Соблаговолите особо настаивать на этом, подчеркивая самым решительным образом, что Польша ни морально, ни политически не может отказаться испытать этот последний шанс спасти мир…»
Но Польша не стремилась спасти мир — она в газетных статьях уже брала Берлин… И Берлин это знал… Поэтому в насыщенный день 22 августа в 12.00 среднеевропейского времени в высокогорном районе Оберзальцберг неподалеку от баварского городка Берхтесгаден в шале фюрера началось совещание командующих группами армий и армиями от всех трех видов вооруженных сил.
— Господа! Я созвал вас для того, чтобы дать картину политического положения и получить вашу поддержку… Столкновение с Польшей неизбежно! Было бы лучше вначале ликвидировать угрозу на Западе, а потом идти на Восток, но все более становится ясно, что Польша в любом затруднительном положении ударит нам в спину. В то же время удара с Запада можно не опасаться, Англия и Франция не готовы… Англия будет стремиться к военным осложнениям не раньше, чем через 3 года..
Генералы и адмиралы слушали фюрера в полной тишине — как и всегда, но на этот раз — особенно внимательно и напряженно. Ведь война была уже на носу. А Гитлер продолжал:
— Нам благоприятствуют и два обстоятельства персонального значения: моя личность и личность Муссолини. Ввиду моих политических способностей многое зависит от моего существования. Ведь это факт, что народ никому не верит так, как мне, и вряд ли в будущем появится кто-то второй, такой же. Но я могу быть в любой момент уничтожен в результате покушения…
По залу пронесся невольный говор…
— Второй фактор — дуче. Если что-то случится с ним, союзническая верность Италии больше не сможет быть надежной… Поэтому пусть лучше все произойдет теперь — прежде, чем произойдет крупное столкновение с Западом. Надо испытать инструмент войны!
Генералы вновь были само внимание… А Гитлер говорил уже вновь о Польше:
— Отношения между Германией и Польшей стали невыносимыми. Предложения относительно Данцига и железной дороги через «Коридор» были отклонены Польшей по настоянию Англии… Разрешение «польского» вопроса не может быть передано в третьи руки. Время благоприятствует его решению именно теперь.
Слушатели фюрера уже знали о новостях из Москвы и внешне терпеливо, но с большим внутренним нетерпением ждали, когда фюрер скажет им об этом…
— Теперь о России… Она никогда не бросится, очертя голову, сражаться за Францию и Англию. Снятие Литвинова знаменовало окончание интервенционистской политики… А наш торговый договор проложил дорогу пакту. Таким образом, я выбил из рук западных господ их оружие.
Гитлер прервал речь, обвел присутствующих испытующим взглядом и вновь заговорил:
— Предвидеть последствия пока еще нельзя. Видимо, возможен новый курс… Сталин пишет, что этот курс сулит большие выгоды обеим сторонам… Что же, возможен гигантский поворот всей европейской политики…
ТАК БЫЛ настроен Берлин…
И в тот же день 22 августа английский премьер Невилл Чемберлен направил Гитлеру послание. Смысл его был однозначен — если Гитлер думает, что после объявленного подписания советско-германского договора Великобританию можно в расчет не брать, то он крупно ошибается. «Каким бы ни оказался по существу советско-германский договор, — предупреждал Чемберлен, — он не может изменить обязательство Великобритании по отношению к Польше, о котором правительство Его Величества неоднократно и ясно заявляло и которое оно намерено выполнить».
Англосакс грозил войной, предлагал посредничество в переговорах и в конце выражал надежду что «Ваше превосходительство (то есть Гитлер. — С. К.) с величайшим вниманием взвесит высказанные мною… соображения».
Но все уже было взвешено, сочтено и измерено… Требования — вполне законные — Германии к Польше были известны давно. И так же давно поляки вели себя нагло, отрицая очевидное. Они настолько игнорировали реальность и настолько безответственно «подставляли» давших им гарантии Англию и Францию, настолько провокационно отказывались от гарантий советских, что Англия имела полное право от своих гарантий отказаться.
