В первой части турне группе необходимо было дать концерты в 18 городах, поэтому музыканты от всей души полюбили комфорт и удобства “The Starship”. Больше не было нужды ожидать в аэропортах, отбиваясь от восторженных провинциалов. Теперь автомобили подкатывали прямо к ожидающему самолету в тихом месте аэропорта. К их услугам горячая пища, выпивка же лилась просто рекой. Постоянно подавали пиво. «Какой-то охуенный летающий дворец джинна», — говорит Коул. На обратном пути, Джон обычно играл на органе, а вся группа распевала старинные песни. В Новом Орлеане они остановились в знаменитом отеле “Royal Orleans”, заполненном эмоциональным франкоговорящим населением. Роберт сидел на площадке обсерватории, любуясь Миссисипи, одетый в узкие красные плавки. Вечером Ричард повел группу в бар гомосексуалистов. В баре один «голубой» подсел к Роберту и щедро его одарил, отдав серебряный и бирюзовый браслеты. Другой приклеился к Джонсу, который взял его в отель, лишь в последствии осознав, что это был мужчина. Поздно ночью Питеру Гранту позвонил менеджер “Royal Orleans”, сообщив: «С мистером Джонсом и его другом все в порядке». Грант вызвал Ричарда Коула, приказав ему прояснить ситуацию. Коул отправился в номер Джонса и увидел, что дверь снята с петель. Джонс и его новый приятель(ница) по имени Стефания курили опиум, а накурившись — уснули. От уголька загорелась кровать. Пожарники, высадившие дверь, обнаружили Джонса и Стефанию без сознания, «с ЕЕ! членом, торчащим из ширинки». Коул доложил обо всем Гранту. Все долго и безжалостно дразнили Джонса за его «пассию».
«Ничего там не происходило», — говорит Коул о визите Лед Зеппелин в гей-клубы. «Просто хотелось побывать и там. Всем известно, что у геев более полноценная сексуальная жизнь, чем у простых людей. Они тебя не беспокоят и не надоедают. Они и не ведали ни хуя, кто такие Лед Зеппелин и у них в кабаках всегда хорошая музыка. Переезжая с место на место — одним дай то, другим — это. Когда группа дает концерт, музыканты выкладываются. Все участники истощаются. Хочется побыть одному. Я не хочу, чтобы приходили к Джимми, потому что потом мне надо выкидывать этих людей, или вежливо просить их уйти. А иногда они не желают уходить и я бью их мыском ботинка по челюсти … Ну … и кто-то их уносит».
После концерта в новоорлеанском “Municipal Auditorium”, группа отправилась в “Gateway” на пересечении улиц Бурбона и Ибервиля, чтобы повидать Фрэнки Форда. Роберт Плант, одетый в сверкающую серебристую рубашку, расстегнутой на груди, попросил Форда исполнить песню “Sea Cruise” — хит 50-х. Затем все отправились в клуб под названием “Deja Vu”, чей владелец попросил музыкантов приложить их ладони к свежей штукатурке. «Почему же ты не просишь приложить хуи?», — спросил Грант. Отпечаток ладони Роберта не удался. Из Нового Орлеана группа отправилась в другие города Юга — Джексонвилл, Тускалузу, Сент-Луис и Мобиль. Лайза Робинсон сообщала: «Не было никакого обмана — подыгрывания, пауз, антрактов, никаких вводных принудительных вступлений, обуви на платформе, шоу танцующих девчонок, звездных кораблей, бижутерии и прочего дерьма. Просто — четверка ребят и 2,5 часа непрерывной музыки …» Роберт объяснил свою философию Лайзе: «Мне нравится думать, что уходя, люди понимают, что мы напористы. Обычно мы делаем вещи, которые умеем делать … Всего выше мы ставим доброту. И это не власть, революция — поднимите ваши кулаки. Мне нравится, когда они уходят как после общения с хорошей телкой — удовлетворенные и опустошенные … Иногда я смотрю в зал и мне хочется трахнуть весь первый ряд». Перед отъездом из нового Орлеана Ахмет Эстерган устроил банкет в студии “Jazz City”. В меню присутствовала и духовная пища. Развлекали Crescent City’s, в составе которой были такие мастера ритм-н-блюза как Эрни К. До, Профессор Лонгхэйр, Снукс Иглин и Вилли Ти. Выступали группы Meters, Olympic Brass Band и Wild Magnolias. Джон Пол Джонс играл на органе, а стриптизер изображал дикую любовь на столе. Из толпы Джимми и Роберт с благоговением наблюдали, как старшее поколение рок-н-ролла выдавало свою продукцию.
