Илье захотелось объяснить ей, что тут нет никакой его заслуги, потому что он просто оцепенел, не зная, что делать, но похвала, даже незаслуженная, была приятна, и, поколебавшись, юноша просто закрыл рот. Уважение госпожи Шаидар сейчас было ему дороже, чем истина.
— И не сердись, что я так, может быть, презрительно сказала, — продолжила леди, уводя его куда-то за очередную снеговую груду. — Я адресовалась лорду Ингену и в первую очередь хотела порушить ему игру. Не дать ему вести игру по его правилам. А он актёр, отличный актёр: как тебе его поза рыцаря без страха и упрёка? Впечатляет, не так ли?
— Да уж, — промычал юноша. — Явился сюда, к врагам, один… Рискованно.
— Никакого риска! На высоте ждала охрана на шивелах. Потому я и не подумала его преследовать. Будь он один!.. Ох!.. Я тебя разочаровала в нём?
— Не столько… В смысле, нет. Скорее, вы на меня произвели впечатление своим знанием этого человека.
— Не сказала б я, что его знаю. Мы ведь почти не общались. Скорее тут просто знание человеческой натуры играет роль. Кернах — отличный политик, талантливый лидер, он знает, как вести себя с людьми и как держаться самому, чтобы произвести должное впечатление. И он привык навязывать окружающим свои правила. А соглашаясь играть по чьим-то правилам, ты почти соглашаешься на поражение.
Обогнув снежный холм, Илья обнаружил, что за ним уже растёт временный лагерь, рабочие демоны под присмотром легкораненых бойцов ставят палатки на расстеленные и прижатые колышками полотна полиэтилена и уже готовятся разбивать большой шатёр — для лордов. По снегу ползли дымки костров, над которыми укрепляли огромные котлы, полные снега, и где-то уже разворачивали тюки с провизией — уставших магов надо было кормить.
Уже была готова обширная хирургическая палатка, вокруг которой суетилось больше всего народу. Должно быть, именно там сейчас возились с Санджифом. «Наверное, если я сунусь с вопросами, меня просто погонят поганой метлой, — подумал Илья. — Надо заглянуть попозже». Он присел у костра, рядом с которым госпожа Элейна, торопившаяся куда-то, его оставила, и немного помог повару — распаковывать припасы, открывать пачки круп, мешать в котле огромной деревянной ложкой на длинной ручке.
Поэтому не сразу заметил, что в лагере появились новые лица, которых он здесь не видел. Первой он заметил госпожу Гвелледан, что-то выясняющую у офицера в мундире цветов дома Даро, а рядом с ней — Всеслава с автоматом, небрежно заброшенным за спину. Петербуржец подскочил, как ужаленный, едва не упустив ложку в снег. Только теперь он заметил неподалёку от директора школы Уинхалла и госпожу Оринет, и Фредела, и Дину с Амхин — и Фёдора, нервно косящегося на Искру, недовольно поджимающую губы.
— Здравствуйте, Илья, — улыбнулась госпожа Гвелледан в ответ на его изумлённое и, возможно, оттого чересчур пылкое приветствие. — Рада видеть вас в добром здравии. — И, взмахнув рукой, пошла к госпитальной палатке, сопровождаемая офицером.
К Илье подошёл Всеслав, с рассеянным взглядом и резко поджатыми губами.
— Что у вас там случилось? — спросил он. — Как я понял, Санджиф ранен?
— Да, вот… Так получилось. — Юноша вдруг почувствовал непреодолимое желание начать оправдываться. Он едва ли понимал, что именно они с Сафом сделали неправильно, однако было ясно, что какой-то промах они допустили, и за этот промах им наверняка устроят головомойку.
— Получилось, — проворчал мастер. — Что тут можно сказать… Ладно, иди.
Сказано это было угрожающе, поэтому юноша предпочёл чуть ли не бегом убраться подальше от сурового соотечественника, который даже здесь продолжал держаться так, словно ему предстояло по-прежнему приглядывать за поведением школьника, и спорить с ним в этом было абсолютно бесполезно. Да петербуржцу и в голову бы не пришло спорить.
Увернувшись от Всеслава, Илья через несколько минут вновь оказался поблизости от палатки-госпиталя — и потому, что в любом другом месте он бы путался под ногами людей, спешащих оборудовать лагерь ещё до завершения боя, и потому, что здесь он находился ближе к другу. Уж тут-то Илья мог надеяться узнать пораньше о том, когда выздоровеет его друг и не станет ли он инвалидом. О его возможной смерти он не желал даже думать.
