На борту самолета присутствовали несколько журналистов, включая Криса Чарльзворта из “Melody Maker” и фотографа группы Нила Престона. Когда самолет пошел на посадку, в салоне появился Коул и объявил приказ: «Я не хочу, чтобы хоть одно ебаное слово о происшествии было напечатано. Понятно?». Коул пристально посмотрел на мужчин. Журналисты поняли. В Лос-Анджелесе все прямиком поехали в “Rainbow”. Большинство английских групп, приезжавших в Лос-Анджелес, были крайне предусмотрительными (за исключением Элтона Джона). Цеппелины же окружали себя самыми грубыми и отъявленными группи, будто те были духовными сестрами музыкантов. Порой, здесь происходили сумасшедшие сцены. Один пьяный приблизился к Цеппелинам и крикнул Джимми: «Ты ни хуя не умеешь играть на гитаре! Пошел к ебеней матери!» Джимми приподнялся, чтобы ударить обидчика, но был отстранен Грантом, который очень беспокоился о хрупких руках Пейджа. Пьяный продолжал выкрикивать оскорбления. Грант покраснел, вышвырнул парня на улицу, где и надавал пиздюлей. Только Питер собрался добавить парню еще, как к гиганту подошла худенькая девушка и кротко спросила: «Мистер Грант, я могу попросить у Вас автограф?».
Ричард Коул славился тем, что очень быстро собирал группу после концерта, и музыканты немедленно уезжали. Но в данном случае, сотни фанов закупорили все выходы и Коул никак не мог вывести машины из пробки. Местные шоферы быстро стушевались при виде бегущих юнцов. Лопнуло лобовое стекло у «Кадиллака», затем — другое. Крыша машины, в которой находилась группа, начала прогибаться под тяжестью навалившихся фанов. Была видна лишь масса корчившихся лиц и тел. Фаны не собирались уходить и Питер Грант выкинул перепуганного шофера, заорав во все горло: «Я поведу!» За первой машиной находилась вторая, которой управлял роуди Deep Purple по имени Магнет — друг детства Роберта, исполнявшего заодно и функции шофера. Грант принялся таранить полицейскую машину, стоявшую поперек дороги. Коп приказал прекратить, а Питер завопил: «Если ты, бля, не освободишь дорогу, то я тя снесу к хуям!» Наконец, автомобили выбрались из затора, царившего вокруг концертного зала. Тут заметили, что за машинами Цеппелинов неотступно следует целый эскорт автомобилей со скоростью 80 километров в час и отдельные машины фанов стараются прижаться как можно ближе, чтобы заглянуть внутрь лимузинов. Наконец подъехали к “Starship”, мокрые и блестящие на свету прожекторов. Грант настолько успокоился, что даже сделал круг почета у мирно стоявшего самолета.
Следующая остановка была в Нью-Йорке. Лед Зеппелин осела в знаменитом, аристократическом отеле “Plaza”. Перед регистрацией Бонзо администрация потребовала сумму в 10000 долларов в качестве залога за возможные разрушения. Обычные пианино и стереоприемники поставили в люксах музыкантов. Бонзо потребовал бильярдный стол, чтобы иметь возможность попрактиковаться в снукере. Джимми жаловался на свой номер, похожий на искусственный Версаль. Роберт сделал несколько вылазок в индийский ресторан «Нирвана» в Central Park South, где напомнил официантам, что женат на индийской женщине.
Дэнни Голдберг организовал двустороннее интервью между Джимми и писателем Вильямом Берроузом. Пленка с записью беседы послужила материалом для статьи о Лед Зеппелин, опубликованной в журнале “Crawdaddy”. Конечно же Пейдж испытывал тревогу и опасения. Как и Кроули, Берроуз был местным выдающимся Люцифером, современным магом, легендарным наркоманом и актером, чьи интересы простирались далеко за пределы литературы и музыки, живописи и кино. Берроуз присутствовал на первом концерте Лед Зеппелин в “Maddison Square Garden” и сидел в 13-м ряду, отказавшись от хлопчатобумажных затычек для ушей, хотя группа играла на полную громкость своего оборудования. В статье потрясенный Берроуз указывал, что зрители Лед Зеппелин были «рекой молодости и единым организмом — чистое послушное тело рабочего парня». Он сравнивал музыку Лед Зеппелин с трансовой музыкой короля марокканских музыкантов Джаджоукой, который играл громкие трубные вещи на рожках под ураганный бой барабанов. Марокканская музыка применялась для психологического воздействия. Так и публика Лед Зеппелин использовала музыку своих кумиров для астральных путешествий и духовного восстановления. На ужине Берроуз горячо убеждал Джимми побывать в Марокко. Писатель был поражен отрешенностью Пейджа … Берроуз продолжал болтовню об отрицательных и положительных эффектах ультразвука, известных случаях гибели людей на перуанских футбольных стадионах. Джимми был рассеян, говоря лишь свои обычные «Хм, да-а, не-а.»