Гастрольный тур наконец-то добрался до любимой музыкантами Калифорнии, а репертуар и коллективная цеппелиновская импровизация становилась более страстной и дикой. Только Rock-n-Roll, открывавший концерт, исполнялся каждый день одинаково. Концерт теперь традиционно завершался вспышками тысяч огней и подсветок, которые выглядели как искрящаяся галактика перспектив группы. Шоу в Далласе и Форте Уорт завершились, и Джимми остался доволен, узнав, что троица богатых техасских группи наняла самолет и последовали за группой.
В Лос-Анжелесе Джимми порезав правую руку о забор в аэропорту. С 30 мая концерты отменили на несколько дней. Однако уже на следующий день 31 мая, концерт состоялся в «Форуме». Накануне пришлось весь день продержать опухшую руку в воде со льдом. «Добрый вечер», — сказал Роберт публике после обычной цеппелиновской бомбардировки. «Сегодня день рождения Бонзо. Я встретил его … я знаю его около 15 лет и он был ублюдком всю свою жизнь». Затем, группа стала исполнять “Misty Mountain Hop”, “The Song Remains The Same” и “The Rain Song”. Заслыша медленную секцию меллотрона беспокойные фанаты стали требовать буги. “Dazed and Confused” теперь продолжалась почти полчаса, включая даже элементы эксцентричного фанка. Сначала шла обычная гитара и тихая фолк-прелюдия перед исполнением Робертом “San-Francisco” («… будь уверен — она носит цветы в волосах …») перед обязательной игрой смычком на гитаре. К невообразимым трелям Джимми присоединяется Роберт со своими стонами оргазма — “Push! Push! Push!”. Бонзо убийственно лупил по своим барабанам. Но уже после “No Quarter” Роберт объявил о больном пальце Джимми и это почему-то вызвало аплодисменты. «А вот песня о вас», — сказал Роберт и музыканты приступили к глухой мелодии “The Ocean”. Затем Роберт исполнил в одиночку “Happy Birthday” в честь Бонзо. И наконец — “Whole Lotta Love” — только два припева и сразу … средняя секция, которая в тот вечер представляла собой обработку мелодии Джеймса Брауна, переходившую в завывающую и хриплую тераминовую, грозную аранжировку. Неистово жестикулируя руками, темноволосый Пейдж всей своей позой напоминал демона, извлекая грозные, сиренообразные звуки из маленького черного ящика. После концерта группа отправилась отмечать день рождения Бонзо в “Laurel Canyon”, принадлежавший местной радиостанции. На вечере присутствовали Джордж Харрисон с женой. Харрисон внимательно наблюдал за концертом Лед Зеппелин в Южной Калифорнии. Однажды вечером он поинтересовался у роуди: «Кто выйдет первым?» Ему объяснили, что никакой вводной части не будет. Он спросил — будет ли антракт. И опять отрицательный ответ. «Ебена мать», — воскликнул Харрисон в удивлении. «Когда Битлз гастролировали, мы бывали на сцене всего 25 минут, а через 15 минут после шоу уже уезжали». Если приезжал кто-нибудь из Битлз, Цеппелины всегда испытывали трепет. Они были из того первого золотого поколения английских рок-героев, которые всегда стремились к не только к славе, но и должному почитанию.
Лишь Бонзо собрался разрезать огромный торт, как абсолютно пьяный Джордж Харрисон оторвал верхний слой торта, запустив им в барабанщика. Последний моментально превратился в «Зверя». Он схватил остатки торта и запустил им в Харрисона, который попытался увернуться. Но Бонзо сгреб в охапку Джорджа с женой и столкнул парочку в бассейн. За ними последовали остальные участники группы за исключением Гранта. Питер оказался слишком большим и сильным. Джимми вяло протестовал, говоря, что не умеет плавать. И ему позволили самому войти в воду: он был одет в великолепный белый костюм с эмблемой Zoso на лацканах.
В “Riot House” происходили обычные безумства. Цеппелины занимали весь 11-й этаж отеля. Расслабляясь, Ричард Коул катался с ревом по коридору на большом мотоцикле «Хонда». Во время перелета в Лос-Анджелес, Дэнни показал Джимми экземпляр журнала “Star”. «Пейдж чуть не сошел с ума», — говорит Дэнни. Он сказал: «Смотри! В Лос-Анджелесе появилось новое поколение группи! Ты знаешь их? И телефоны их имеются?» Оплотом Цеппелинов в городе являлся бар “Rainbow”. Здесь им предоставили охраняемое помещение и обращались как с членами королевской фамилии. Женщины знали, где их искать. Сюда могло прийти все окружение; посторонним же вход был воспрещен. Цеппелины могли напиться, могли всю ночь устраивать приемы или отправиться в люкс с кем пожелают. Единственная проблема заключалась в том, что девчонки могли попасть в кадр, встревожив жен музыкантов.