Правда, и вплотную к самой палатке юноша не подходил — вокруг неё тоже хватало людей, которым он мог бы помешать.
Спустя время петербуржец издалека разглядел госпожу Гвелледан, выбирающуюся из-под покрывала, заменяющего дверь походного госпиталя, и тут же зашагал к ней, уверенный, что она расскажет ему о состоянии Санджифа — не могла же она не знать о нём!
Но задержал шаг, заметив госпожу Шаидар, торопившуюся куда-то мимо этого места и остановившуюся, стоило ей зацепиться взглядом за взгляд леди Уин Нуар. Несколько мгновений они просто стояли, глядя друг другу в глаза. Потом губы госпожи Элейны дрогнули и изогнулись в её обычной усмешке, а вторая женщина побледнела ещё сильнее, став почти полупрозрачной. Первой молчание нарушила госпожа Элейна, в свойственной ей свободной и оттого чуть вызывающей манере.
— Мои приветствия… Право слово, госпожа Уин Нуар, вы смотрите на меня с таким удивлением, будто никак не ожидали здесь встретить.
— Откровенно говоря, даже наверняка зная, не всегда готов обнаружить, что всё обстоит именно так, — директор школы Уинхалла принуждённо улыбалась.
— В самом деле? Скорее уж мне следовало удивляться вашему присутствию. Как показал опыт, вы предпочитаете оставаться в стороне от военных действий.
У госпожи Гвелледан едва различимо дрогнуло лицо — как в тот момент, когда посланник лорда Ингена у стен школы обратился к ней «Сударыня», как обращались только к женщинам незнатным, не принадлежащим к числу аристократии.
Между ними немедленно и настойчиво вклинился Эверард Тервилль.
— Дамы, дамы… Прошу вас…
Илья растерянно смотрел на происходящее, не понимая, что вообще такое происходит. Он даже шагнул чуть ближе.
— Ну что вы, господин Тервилль, — с нарочитой весёлостью возразила ему Элейна. — К чему беспокойство? Просто госпожа Гвелледан хотела что-то узнать у меня? Или что-то предложить?
— Пожалуй. Как вы смотрите на возможность короткого спарринга?
— Между нами?
— Почему нет?
— Госпожа Уин Нуар! Госпожа Шаидар только-только вышла из боя. Думаю, она чувствует себя чересчур уставшей, чтобы…
— Нет-нет, я в полной форме. Но какой именно поединок вы хотите предложить?
— Раз так, то, наверное, упростим задачу. Почему бы вам не пользоваться и своей магией, и оружием?
— А вы ограничитесь магией?
— Именно так. В фехтовании я — увы! — по-прежнему даже не подмастерье.
Женщины вежливо, приветливо, любезно улыбались друг другу, но в их улыбках было что-то от укуса змеи. Илья, ошеломлённый даже больше, чем в тот момент, когда в живот его друга вошёл меч лорда Ингена, перевёл взгляд на господина Тервилля, словно бы вопрошая его: что происходит? Но тот не увидел вопроса. Он сам смотрел на леди Уин Нуар и леди Шаидар с беспокойством человека, понимающего, что сейчас на его глазах вот-вот сотворится нечто очень плохое.
— Неравный получается расклад.
— Всё верно. Я помню, что в магии превосхожу вас. Поэтому дать вам небольшую фору — моя обязанность.
— Извольте.
— Господин Тервилль, вы нас экранируете?
— Быть может, вы дождётесь господина Даро? Он в этом смысле человек более опытный. К тому же идея не кажется мне блестящей…
— Уверена, что и вы справитесь.
— Экранируйте, Тервилль, — бросил, подходя, Всеслав. — Когда женщины дерутся, в драку лучше не встревать.
Госпожа Гвелледан сделала вид, будто не слышит, леди Шаидар же обернулась и одарила мастера своей фирменной улыбкой — задорной и лукавой. И демонстративно поправила на пальце перстень.
Бледно-серый, едва видимый магическим взором экран возник почти перед самым лицом Ильи и опоясал небольшой пятачок истоптанного снега, на котором замерли друг против друга две женщины — одна при мече, другая настойчиво пытающаяся подвернуть манжету шубки, чтоб открыть запястье и браслет. Первая атака прошла так внезапно, что петербуржец вздрогнул всем телом и даже не понял, кто именно атаковал. Просто вспышка, наподобие искры проскочившая между женщинами, краткое дрожание воздуха и затуманившаяся пелена экрана.