В “Plaza” Джимми включил кинопроектор и показывал кадры из фильма “Lucifer Rising” друзьям, пытаясь получить как можно больше идей о музыке. Телевизор вышел из строя, так как капавший со свеч стеарин испортил его. Было организовано множество вечеринок, включая и специально устроенную для группы фирмой “Atlantic” в “Penn Plaza Club”. Вечернее шоу прошло нормально: группа звучала как того добивался Джимми. На концерте присутствовали кое-кто из Rolling Stones. Они также готовили турне в этом году. Мик Джаггер появился на одном из шоу в Maddison Square Garden и мог воочию наблюдать методы работы Питера Гранта. Рон Вуд представил группу фармацевтическому магнату, который любил устраивать вечера для британских рок-звезд. В качестве допинга предлагалось неограниченное количество разрешенного медицинского кокаина.
Одновременно Лед Зеппелин продолжала выступать в городах восточного побережья. Джимми и Питер обычно сваливали грязное белье в одной из спален “Starship”. Бонзо отдыхал или буйствовал по соседству, а Джонс был поглощен игрой в трик-трак. Роберт, слишком активный, чтобы сидеть на месте, шатался по самолету, разговаривая с корреспондентами Дэнни или смотря видеофильмы типа “Flash Gordon” и “Don’t Knock the Rock”. В итоге Бонзо вышел из-под контроля. Во время перелета в Детройт он напился и стал мрачным. Без видимой причины он сорвал очки с носа перепугавшегося регионального менеджера “Atlantic Records”, сжав их так, что они хрустнули. После чего швырнул осколки стекол на ковер. Не сказав ни слова, Бонзо развернулся и ушел в хвостовую часть самолета. Музыканты, наблюдавшие эту сцену, подавленно молчали. Немедленно прислали Ричарда Коула на усмирение распоясавшегося пассажира. На каждом концерте происходили какие-то неприятности. Смертью угрожали теперь повсеместно. Поэтому двое вооруженных до зубов телохранителей (из бывших агентов ФБР) всегда находились с группой. В зале “Spectrum” в Филадельфии напротив сцены во время исполнения “Stairway To Heaven” разгорелась ожесточенная драка. Юнец подбежал к сцене, надеясь сфотографироваться на фоне музыкантов. Двое среднего возраста охранников набросились на него и принялись избивать парня кулаками. Джимми подошел к краю сцены и уже собирался огреть одного из извергов своей гитарой с двойным грифом, но вовремя сдержался. К счастью, гитару было практически невозможно снять без посторонней помощи. Подоспел Роберт, размахивая микрофонной стойкой, как клюшкой для гольфа. Жестокость была наказана сильным ударом стойки по голове. Концерт продолжался. Скоро, раненого охранника увидели за кулисами. Он на чем свет стоит ругал Планта, вызывая певца на поединок. Роберт настучал о происшествии Питеру Гранту, допивавшему третью бутылку “Blue Nun”. Создали бригаду немедленного реагирования из роуди, которые отловили обидчика и вышвырнули из его же здания.
Гастроли затем пронеслись над Кливлендом, Питтсбургом, Монреалем и Вашингтоном. Грипп Роберта прошел — он опять находился в форме. Концерты теперь продолжались по 2,5 часа. Волосы рассыпаются, кимоно развевается, открытая грудная клетка лоснится от пота. Роберт стал самим собой, неподдельным распутником, демонстрировавшим свой торс. Бонзо, как бык, всегда шел вперед в своей грубой и неуклюжей манере, разговаривая на очень трудном мидлендском диалекте, который так и прорывался через искусственную вежливость. Джонс продолжал находиться в тени, однако он и Бонзо пожаловались Дэнни Голдбергу, что не занимают должного места в группе. Их мнения и слова до сих пор оставались за рамками публичных интервью. Дэнни обратился к Джимми — тот перепасовал журналиста к светотехнику. Последний свою очередь заявил, что имеет строгие указания Джимми и что ни Бонзо ни Джонси не должны освещаться на сцене. Так началась внутренняя борьба за власть в группе. 10 февраля группа вылетела в Вашингтон на концерт в громадном «Capital Centre”. Джимми никогда не спал днем и всегда удивлялся, как музыканты могут отдыхать, свернувшись калачиком в углу специально построенной сцены. Зал был неосвещен, усилители подключены и жужжали, публика развлекалась фейерверками и хлопушками. Казалось, что войска Сайгона захватили город. Джимми трясся как лист. Он не любил ожидать за кулисами начала концерта, предпочитая выскакивать из лимузина и через несколько секунд уже быть на сцене. Бонзо внимательно прислушивался к громоподобному шуму толпы. «Удивительно», — сказал Бонзо. И, наконец, все услышали: «Леди и джентльмены — Лед Зеппелин!»