Ведь в тот период, к которому относилось послание английского премьера, польские зенитные батареи обстреливали мирные самолеты «Люфтганзы»!
И если бы Чемберлен вместо послания в Берлин направил соответствующее послание в Варшаву, то можно было надеяться, что «гоноровые» политики, оставшись в одиночестве, пойдут на попятную. И их конфликт с рейхом решится без войны.
Ан, нет! Чемберлен войны не хотел, но и предотвратить ее наиболее естественным образом — отказавшись от угроз в адрес Германии — не мог… Золотому Интернационалу Злит была нужна война, и Чемберлен себя исчерпывал, хотя и сам был крупнейшим оружейным промышленником…
К рулю Английского острова уже готовились привести Уинстона Черчилля, и «демократическая» пресса уже готовила типографскую краску для дифирамбов ему и проклятий «тевтонам»…
Но исчерпал себя — в том году —для Золотой Элиты и Гитлер…
Грустно-забавная деталь… Весной 39-го года Дядя Сэм отметился-таки в европейской ситуации своим «копытом» явственно. 14 апреля президент Рузвельт отправил Муссолини и Гитлеру личное послание со следующим основным вопросом: «Готовы ли вы дать гарантию, что ваши вооруженные силы не нападут и не захватят территории или владения следующих независимых наций…» И далее перечислялись тридцать стран в Европе и вне ее.
Рузвельт предлагал сделать Германии и Италии заявления о ненападении на все страны из его списка на срок от 10 до 25 лет и взаимно согласовать их с ними.
В своей «заботе» о мире Рузвельт и его спичрайтеры упустили из виду, что нация всегда независима, ибо независимость — это не возможность лихо подкручивать уланские усы или накачиваться плзеньским пивом, а возможность самостоятельно определять свою судьбу вопреки любым внешним влияниям. Те, кто не может этого себе обеспечить, нацией не являются.
Но это так, к слову. Главным тут была та наглость, с которой Золотая Элита устами Рузвельта самочинно «учила жить» две действительно суверенные нации — германскую и итальянскую… Заодно он походя оскорблял и еще три десятка независимых и… не очень независимых, но юридически все же суверенных народов.
В обращении к рейхстагу 28 апреля Гитлер язвительно сообщил:
— Я взял на себя труд запросить упомянутые государства — чувствуют ли они, что им угрожают, и сделал ли господин Рузвельт свое заявление по их просьбе или по крайней мере с их согласия? Ответ был отрицательным, а в некоторых случаях звучал как подчеркнутое опровержение.
Так ответил Рузвельту фюрер… Да, хотя он и активно сотрудничал с Золотой Элитой, включая даже чисто еврейскую ее часть, во времена прихода к власти, хотя и был лидером страны, где сильные позиции имел капитал США, он для Золотой Элиты как возможный рычаг себя исчерпал… И вместо того, чтобы договориться с Западом и не просто так, а за счет России, он предпочел договориться с Россией.
А его ведь Лондон очень соблазнял — с мая по август 1939 года, то есть как раз тогда, когда Лондон соблазнял против него Москву.
Контакты весны и лета (порой они носили характер переговоров) начались по инициативе Англии и велись целой компанией переменного состава, в которую с английской стороны входили Чемберлен, советник Чемберлена— Вильсон, министр иностранных дел Галифакс, его постоянный заместитель Ванситтарт, министр внешней торговли Хадсон, представитель консерваторов Болл, представитель лейбористов парламентский советник партии Бакстон, парламентский заместитель Галифакса— Батлер, офицер командования королевских ВВС Ропп, а с немецкой — посол Дирксен, советник посольства Теодор Кордт, рейхсчиновник по особым поручениям министериальдиректор Гельмут Вольтат и еще кое-кто.
Посредниками выступали шведский промышленник Биргер Далерус, верховный комиссар Лиги Наций в Данциге швейцарец Карл Буркхардт, аристократы Тротт цу Зольц и принц Гогенлоэ…
