Вот, скажем, та же судетская проблема… Ведь на нее можно посмотреть и с нетрадиционной точки зрения…

На передаче националистической Германии Судетской области настаивала та часть французских финансистов и промышленников, которая была связана с банком еврея Лазара. Крупным акционером германского химического треста «Aussiger Verein» был один из главных чешских капитулянтов, чешский министр Беран, и этот трест был связан с химическим концерном, одним из главных акционеров которого был Чемберлен…

Таков вот мир Капитала, не имеющего национального отечества и принципиально занимающего позицию космополита. А как там было в мире рабоче-крестьянском?

31 МАЯ 1939 года Молотов на сессии Верховного Совета СССР сделал доклад «О международном положении и внешней политике СССР»…

Уже в начале своей речи он сообщил депутатам, что последние изменения в международной обстановке «с точки зрения миролюбивых держав значительно ухудшили» его.

В агрессивные державы была записана Италия, поскольку она аннексировала Албанию, но прежде всего — Германия, которой поставили в счет Судеты, Мемель и то, что она «пошла дальше, просто-напросто ликвидировав одно из больших славянских государств — Чехословакию».

Как на факты прискорбные Молотовым было указано на отказ Германии от морского соглашения с Англией и выход немцев из пакта о ненападении между Германией и Польшей.

Заключенный неделю назад итало-германский «Стальной пакт» Молотов оценил как наступательный и тоже агрессивный.

Англия и Франция (а мимоходом и США) были зачислены докладчиком в «неагрессивные демократические державы», и было много сказано о том, что с ними СССР ведет и намерен вести переговоры с целью организации сотрудничества «в деле противодействия агрессии».

Однако было сказано и так:

— Мы стоим за дело мира и за недопущение дальнейшего развертывания агрессии. Но мы должны помнить выдвинутое товарищем Сталиным положение: «Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками».

Только две европейские страны привыкли на чужом горбу въезжать в рай — Англия на протяжении многих веков, а Франция — чуть менее. И последний раз эти «демократические» державы успешно загребали жар именно руками России — в Первой мировой войне…

Поэтому в докладе Молотова присутствовал и следующий пассаж:

— Ведя переговоры с Англией и Францией, мы вовсе не считаем необходимым отказываться от деловых связей с такими странами, как Германия и Италия…

Торговое соглашение на 1939 год с Италией ко времени произнесения речи было уже подписано… Соглашение с Германией задерживалось, ибо, как мы знаем, тот же Молотов заметил немцам, что вначале надо заложить политическую его базу…

И тут все еще было впереди, хотя на все развитие ситуации от сдержанной холодности до полного решения всех вопросов — как политических, так и экономических — оставалось всего-то три месяца.

ПОСЛЕДНЯЯ часть доклада Молотова касалась наших отношений с Японией… В то время уже давно истек срок японо-советской рыболовной конвенции 1928 года, заключенной на 8 лет. После 1936 года мы конвенцию год за годом краткосрочно продлевали. Однако японские районы промысла постепенно сокращались — ведь даже в 1938 году их было в наших водах ни много ни мало, а 384 участка.

А японцы настаивали на новой конвенции — для них еще более выгодной. И ссылались при этом на… Портсмутский русско-японский договор 1905 года.

Тут были фатально связаны экономика и политика, замешанные на наследии Русско-японской войны начала века. Тогда Россию и Японию — потенциально дружественные и взаимодополняющие дальневосточные державы — стравили по той же схеме, с теми же целями и те же силы, что стравливали и стравили в Европе Россию и Германию. Тогда много постарался и верный слуга врагов России Витте, проведя по территории Северной Маньчжурии злополучную КВЖД — Китайскую восточную железную дорогу.

С тех пор так оно и пошло — цари с «виттами» кашу заварили, а расхлебать ее никак не удавалось даже сталинскому Политбюро… Уж очень круто она была сварена, да еще и очень ядовито посыпана англосаксами, а также и еврейскими банкирами Америки во главе с Якобом Шиффом из финансовой группы «Кун, Леб и К°».

Не стоило, впрочем, все списывать только на кунов и лебов — в Японии хватало и собственных провокаторов. В 1931 году японский посол в Москве Хирота (будущий премьер «халхин-голской» поры) уверял свой генеральный штаб, что «нужно занять решительную позицию по отношению к Советскому Союзу, приняв решение воевать с СССР в любое время, когда это окажется нужным…»

При этом Хирота пояснял: «Однако целью должна быть не столько защита от коммунизма, сколько оккупация Дальнего Востока и Сибири».

У военных был такой же взгляд на вещи, и военный министр Араки в 1933 году на совещании губернаторов префектур заявил: «Япония должна неизбежно столкнуться с Советским Союзом. Поэтому для Японии необходимо обеспечить себе путем захвата территории Приморья, Забайкалья и Сибири».

В СССР тогда, после одного из дальних перелетов Владимира Коккинаки были популярны стихи:

Но кроме Араки и аракистов, в Японии всегда были влиятельные люди, мыслившие прямо противоположно. В двадцатые годы одним из них был граф Симпэй Гото. Скончавшись в 1929 году семидесяти двух лет от роду, он в ранге министра иностранных дел в 1918 году организовывал интервенцию в Россию, в начале 20-х был мэром Токио и ректором Университета Такусёку, а в 1923 году— министром внутренних дел.

Немало поспособствовав установлению с СССР дипломатических отношений, был с 1925 года президентом советско-японского общества культурной связи.

В 1923 году в Токио приезжал — официально для лечения — советский эмиссар Абрам Иоффе, и Гото передал с ним письмо Чичерину, где имелось много интересных мыслей, например:

«Сейчас пришло время, когда уже не только образованные круги, но и широкие слои населения вполне осознали… что добрые взаимоотношения между Японией и Россией… служат… основой мира на востоке Азии… Больше всего я желаю, чтобы наши дружественные взаимоотношения послужили основой для благополучия всего человечества. Именно японцы и русские должны питать полную уверенность в том, что они могут объединить восточную и западную культуру и тем самым устранить существовавшее до сих пор затруднение в жизни народов».

Конечно, в этом письме между строк читалось и желание договориться за счет Китая, но была в нем та рациональная суть, усвоив которую Япония могла бы избавиться в будущем от немалого числа больных проблем.

Увы, линия Гото не реализовалась…

К началу тридцатых Япония активно внедрялась в Китай, а Маньчжурию попросту оккупировала, создав там позднее марионеточное государство Маньчжоу-Го… В июле 38-го года в районе озера Хасан почти две недели шли бои между японскими и советскими войсками из-за двух высоток— Заозерной и Безымянной, якобы принадлежавших этому «государству»…

Высотки остались нашими — хотя маршал Блюхер проявил себя далеко не лучшим образом, к тому времени больше интересуясь спиртными напитками, чем штабными разработками…

Но высотки — это была так, мелочь. Главное было в рыбе… В рыболовной концессии…

Поздней осенью 1938 года, 28 ноября, еще нарком Литвинов принял японского посла Того, и состоялся долгий и резкий разговор. Свою бездарную, беззубую — в отношении «демократических держав» — европейскую линию поведения Литвинов компенсировал жесткостью линии с японцем.

— Господин посол, — нарком был сама чопорность и официальность, — я имею ответ моего правительства и сообщу его вам. Мы будем говорить о конвенции, но— не только о ней… Каждый раз, когда заходит речь о конвенции, вы ссылаетесь на Портсмутский договор. Что ж, берем его и смотрим, о чем он говорит… Литвинов надел очки и прочел: