Тата мучилась с одеждой гораздо дольше. Она перепробовала множество образов: Снегурочку, Русалочку, Микки Мауса. Глюкозу, Верку Сердючку, Кондолиза Райс была отвергнута сразу. В конце концов Наташа, поглядывая на часы – время подходило к девяти, – сказала:
– А давайте вы будете просто знатной дамой. Смотрите, у нас богатейший выбор нарядов восемнадцатого и девятнадцатого веков. Выберите любой, назовитесь… ну, княжной Щербатовой. Или Таракановой.
– Не хочу Таракановой, она плохо кончила, – капризно сказала Тата.
– Тогда Дашковой. Весьма известная женщина.
– Ну, я не знаю… и где эти ваши платья?
Наташа споро притолкала длинную вешалку, на которой разместился тематический гардероб. Роскошные платья заставили бы умереть от зависти любую модницу позапрошлого века. Парик с буклями, мушка на щеке, кружевной веер, платье с кринолином и голыми плечами – Тата осталась довольна.
Апрель – очень загадочный месяц. По крайней мере, в Москве. То есть все знают, что это уже весна, но какой она будет – угадать совершенно невозможно. С мартом все как-то более определенно. Бабушка, кряхтя и неодобрительно поглядывая на кургузенькие внучкины джинсики, повторяла, что пришел марток – надевай двое порток. При этом народная мудрость отнюдь не имела в виду стринги. Есть такой милый и смешной день – Восьмое марта, когда все вокруг тащат цветочки и женщины трогательно улыбаются в букеты. Но особого тепла и всего прочего весеннего как-то никто не ждет. Только самые чувствительные и романтичные натуры – и коты, само собой, – принюхиваются к влажному ветру и утверждают, что небо совершенно другого цвета, не такого, как зимой, и воздух пахнет мокрым деревом, а иной раз даже землей. Снег делается мерзким и грязным, он надоел всем, и дворники, как терминаторы и спасители городов, колют сугробы, раскидывая серо-бурые глыбы, чтобы они скорее таяли и уносили с собой зимнюю тяжесть и холод. И вот приходит долгожданный апрель. А снег метет. Или дождь идет. Иногда они чередуются. Бывает, что кто-то там, наверху, выключает осадки, но забывает включить солнце, и город погружается в сырой тоскливый сумрак, когда ветрено, серо, сопливо. Все ждут тепла, даже лед почти растаял… но и шестнадцатого апреля может начаться снег, завалить улицы и дороги, испортить настроение, заставить шмыгать носом, потому что шубу надевать уже нет сил, дубленка в чистке, а курточка тонкая и ноги, кажется, опять промокли. Часть городского населения пребывает в сезонной спячке, хмуро бурчит по утрам и тащится на работу, как будто на дворе ноябрь и перспектив ровным счетом никаких. Другая же часть развивает бурную деятельность, вдруг осознав, что скоро сессия или отпуск или просто надо срочно худеть, потому что на календаре уже весна, съеденные для борьбы с сезонной депрессией шоколадки прочно обосновались на бедрах, а все говорят, что будет модно мини…
В мае мы все же гарантированно имеем листочки, цветочки, весеннее теплое солнышко, пикники на природе. Но вот апрель! Никогда не знаешь, какого числа увидишь, наконец, на газончике заморенную мать-и-мачеху, а тем более яркий улыбчивый одуванчик. Лана возвращалась с работы, ежилась в тонкой замшевой курточке. Включила печку в машине. Что за погода, а?
Она вдруг вспомнила апрель, когда родилась Настя.
