1.00, 16 апреля, пятница.

Музей Метрополитен.

Угол Пятой авеню и Восточной Восемьдесят пятой ул.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Мина посещала Метрополитен довольно часто с тех пор, как переехала в город. Особенно ей нравился портрет Жанны д’Арк кисти Бастьен-Лепажа, висевший в крыле девятнадцатого века.

Жанна стояла у родительской хижины, глядя вдаль, — ей слышались голоса святых, чьи эфирные фигуры парили у нее за плечами.

Картина ничем не выделялась среди прочих сокровищ музея, но Мина первым делом всегда шла к ней, а в депрессивном настроении простаивала около нее не менее часа в компании других приунывших личностей.

Сейчас, однако, Лучан вел ее не туда, а в средневековый отдел. Странно было оказаться в музее после закрытия; Мина никогда еще не видела его залы такими пустыми и темными.

В тишине она слышала гулкий стук своего сердца. Несмотря на все уверения Лучана, ее не покидало чувство, что они делают нечто недозволенное. Кроме того, он снова держал ее за руку.

Прикосновение его холодноватых пальцев странным образом успокаивало, как и в ту ночь у церкви Святого Георгия. Мина видела, что и он тоже взволнован — ночное приключение радовало его, как мальчишку.

— А сигнализация не включится? — нервно спросила Мина, держа ерзающего Джека Бауэра под мышкой.

— Только если попытаетесь что-то украсть.

— Придется в таком случае воздержаться. — Мине было приятно, что Лучан умеет шутить. Может, он и не смотрит реалити-шоу, но чувство юмора у него налицо.

Мадонны с младенцами на руках смотрели со своих триптихов, золотые распятия лучились неземным светом из стеклянных витрин. Целью Лучана было собрание портретов и деревянных скульптур пятнадцатого века. Мина не могла прочитать, что написано на табличках, и он стал объяснять:

— Экспозиция посвящена Владу Цепешу, о котором я вам говорил. Это наш национальный герой. Он жил в эпоху первых печатных прессов, и о нем сохранилось немало исторических сведений. Его отец Влад Второй состоял в Ордене Дракона, учрежденном королем венгерским для противостояния Оттоманской империи. Влад Цепеш тоже стал членом этого ордена — в возрасте пяти лет, когда отец отдал его с младшим братом султану в заложники. Пребывание детей во дворце гарантировало Порте мир с господарем Валахии.

— Ужас какой, — расстроилась Мина.

Вот он, Влад Второй, на портрете — с такого станется отдать детей своему врагу. Вислые черные усы и глазки-бусины. Не повезло Владу Цепешу, если он пошел в папу — хотя тогда, возможно, еще не умели передавать сходство. Мина, больше тяготевшая к романтизму, почти не бывала в этой части музея, но Лучан как профессор истории уже оседлал своего конька.

— Младший брат стал любимцем султана, но с Владом, боюсь, обращались не очень-то хорошо. Унаследовав отцовский трон, он вернулся домой весьма ожесточенным молодым человеком… а потом все пошло хуже и хуже. Его первая жена, которую он нежно любил, была прекрасным невинным созданием… ее называли ангелом во плоти. Я знал, Мина, что эта часть истории вам понравится.

Примитивный деревянный барельеф, к которому они перешли, изображал замок с башнями и реку под ним.

— А вот конец вас вряд ли устроит. Когда замок осадили турки, молодая женщина бросилась из верхнего окна вниз, предпочитая смерть мукам от рук врагов, упала в реку и утонула. Река до сих пор зовется Арджеш, Река Княгини.

— Как грустно…

— Очень, но это еще не все. Влад женился на ней по любви — редкость по тем временам — и после ее смерти стал сам не свой. Поговаривали, что он обезумел. С врагами, с собственными подданными и даже с родными детьми он поступал самым неподобающим образом.

Мина вздрогнула, почувствовав легкую перемену в академическом тоне Лучана. Он вспомнил свое детство, поняла вдруг она. С ним отец тоже обращался «неподобающим образом». Взгляд Лучана, прикованный к вырезанной на барельефе реке, пылал угрюмым огнем.

