прежде у меня не было секретов от дочери, но сейчас невозможно по-другому. У Джой все время меняется настроение, она стала плохо учиться. Забыла включить слуховой аппарат, спрятала под матрасом статью. Ее матери грозит увольнение. Зачем лишний раз ее волновать? Не лучше ли сначала все выяснить?

— Дай я тебя поцелую, — сказала я.

Джой застонала, но послушно подставила щеку и, случайно или намеренно, испачкала помадой мой рукав.

— Желаю приятно провести время! Будь осторожна. Звони, если что.

Джой нетерпеливо махнула и выбежала из двери. Как только новенькая машина Брюса тронулась с места, я вскочила. Поправить стопки журналов на столике. Убрать обувь и зонтики в кладовку. Зажечь свечи. Сунуть в заранее нагретую духовку яблочный пирог, который я испекла на прошлых выходных и заморозила. В доме должно уютно и ностальгически пахнуть корицей и мускатным орехом. Это свидетельствует о моральной устойчивости и крепкой любви. Или, по крайней мере, регулярном наличии домашних десертов.

— Питер! — позвала я.

Муж сбежал по лестнице. Небритый, в своем обычном «выходном костюме» — мятых хаки и заляпанной краской футболке.

— Визит ревизора, — напомнила я.

Он усмехнулся.

— Бублики купил. Фруктовую тарелку обеспечил.

Я прошла за мужем на кухню. Шесть бубликов благоухали в пакете на стойке. Питер также принес обезжиренный и обычный сливочный сыр, фрукты, заказанные мной в магазине натуральной пищи, и смесь молока и сливок для кофе.