В тот год весна выдалась теплая и удивительно солнечная. Снег растаял как-то очень быстро, или она просто не заметила, потому что все время поднимала лицо к солнышку и прислушивалась к тому, что делается внутри, запретив себе обращать внимание на происходящее вовне. Роддом не оставил у молодой мамы положительных воспоминаний: грязновато, страшно, персонал малокоммуникабелен и почти неуловим, но она, слава богу, родила, девочка получилась здоровенькая, как-то само возникло имя – Анастасия. Лана тогда все стояла у окна в коридоре, глядела на улицу в ожидании Вадима. Она вглядывалась в каждую мужскую фигуру, появляющуюся в поле зрения, и потому точно запомнила, что весна была теплой: мужчины уже ходили в плащах и ветровках, а некоторые подвыпившие отчаянные экземпляры приползали под окошки роддома в рубашках. Вадим под окнами не торчал, но забирать ребенка приехал. Привез цветы и был так хорош собой, что провожать Лану высыпал чуть ли не весь женский персонал роддома… Лана видела, как сестрички и докторши смотрят на ее мужа, как перешептываются, но совершенно не ревновала, не расстраивалась, преисполняясь радужных надежд на будущее. Впрочем, ничего у них не получилось…
Трудовая неделя промчалась совершенно незаметно, не оставив после себя ничего, кроме чувства легкого разочарования и утомления: погода и не думала налаживаться, у Насти в школе случилось родительское собрание, где Лане попеняли, что девочка должна не только рисовать, но и учиться. У тети Раи держалось давление, и Лане приходилось самой готовить… В общем, не успели оглянуться – вот и пятница, объявленная коротким днем, за которым следует грандиозный праздник. Накануне вечером Лана укладывала в чехол маскарадный костюм, который примерила специально для Марка. Марк костюм горячо одобрил, но потом помрачнел и ворчливо спросил:
– А Серый Волк там будет?
– Не знаю, а что?
– Как-то мне боязно тебя отпускать в таком… беззащитном виде. Платьице такое… милое… и чепчик. Слишком большое искушение для волков… А может, я с тобой пойду? Точно! Могу сгонять быстренько в агентство и разжиться шкурой и хвостом! Буду твоим персональным Серым Волком!
– Ты бы хоть первоисточник перечитал! Волк не охранял Красную Шапочку – он ее ел. А защищал охотник.
– Да? Ну, не знаю. Терпеть не могу охоту. Но если ты настаиваешь…
– Марк, не дури. Там будут только сотрудники фирмы. Тимбилдинг, андерстенд?
Корпоративная вечеринка – тяжелое испытание для организма. Достигнув зрелых тридцати двух лет, Лана поняла, что свой организм нужно любить и беречь, то есть не запихивать в него все те сомнительные яства, которыми щедро снабжает нас пусть даже очень неплохой ресторан, снятый руководством с целью сплочения коллектива. Но ограничить себя в питании оказалось намного проще, чем ограничить общение. Маскарад на то и костюмированный бал, чтобы люди могли хоть на время спрятаться под масками. Само собой, человек, желающий продолжить работу в данной фирме, не станет слишком увлекаться, потому что длинный нос или пиратская повязка через глаз – всего лишь иллюзия анонимности. Все равно все знают, кто есть кто, и в понедельник будут сладострастно перемывать кости коллегам и начальству.
Как любая российская мама среднего достатка, перед праздником Лана прибрала в квартире, приготовила ужин, проверила уроки и пригрозила дочери, что, если математика не начнет, наконец, выбираться из троек, она лишит Настю…
– Чего? – с интересом спросила девочка.
– Телевизора!
– Не больно-то и хотелось! Там фигню показывают, особенно по дважды два…
– Настя!
– Да ладно, мам, я поняла. Попрошу Петьку, он мне объяснит.
Лана, не уверенная в Петькиных познаниях в области математики, предложила попробовать в качестве репетитора Марка. Настя скептически приподняла брови, но обещала рискнуть. На этом они помирились, Лана побежала в ванную принимать душ и краситься. Настя примерила на голову чепчик Красной Шапочки и ополовинила корзинку с конфетами. За конфеты попало, но не очень.
Лана поехала на маскарад в костюме. Подумав, она решила не ехать на машине и не толкаться в метро. Вызвала такси, облачилась в прошлогоднее шерстяное пальто и сапожки. В сумку аккуратно положила чепчик, корзиночку с конфетами (замена пирожкам) и туфельки. Итак, вперед, сливаться в экстазе с коллегами и начальством.
Просторный зал ресторана украшали гирлянды разноцветных лампочек: множество огоньков самых разных цветов и конфигураций. Они добавляли пестроты и загадочности маскарадным костюмам, милостиво сглаживали недостатки и огрехи людей. Лана пробиралась за метрдотелем к своему столику, приветливо помахивая рукой знакомым, кокетливо приседая в книксене и не переставая удивляться, с чего это главный финансовый аналитик одет в костюм Буратино, а логистик – мужчина весьма брутальной внешности – щеголяет кроличьими ушками и пушистым хвостиком, не очень ровно нашитым на брюки от серого тренировочного костюма. Лана невольно засмотрелась на хвостик, а потом вдруг увидела прямо перед собой огромную устрашающую фигуру в рогатом шлеме и испуганно взвизгнула.