Сердце Мины наполнилось жалостью. Казалось бы, князь, богатый, вращается в высших сферах, а проблемы у него те же, что у простых. Проблемы, от которых просыпаешься по ночам, ища янтарный пузырек со снотворным.

Мина ощутила неистовое стремление спасти его — это чувство она испытывала при встрече со всеми, кого ожидала скорая смерть, но в этом случае речь шла не о смерти, а о глубокой тоске. Заслонить бы Лучана собой, как он заслонил ее от визжащей летучей орды.

Вот только как? Она умела спасать только от будущего, да и то у нее не всегда получалось. Как спасти человека от его прошлого?

Лучан тем временем стряхнул с себя грусть, улыбнулся, сжал ее руку.

— Прошу прощения, Мина. Вы любите, когда все кончается хорошо, а я рассказал вам совсем другую историю. Не знаю, почему мне так захотелось поделиться ею с вами. Она очень важна для меня, для всего нашего народа, но такая, как вы, девушка, искрящаяся жизнью и радостью…

Мина приподняла брови. В качестве знатока душ Лучан оставлял желать много лучшего.

— Видите ли, у нас Влад Цепеш все равно что генерал Вашингтон. Без него мы не существовали бы как государство.

— В таком случае он молодец. — Мина не верила князю. То есть про Влада он скорее всего говорил правду, а вот улыбка у него подкачала. Она была явно фальшивая, и в нем до сих пор чувствовалась потаенная грусть.

Ну что ж, раз она определила болезнь, то просто обязана найти от нее лекарство.

Пошарив глазами вокруг, она подвела Лучана к витрине с мерцающей золотым окладом иконой.

— Посмотрите-ка! — Да, это, кажется, то что надо. — Прямо в честь нашей встречи.

Витязь на иконе пронзал копьем змея, обвившегося вокруг копыт его боевого коня.

— Да-да. — Лучан вернулся к прежнему менторскому тону. — Страшный дракон сторожил источник и не позволял людям брать воду, пока ему не пожертвуют невинную деву. Однажды в селении не осталось больше девушек, кроме княжеской дочери. Она храбро пошла к источнику, невзирая на мольбы отца, но прискакал отважный рыцарь и спас ее. В благодарность за это все жители селения перешли в христианство.

Не сработало, подумала Мина. Депрессия мало что осталась при нем, но и ей тоже передалась. Спасибо, святой Георгий… кто ж знал, что ты заодно покровитель меланхоликов.

В эту минуту она вдруг поняла, что делать. Это значило чересчур открыться ему, но другого выхода не было.

— Хотите посмотреть мою самую любимую на всем свете картину?

— Очень хочу, — с юмористическим удивлением ответил Лучан.

Обязанности гида перешли к Мине, и они поднялись по лестнице в девятнадцатый век.

Мина немного нервничала, не уверенная, что так уж хорошо помнит картину. Ладно, ничего страшного. Жанну д’Арк любят все.

А вот и она, ничуть не утратившая очарования… во всяком случае для нее. Включенная подсветка была направлена на мальчишеское лицо юной крестьянки. Жанна смотрела вдаль, и архангел Михаил вырастал у нее за плечами. Мина забыла и думать о том, понравится ли картина Лучану.

Спустив Джека Бауэра на пол, она подошла к картине почти вплотную — в рабочие часы музея она на такое бы не отважилась.

— Хороша, правда? — выдохнула она.

— Да, — сдержанно согласился Лучан. Он стоял куда ближе, чем полагала Мина, и смотрел на нее, а не на полотно.

Он сам как будто сошел с картины старого мастера. Статная фигура, правильные черты. И пахнет от него хорошо. Джон в свое время перепробовал одеколоны различных марок, одна противней другой, а от Лучана исходит легкий и чистый запах. Мина сама бы не отказалась от такого парфюма.

— Что именно в святой Иоанне так привлекает вас? — улыбнулся он.

Мина пожалела, что так подставилась, но не он ли просил ее о доверии у входа в музей? Правду ему, конечно, нельзя говорить, иначе все закончится так же, как с Дэвидом. Лучан решит, что она с приветом, притом с большим.

Нет, правду она будет скрывать — годами, если понадобится, — но что ей мешает подсунуть ему полуправду?