Аларик, отдуваясь, взялся за бортик. То, что он испортил боссу уродский пиджак, доставило ему немалое удовольствие.

— Что за ЧП? — Голос в стеклянной коробке бассейна звучал очень гулко.

— Ш-шш. — Служитель подал Хольцману полотенце, и он энергично промокал свой рукав. — Не так громко, еще услышат.

Аларик пожал плечами: два-три участника конференций вряд ли могли представлять угрозу для Палатинской гвардии.

— Это американские дантисты, они ничего не поймут, — заверил он по-немецки.

— Тем не менее. — Хольцман подошел к самому борту. — Утром в парке нашли еще одну мертвую девушку.

— Мину Харпер? — насторожился Аларик.

— При чем тут твоя Мина Харпер? Она прошлой ночью была с князем, цель которого — прекратить убийства, а не совершать новые.

Разочарованный Аларик пожал плечами. Не потому, конечно, что он желал Мине Харпер смерти: она была их единственной ниточкой к князю и очень даже ничего из себя, но ее убийство сделало бы Антонеску главным подозреваемым.

И Аларику, возможно, разрешили бы наконец его взять.

— Убитую пока не опознали. — Хольцман стал на колени, выбрав сухое место, и говорил краем губ — как будто весь бассейн не понял уже, что они с Алариком знают друг друга. — Как, впрочем, и всех остальных.

— Может, это все-таки Мина Харпер. — Аларик с сожалением вспомнил ее стройные ножки и шапку темных кудрей.

— Ничего похожего. Я видел снимок. У жертвы длинные волосы, у Мины Харпер короткие. Заклинило тебя на ней, что ли?

— Нет, не заклинило — но если мы хотим взять князя…

— Мне нравится это «мы»! Князя ловить буду я, а ты занимайся убийцей. Просмотри фотографии всех эмигранток, въехавших в страну за последнее время — может, и отыщешь кого. Последняя жертва, согласно зубоврачебным данным, тоже из Восточной Европы.

— Ладно, — сказал Аларик, считая это пустой тратой времени, — но на твоем месте я все же нанес бы визит Мине Харпер.

— Да что ты!

— А чем, по-твоему, они с Антонеску занимались всю ночь? К ней домой они не вернулись. Она приведет тебя к пещере нетопыря, и он будет наш.

— У меня идея получше, — сказал Хольцман. — Я нанесу визит Эмилу и Мэри Лу Антонеску.

Аларик плеснул на него водой.

— Прекрати! Какого черта ты делаешь?

Из группы сидящих у бассейна дантистов послышался смех.

— Если ты им скажешь хоть слово, все манхэттенские Дракулы свалятся нам на голову. — Теперь Аларик разозлился по-настоящему. Сначала Хольцман не дал ему поплавать как следует, теперь осложняет работу своими бюрократическими изысками. — Не знаю, почему князь не заметил нас ночью, но он не заметил. Я делаю этот вывод на основе того, что мы с тобой еще живы, а супруги Антонеску не выехали из дома 910 по Парк-авеню. Откуда я знаю, ты спросишь? Сейчас объясню. Пользуясь тем, что пока не умер, я позвонил им утром, назвался телефонным монтером и спросил, как у них работает связь. Они на месте.

— Надо было мне настоять, чтобы ты взял отпуск, — сокрушенно ответил Хольцман. — Ты непригоден для службы.

— Я лучшее, что у тебя есть. — Аларик вылез из бассейна, взял брошенное Хольцманом полотенце. — Я разберусь с убийцей, и не с ним одним — с князем тоже. Только дай мне работать и не ставь палки в колеса. Без инструкций. Без уставов. Дохлые вампиры, и точка.

Взгляд Хольцмана скользнул по его мускулистому торсу. Аларик, помимо плавания, упражнялся с гантелями, и мышечная масса у него — будь здоров. Дантисты, и те засмотрелись.

Хольцман, правда, смотрел в основном на рубец под самыми ребрами — берлинский вамп тяпнул Аларика своими клыками, когда тот пытался отбить Мартина у других кровососов.

Ватиканские доктора рекомендовали пластическую операцию, но Аларик терпеть не мог больниц. Не говоря уж о медицинских процедурах, если в них нет крайней нужды.

Хольцман, наверное, думает, что Аларик не обратился к психологу и не стал удалять рубец по одной и той же причине. На самом деле шрам выполняет важную функцию, каждый раз напоминая Аларику о ненависти к вампирам.

