Литмир - Электронная Библиотека

Мони Нильсон

ЦАЦИКИ И ЕГО СЕМЬЯ

Рекомендации

Цацики и его семья - _1.jpg

Об авторе

Цацики и его семья - _4.jpg

Шведская писательница Мони Нильсон-Брэнстрем родилась в 1955 году в Стокгольме. Известность ей принесла серия книг про мальчика Цацики и его самую лучшую на свете Мамашу, которая играет на бас-гитаре, умеет ходить на руках и изображать Умирающего лебедя. Эти книжки переведены на 20 языков, а еще в Швеции по ним сняли несколько фильмов, которые знают и любят все дети Европы.

ВОПЛЬ СЧАСТЬЯ

Цацики и его семья - _5.jpg

В Афинах Цацики не понимал ни слова из того, что говорили люди вокруг, а говорили они много. Без остановки, на каждом шагу. Мамаша и сама не замолкала ни на секунду. Она весело щебетала, куда-то показывала пальцем, что-то объясняла и хохотала.

Движение на улицах было сумасшедшее. От выхлопных газов чесалось в носу. Горячий воздух дрожал между стенами домов, асфальт обжигал ноги. Пот градом катился с Цацики. Хорошо еще, что рюкзак у него был не такой тяжелый, как у Мамаши, иначе он просто грохнулся бы в обморок.

Мамаша не пропускала ни одной таверны, где подавали цацики – греческий йогурт с огурцами и чесноком, – это блюдо она любила больше всего на свете. Она даже сына своего так назвала. Причем двойным именем: Цацики-Цацики – ведь сына она любила в два раза больше. Сейчас она с такой жадностью уплетала этот йогурт, что уголки ее рта стали совсем белые. Цацики же пил лимонад и ел мороженое, которое таяло прямо в руках. Потом они на метро поехали в порт Пирей, где их ждал паром.

«Ту-у-у!» – паром отошел от причала, а Цацики с Мамашей стояли на палубе и смотрели, как берег исчезает вдали. Дул теплый, соленый и влажный ветер. Море сверкало бирюзой.

Цацики уже успел полюбить Грецию. Он лизнул свою руку. Кожа была соленая. Цацики с нетерпением ждал ночи – ночью им предстояло спать на палубе. Мамаша заранее разложила спальные мешки, чтобы никто не занял их место, а теперь весело болтала с кем-то из пассажиров. Никто не умел так легко заводить новые знакомства, как она.

Какой-то парень взял гитару и начал играть, а солнце тем временем закатилось в море, и в небе загорелся триллион мерцающих звезд. Одна звезда светилась ярче других. Наверное, она указывает путь к папе Ловцу Каракатиц, – думал Цацики. Он положил голову на колени Мамаше, которая подпевала парню с гитарой.

Мамаша наклонилась и поцеловала Цацики.

– А вдруг его не будет дома? – прошептал Цацики и обнял ее за шею.

– Послушай, Цацики-Цацики Юхансон, мы же вместе – у меня есть ты, а у тебя есть я. А это не так уж мало.

– Да, ты права, – ответил Цацики. – А еще у нас есть Пер Хаммар.

– И Пер Хаммар, – согласилась Мамаша.

– И Йоран, – добавил Цацики.

– И Йоран.

– И бабушка с дедушкой.

– И Мортен Вонючая Крыса, – вспомнила Мамаша.

– И учительница, и Шиповник, и фокусница Элин, и…

– И те, с кем мы еще даже не знакомы, но когда-нибудь познакомимся, – продолжила Мамаша. – Мы с тобой самые счастливые люди на свете. Мне кажется, я сейчас закричу от счастья.

– И я, – ответил Цацики.

И над Грецией прокатился их двухголосый вопль радости.

– Почему вы кричите? – удивился парень с гитарой.

– Потому что жизнь прекрасна, – сказала Мамаша.

Кораблик уходил все дальше и дальше в открытое море, а Цацики уже крепко спал у Мамаши на коленях.

АГИОС АММОС

Цацики и его семья - _6.jpg

На остановке «Агиос Аммос» вышли только Цацики и Мамаша. Здесь жил папа Ловец Каракатиц и здесь когда-то началась жизнь Цацики, порожденная бурной, пьянящей любовью.

