— Господин министр, я имею честь передать вам следующее… Агитация поджигателей войны в Америке, которая на нынешнем этапе окончательного поражения Англии…

Молотов все сказанное выслушал и начал с другого:

— Господин Типпельскирх, наше полпредство в Хельсинки сообщает о том, что финны предоставляют вашим войскам право транзита в Норвегию. А Юнайтед Пресс добавляет, что германские войска уже высадились в финском порту Вааза…

— У меня нет никакой дополнительной информации по этому поводу, господин министр…

Молотов задавал вопрос не зря — дело было не только в транзите — немцы тогда у финнов высаживались не для того, чтобы транзитом проследовать в Нарвик, а для того, чтобы задержаться в Финляндии… Но на нет и суда нет, и далее речь шла «по тексту»…

— …Мы уже имеем некоторую информацию о планах подписания вашего соглашения с японцами из нашего токийского полпредства. Нас все это, конечно, очень интересует, и мы желали бы быть подробно информированными… Тем более что такое наше желание основывается на статьях 3 и 4 пакта о ненападении…

Молотов взглянул на немца и прибавил:

— Мы хотели бы получить информацию о секретных протоколах к соглашению, а также текст вашего соглашения с финнами — на основании тех же 3-й и 4-й статей пакта, потому что нам сообщают о высадке германских войск в Ваазе, Пори и Улеаборге…

На «финский» вопрос Сталин и Молотов будут налегать еще неоднократно, но особого резона в том не было — Гитлеру был очень нужен никель из Петсамо, и он не хотел терять хороших отношений с финнами, которых в период их конфликта с нами не поддержал… Со своей стороны и Сталин решил, что нам не помешало бы укрепление своих «никелевых» позиций в Петсамо-Печенге… 1 ноября Молотов потребовал от Паасикиви, который теперь был посланником Финляндии в Москве, чтобы нам поставлялось 10 процентов никелевой руды…

Паасикиви оправдывался тем, что рудники еще не работают, что англо-канадская компания, имеющая в Петсамо концессию, не согласна, что руду даже немцы еще не получают, но Молотова это не убеждало…

Вообще-то Петсамо надо было просто включить в условия мирного договора, но тогда Сталин явно не хотел иметь проблемы из-за никеля еще и с Англией… Ведь никель добывали по сути они. Март же 1940 года, когда мы заключали договор с побежденными финнами, был лишь третьим месяцем года, в отличие от шестого месяца года июня — когда побежденные англичане спешно покидали берега побежденной Франции… И в марте 40-го Москва была намного осторожнее с Лондоном, чем в ноябре…

Тем не менее «финскую» тему в беседе с Типпельскирхом Молотов затронул неудачно. Но в целом он был удовлетворен — немцы отнеслись к нам лояльно…

Что же до США, то они отреагировали на Берлинский тройственный пакт тем, что тут же запретили экспорт черных металлов и металлического лома куда-либо за исключением Англии и стран Западного полушария.

Англия же заявила о возобновлении помощи Чан Кайши.

ДА, СИТУАЦИЯ развивалась… Но как? И в чьих интересах?

Если читатель помнит, автор уже рассказывал о вашингтонской беседе польского посла в Вашингтоне Ежи Потоцкого с послом США в Париже Буллитом. Тогда, в конце ноября 38-го года, почти за год до войны, Буллит без обиняков сообщил тот алгоритм, по которому должна проходить эта будущая война.

Вначале Германия начнет экспансию в восточном направлении (то, что это означало вторжение в Польшу, не смутило ни поляка, ни янки).

Затем предполагался затяжной военный конфликт рейха с СССР. Когда немцы растянули бы свои коммуникации и отдалились бы от своей базы, Англия и Франция должны были нанести первый удар…

Право решающего (а точнее — добивающего) удара Буллит отводил Америке, после чего Германия должна была капитулировать…

Но все пошло не так, как было задумано… Хотя война грозила стать затяжной и вероятность конфликта Германии с СССР не исчезла…

Гитлер как-то сказал Борману:

— Похоже, Мартин, нам не остается ничего другого, как устранить Россию из европейского силового поля. А для этого надо упредить ее нападение.