И о необходимости избавить мир от этой заразы.

— Если хочешь найти вампира, — сказал Аларик, видя, что босс готовится брякнуть что-то про его шрам, — спроси того, кем он питался в последний раз. В данном случае Мину Харпер, Парк-авеню 910, квартира 11В.

Это, похоже, отвлекло Хольцмана от рубца.

— Правильно. Зайду к ней вечером под видом…

— Абрахам, — перебил его Аларик. — Номер с наследством от усопшего родственника тут не прокатит. Она не поверит тебе. Кто будет оставлять наследство такому, как этот князь? Он и так богаче Мидаса.

— Да? — растерялся Хольцман. — Об этом я не подумал.

— Поэтому к ней пойду я. И поговорю с ней по-своему.

— Не думаю, что это разумно. И решительно запрещаю тебе это делать.

— Почему это? — удивился Аларик.

— Потому что ты ворвешься к ней с мечом наголо. Нам, между прочим, часто жалуются, Аларик. Людям это не очень-то нравится.

— Она только что провела ночь с князем тьмы! Хочешь сказать, что я страшнее его?

Хольцман снова покосился на его шрам, но промолчал. Что действительно страшно, так это его костюм, подумал Аларик.

Глава тридцать первая

10.30, 16 апреля, пятница.

Салон «ТПЗ».

Авеню Двух Америк, 155.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

— Поглядите-ка, — сказала Лейша, увидев Мину у себя в ТПЗ («Только по записи»). — Кто тут плохая девочка?

Лейша развалилась в кресле для клиентов на манер нубийской царицы, вытянув длинные голые ноги. На ее большом животе, вопреки строгому запрету владельца салона Джимми есть на рабочем месте, балансировал контейнер с курицей-гриль.

Ее как лучшего здешнего стилиста да еще на восьмом месяце, никакие правила не касались. Для Джимми и ТПЗ будет катастрофой, если она уйдет.

Мина молча кивнула на пустое соседнее кресло.

— Садись, — махнула рукой Лейша, звякнув многочисленными браслетами. Мина заметила свежий французский маникюр, сделанный в виде практики тут же в салоне. — Рамон взял отгул, узнав, что его бойфренд оставил в Гриндр[19] свою фотографию. Ох, как же я зла на тебя! Джон сказал, что ты после вечера у графини ушла с каким-то парнем и не вернулась. А утром в новостях говорят, что нашли еще одну мертвую девушку. Я прямо испереживалась вся, спроси кого хочешь. Хорошо еще, ты эсэмэску прислала.

— Переживания не помешали тебе заказать ранний ленч, — съязвила Мина.

— Не себе, ему. — Лейша потыкала пальцем в живот. — Ему-то все равно, что с тобой будет. Он хочет есть и брыкается. Господи, ты не поверишь, как он лягался все утро — и все из-за тебя.

— Почему из-за меня? — Мина посадила Джека Бауэра себе на колени, и он прижался к ней, нуждаясь в любви и ласке. Рычать он перестал, как только расстался с Лучаном.

— По-твоему, Томас не чувствует, как я нервничаю? Ты же никогда не связывалась с незнакомыми — что тебе в голову стукнуло, Харпер?

Джек Бауэр, которому Мина чесала шейку, задрал голову в полном экстазе.

— Он оказался знакомым. — Мина, как всегда, умолчала о том, что врач Лейши неверно определил пол ребенка — что толку? — Помнишь летучих мышей? Это тот самый парень.

— Быть не может, — вытаращила глаза Лейша.

Джек от усиленного чесания задрыгал задней ногой, и Мина сбавила обороты.

— Почему не может? Лучан Антонеску, с которым меня хотела познакомить графиня, — тот самый парень, который спас меня от летучих мышей. Звучит безумно, я знаю, но это правда. И он мне нравится, Ли. Больше чем нравится.

— Теперь ясно, почему ты заявилась не домой, а сюда. У тебя крыша поехала.

— Почему? — нахмурилась Мина. — По-твоему, я выдумываю?

— Это полная фигня, вот что!

— Может, потому, что я с ним спала?

— Не может быть, чтобы он был тот самый, вот почему! Понятно, что ты с ним спала, и хочу надеяться, что он тебе действительно нравится — после того, как ты нас напугала до полусмерти, уйдя с ним в ночь. — Лейша поставила курицу на фен между их двумя креслами и попыталась расположиться настолько удобно, насколько это доступно женщине на восьмом месяце. — Ну и как оно?