Этого мгновения Цацики ждал давно. Он полагал, что здесь, в этом месте, испытает особенные, ни на что не похожие чувства. Но сейчас он чувствовал только, что вспотел и что его укачало. Сперва путешествие на корабле, потом несколько часов в автобусе по дороге, петлявшей между гор высотой с Килиманджаро. Майка прилипла к спине, а ирокез грустно поник, как завядший тюльпан.

– Смотри! – сказала Мамаша. – Ну и красота! Дух захватывает!

У Цацики тоже захватило дух, но не от красоты, а от жары – ему казалось, что еще немного, и он расплавится на солнце.

– Воды, – застонал он. – Воды…

Мамаша тут же потащила его вниз, на крохотный пляж в гавани. Через секунду он уже стоял в прохладной воде.

– У тебя чуть не случился солнечный удар, – сказала она, смочив ему голову водой. – Советую тебе искупаться.

– Ага, – вздохнул Цацики и окунулся целиком. Глаза защипало.

– Это от соли. Мы на Средиземном море, – засмеялась Мамаша и закружилась вокруг него, как в детстве, когда он был совсем маленький.

Полы ее платья распустились по воде, как лепестки кувшинки. На пляже загорало несколько туристов, но в остальном Агиос Аммос казался безлюдным.

Маленький поселок карабкался вверх по отвесным обожженным солнцем горам. Дома были такие белые, что слепили глаз. У пристани стояли яркие, разноцветные рыбацкие лодки. Ветер разносил приятные запахи.

– Что это так пахнет? Каракатицы? – спросил Цацики.

– Да, – ответила Мамаша, – а еще чабрец, пинии и оливковые деревья.

В гавани они нашли несколько таверн и заколоченных магазинчиков. Столики и стулья прятались в тени под навесами из пальмовых листьев. За столиками сидели какие-то мужчины, заинтересованно глядевшие на Мамашу и Цацики, когда те проходили мимо. Цацики тоже уставился на них во все глаза. Вдруг среди них он узнает папу Ловца Каракатиц?

– Нет, твой папа был красавчик, – сказала Мамаша. – Вряд ли он сильно изменился с тех пор.

– А где он живет?

– Вон там, на самом верху, – ответила Мамаша. – В Навозном переулке.

– Навозном? Разве это возможно, чтобы переулок назывался Навозный? – не поверил Цацики.

– Здесь возможно все, – сказала Мамаша.

Пока они грелись на пляже, Агиос Аммос медленно пробуждался от послеобеденного сна. Прохожие с любопытством смотрели на Цацики и Мамашу и мило улыбались. Мимо прошла старушка в черном платье, с загорелым, высушенным на солнце лицом. Она вела ишака, нагруженного большими арбузами. Цацики вдруг почувствовал, что ужасно проголодался.

– Пошли, – сказала Мамаша и оделась. – Сейчас мы пойдем к Марии и пообедаем. Мария готовит самый вкусный в мире цацики.

– Ты с ней знакома?

– Да, я работала у нее, когда жила здесь, – ответила Мамаша. – К тому же она твоя бабушка.

Цацики остановился как вкопанный.

– Бабушка?! Разве у меня здесь есть бабушка?

– Конечно, есть, – сказала Мамаша таким тоном, словно это было что-то само собой разумеющееся.

Цацики покачал головой. Выходит, в Греции у него есть не только папа, но и бабушка, а возможно, еще и дедушка, которого он тоже никогда не видел.

Цацики очень ждал этого путешествия, ему было и радостно, и страшно одновременно. Радостно, потому что он наконец-то встретится с ним, со своим отцом, о котором он только слышал и которого видел лишь на старой нечеткой фотографии. Но он боялся, что папа Ловец Каракатиц вовсе не обрадуется, узнав, что у него вдруг откуда ни возьмись появился сын.

Правда, еще больше Цацики боялся, что ему самому не понравится Ловец Каракатиц. Мамаша даже пообещала не рассказывать ему о Цацики, пока Цацики сам не решит: подходит ему такой отец или нет.

– Ну ты даешь, – удивилась Мамаша. – Дети не могут выбирать своих родителей.

1
{"b":"153859","o":1}