В это время вошла улыбающаяся, как всегда, Тамара, она собиралась представить всем гостя:

— Знакомьтесь, пожалуйста, Григорий, наш хороший знакомый… А это Олег Васильевич…

— Очень приятно, Григорий, — очень вежливо, склоняясь в поклоне, пожал Горностаеву-старшему руку Белобородов. Все обратили внимание на большущий синяк на его бледном лбу. — Я не ожидал, конечно, что у вас гости…

— А вы, ребята, идите к себе. Вас позовут, когда ужин будет готов, — Пузырев не мог поступить иначе, чувствуя, что его друг пришел не просто выпить коньяку или чаю — его привело к нему дело. Присутствие детей было недопустимо.

Маша с Никитой и Сергеем гордо удалились из комнаты, прекрасно все понимая, однако весь разговор, слово в слово, собираясь подслушать под дверью.

— Па, тебя можно на минутку! — позвала отца Маша в прихожую, где на ухо, сбиваясь и волнуясь, прошептала: — Это он, тот самый человек из кондитерской… Я его узнала… Это кондитер!

Пузырев недоверчиво посмотрел на нее, но, оглянувшись и увидев красноречивые лица ребят, кивнул головой. Он все понял.

— Вы тут посидите немного, — говорила в это время, обращаясь к гостям, Тамара, — а я на кухню, сейчас все вместе и поужинаем.

— Нет-нет, Тамарочка, я, пожалуй, пойду, — сказал Олег Васильевич и поднялся со своего места. — Как-нибудь в другой раз загляну…

Они вместе с Тамарой Пузыревой вышли из комнаты, и Горностаев-старший, увлекая ее за собой на кухню, прошептал ей что-то на ухо. Маша с Никитой и Сергеем, устроившись под вешалкой в прихожей, среди пальто и плащей, видели все это и поняли, что Горностаев-старший никуда не собирается уходить и что сейчас он, видимо, о чем-то предупреждает хозяйку дома. И действительно, поговорив несколько минут с Тамарой, он вернулся в прихожую, нарочито громко крикнув «всем пока», хлопнул дверью, после чего, заметив ребят, устроился рядом. «Тсс…» — снова приложил он палец к губам и весь обратился в слух.

— Понимаешь, — начал Белобородов свою взволнованную речь, — я влип в одну историю. И единственное, что мне от вас с Тамарой надо, это подтвердить кое-что…

— Но что именно? — спросил Пузырев. — Что за история? Конечно, если тебе понадобится наша помощь, ты всегда сможешь на нас с Тамарой рассчитывать!

— Вот спасибо! Саму-то историю я тебе рассказывать не стану, уж больно она запутанная. Скажу только, что именно мне от вас надо. Итак, вы должны придумать на вчера, заметь, на вчера, какой-нибудь семейный, домашний праздник, на который я был бы приглашен к вам и должен был прийти с двумя большими тортами. Вот и все!

— То есть тебе надо, чтобы кто-то подтвердил, что ты был у нас вчера вечером? Я правильно тебя понял?

— Не совсем, — замялся Белобородов. — Вы должны будете подтвердить только то, что я собирался к вам. Я на самом деле собирался к вам вчера и даже прихватил с собой два торта, но по дороге со мной приключилась как раз та самая история…

— Другими словами, тебе нужно алиби? Или я снова ничего не понял?

— Да нет, ты все правильно понял и ты прав. Лучше, если вы скажете, что я все-таки был у вас. — Он выглядел запутавшимся. — А вот сегодня меня у вас не было. И еще одна просьба: если вас кто-нибудь спросит, как выглядели эти торты, то скажите, что оба торта бисквитные, с кремом. Только один — светлый, с вишенками, а другой — шоколадный. Вот, собственно, и все! Остается только придумать вчерашний праздник…

Валентин Пузырев смотрел на своего друга, мягко говоря, как на сумасшедшего. Он, конечно, так ничего и не понял.

— Может, Гриша, ты мне все-таки расскажешь что-нибудь?

— Нет, Валя, я не могу, не имею права впутывать тебя в такие дела. Поверь, у меня большие неприятности, но отвечать за все должен только я. Если бы ты только знал…

И в эту минуту в гостиную вошла Тамара Пузырева с большим подносом, на котором стояли тарелки с закуской, бутылка коньяка и рюмки. Все это она приготовила на скорую руку, действуя по совету Олега Васильевича, который попросил ее как следует угостить гостя, чтобы у того поскорее развязался язык.

— Сейчас я принесу рыбу под майонезом, — сказала она тоном ничего не подозревающей радушной хозяйки, — а вы пока выпейте, закусите, меня не надо ждать, я на кухне кормлю детей… Да, кстати, Олег Васильевич ушел…

И она вышла из комнаты.

Белобородов, когда они остались одни, нервничая, попросил Валентина налить полрюмки коньяку. Выпил один раз, второй, а потом, махнув рукой, выпил еще две, посидел немного, задумавшись и заговорил:

— Ладно, я тебе скажу, ты ведь мой друг… Значит, так. Все началось, когда я шел по улице Бахрушина и мне срочно понадобилось позвонить к себе в кондитерскую… Ты же знаешь, что я купил маленький магазин в Никольском переулке, который переделал сначала в пекарню, а потом и в кондитерскую?

— У тебя кондитерская? Первый раз слышу. Что ж, поздравляю…

— Так вот, иду я себе и вдруг вижу: телефонная будка, а рядом лежит человек… весь в крови…

— Какого числа это было?

Стало ясно, что Валентин теперь будет задавать вопросы в расчете на то, что их услышит спрятавшийся Горностаев-старший.

— Двадцать первого… Сам понимаешь, кровь, мертвый человек и вокруг — никого. Что я должен был сделать? Позвонить в милицию. Что я и сделал. Но кроме этого, мне просто необходимо было позвонить как я уже сказал, в кондитерскую. Так вот труп лежал немного поодаль от будки, словно человек не сразу погиб, а сначала оставался живым и даже успел сделать несколько шагов от будки… То, что он был застрелен именно там, я не сомневался — телефонная трубка была еще в крови и болталась. Словом, я достал носовой платок, взялся с его помощью, чтобы не испачкать руки и не оставлять отпечатков пальцев, за трубку и позвонил. Сначала к себе, сказал своему человеку, сколько привезти сахара и яиц а потом собрался уже звонить в милицию, увидел, что на полочке в будке лежит газетный сверток, который я не сразу заметил. Я же нервничал… Я осторожно развернул его и увидел несколько дискет. И мне сразу стало все ясно! Само провидение дает мне в руки какие-то секретные материалы. Я это кожей почувствовал! У меня вообще нюх на эти вещи. Понимаешь, я в последнее время смотрю столько триллеров, что только очень глупый и недалекий человек не поймет, из-за чего был убит этот несчастный. Все дело ведь в дискетах! Словом, я взял этот сверток, позвонил в милицию и уехал.

— Скажи, а где ты сейчас живешь и как оказался на улице Бахрушина?

Этот вопрос был задан в расчете на то, что его услышит Олег Васильевич.

— «Где-где»?! — передразнил Валентина уже слегка опьяневший Белобородов. — Прямо возле театрального музея и живу, на Бахрушина, я же купил себе новую квартиру… Просто случилось так, что мобильник свой я в машине оставил, а дома какой-то негодяй перерезал телефонный кабель…

Сергей, слушая все это, подумал, что отец непременно проверит, действительно ли в доме, где проживал кондитер, 21 декабря был перерезан телефонный кабель. Хотя Белобородов говорил весьма убедительно.

— И что было потом?

— Я принес сверток домой, достал дискеты — их было всего четыре…

После этих слов Олег Васильевич чуть слышно присвистнул.

— … и вставил в компьютер, но тут же понял, что без знания паролей я их не вскрою. Каково же было мое удивление, когда я случайно обнаружил его — это была обычная надпись, сделанная простым карандашом на бумажном ярлыке дискеты, одно-единственное слово на английском языке… Когда я открыл первую дискету, а они шли под номерами, меня бросило в пот. Я понял, что ко мне в руки попала секретная информация о готовящихся в Москве террористических актах! Ты веришь мне?

— Конечно, верю… В какое время живем?!

— И вот тогда-то меня черт и попутал. — Белобородов схватился за голову. — Я решил заработать на этом. Вот так-то вот… Черт, не хотел же тебе ничего рассказывать…

— Но ты же должен кому-то открыться, я же твой друг.

— Ладно, продолжаю… Первым планировалось взорвать банк на Неглинной… И я вышел на управляющего…