— Разве мы не отразим его в любом случае? — засомневался помощник фюрера по партии.

— Ах, Мартин, мы не можем позволить русским пустить их танки по нашим автострадам и воспользоваться нашей железнодорожной сетью для переброски войск…

Гитлер покачал головой:

— Нет, мне надо спешить, а Сталин рано или поздно, но, пожалуй, отпадет от нас и перейдет в лагерь союзников.

Однако, говоря так, фюрер не столько высказывал свои настроения, сколько хотел выяснить настроения окружения— партийного, военного…

Надо было выяснить и настроения внешнего мира, вовлеченного в мир фюрера… И в сентябре и октябре Гитлеру пришлось-таки поездить в своем личном поезде с рядом «челночных» бесед: французы, итальянцы, испанцы…

Примирить, увязать одно с другим было сложно — у всех трех партнеров были свои колониальные владения, свои колониальные запросы и проблемы…

4 октября на перевале Бреннер Гитлер встретился с дуче… Международное движение через станцию Бреннер было задержано на три часа — пока в салоне-вагоне фюрера шла оживленная беседа…

Говорили обо всем сразу…

— Война выиграна, — заявил фюрер. — Десант пришлось отложить, потому что мы могли рассчитывать максимум на пять дней хорошей погоды, а для переправы надо как минимум восемь…

— Но Англия держится, — заметил дуче.

— Да, она надеется на Америку, а та может помочь лишь экономически… Да и захочет ли она воевать на два фронта — против нас и Японии…

— А Россия?

— Надежды на русских тоже не оправдались. К тому же мы имеем на русской границе 40 дивизий… А будем иметь 100… Россия наткнется на гранитную стену. Однако невероятно, чтобы она сама начала конфликт с нами.

— С ней можно договориться?

— Во всяком случае, с ней и с Турцией надо бы обсудить новый порядок в Европе… Это прямо связано с Балканами… А вам, дуче, надо добиться присоединения к державам «оси» Испании… Франко предлагает нам аренду портов, но мне нужны собственные базы.. И надо решать проблему Гибралтара, а она тесно связана с французской проблемой…

— Сложно… Испания требует Марокко и Оран, — вздохнул дуче. — А ведь мне тоже нужны от Франции Корсика, Тунис и Джибути — остальное пусть остается за ней…

— Но если Франция узнает об этом, она перестанет защищать свои колонии, а это на руку Англии, — вздохнул уже фюрер…

— Итак, требуется привести Испанию и Францию к общему знаменателю?

— Да… — Гитлер сморщил нос и пожаловался: — Испания требует от нас очень больших поставок зерна, а мы сами подмешиваем в хлеб картофельный крахмал… Я поднял вопрос об уплате Испанией долгов времен гражданской войны, и знаете, дуче, что мне ответил Суньер?

Серрано Рамон Суньер, министр иностранных дел у Франко, был еще и деверем Франко, и уже поэтому был уступчив далеко не всегда… Поэтому дуче ожидал продолжения с интересом, а фюрер сообщил:

— Он заявил, что испанцам непонятно такое смешение идеализма и материализма!

Дуче засмеялся, а фюрер, тоже смеясь, прибавил:

— Но и это еще не все! Он заявил, что я веду себя, как мелкий еврейский торгаш! Каково?!

Когда оба отсмеялись, фюрер серьезно сказал:

— Франция никогда не станет нашим другом… Что бы мы ни делали, она будет думать о реванше… А нам нужны Эльзас-Лотарингия, железорудный район Брие, опорные пункты на западном побережье Африки и еще кое-что, плюс — наши старые колонии… Но европейская коалиция против Англии возможна— наши колониальные требования ей не противоречат. Мы хотели бы вывозить из своих колоний только лес, растительные и животные жиры…

— Да, с Францией надо заключить мир, — согласился дуче. — Это исключит нового де Голля… С Испанией же лучше выждать…

Гитлер, думая о своем, прибавил:

— Нидерланды должны остаться самостоятельными, как и Бельгия. Однако последней надо решительно стать на сторону Германии…

— А Россия? Думаю, с ее стороны опасности нет, — вновь задел больную тему дуче.