– Боже, как скучно, – вздыхала Нина, переворачивая страницу так брезгливо, словно боялась найти в книжке паука. – На этом материале совершенно невозможно выучить язык. А уж о том, чтобы говорить, – и речи быть не может. Нужно слушать речь носителей языка, впитывать его мелодику, подражать – тогда все получится.

Потом она принесла нам свою статью, опубликованную в каком-то специальном сборнике для преподавателей. Там излагалась методика преподавания английского с использованием видеофильмов. Получив нашу горячую поддержку – кому охота долбить текст про переговоры, когда есть возможность кино смотреть, – Нина Андреевна отправилась к завкафедрой и предложила внедрить прогрессивную методику. Но завкафедрой была дама строгая, старых правил, к тому же учились мы именно по ее учебнику, а потому наша Ниночка получила от ворот полный поворот. И тогда она пошла к декану. Стратегически, как я теперь понимаю, это решение было ошибочным в корне. Декан наш, Николай Львович, мужчина видный и второй раз женатый, что не мешало студенткам порой краснеть под внимательным взглядом его серых глаз. Нина Андреевна понравилась ему чрезвычайно, и вскоре, к нашему и завкафедрой немалому удивлению, факультет выделил деньги на покупку видеодвойки и кассет. Завкафедрой получила распоряжение выделить часы на занятия разговорным языком.

Мы целый год наслаждались процессом. Честно сказать, смотреть кино оказалось не так легко, как все думали. Нина Андреевна подошла к делу серьезно, и перед тем, как смотреть очередную сцену, нам приходилось заучивать кучу слов, потом она давала всякие упражнения, мы отвечали на вопросы... То есть это реально были уроки, а не развлечение, как многие надеялись. Но потом все кончилось.

Студентам знать о происходящем было не положено, и большинство было не в курсе, но я дружила с дочкой замдекана и потому все знала. Оказывается, наш декан увлекся Ниночкой всерьез и стал, видимо, манкировать супружескими обязанностями. Или еще как-то жена узнала. А жена – его бывшая студентка, младше декана на 17 лет и как раз ждала второго ребенка. Она недолго думая явилась в институт, обошла все кабинеты, жалуясь на мужа и демонстративно поглаживая живот. Само собой, ей сочувствовали. Потом в кадрах кто-то разболтал ей адрес Ниночки. Жена декана заявилась к ней домой и устроила жуткий скандал, завершившийся вызовом «скорой помощи», на которой молодую женщину увезли в больницу. Декан, напуганный перспективой еще большего скандала и разрывом с тестем, который кто-то там в администрации города, каялся и посыпал голову пеплом, заваливая больничную палату цветами и подарками. В результате жена его простила, а Ниночке пришлось уволиться.

Кассеты остались, но их убрали в кабинете на полку, и никто ими больше не интересовался. Видеодвойка куда-то пропала. У меня знакомая работала лаборанткой на кафедре английского и давала мне кассеты смотреть. Я честно вернула все, кроме «Римских каникул». Я смотрела фильм столько раз, что теперь понимала все – от слова до слова, более того, часть диалогов почти выучила наизусть.

И вот чем больше я обо всем этом думаю – о моей Светке, о Ниночке и даже о принцессе из фильма, – тем больше понимаю, что мне не хватает в жизни сильного чувства. Нет, Андрей хороший и меня, наверное, любит. По крайней мере, жениться собирается. А вот я как-то не горю. Огня нет! Черт, это все Светка виновата – заразила меня своими бреднями.

Я закончила институт с красным дипломом. Не знаю уж, что на меня нашло. Мама, конечно, радовалась, а позвонившая Светка, узнав о моих успехах, спросила:

– Ну ты чего, Туська? Неужели больше заняться нечем?

Я честно ответила, что нечем. А вот сама Светка вышла замуж. Он прекрасный парень, и, короче, она снова беременна.

Как-то все в институте шло ровно и немного скучновато. Даже писать было особо не о чем, хотя, с другой стороны, и некогда. У меня был мой верный паладин Андрей, которого я периодически гоняла, про себя решив, что выйду за него замуж только в самом крайнем случае. Ну, должен же быть у девушки запасной аэродром. Пара молодых людей ухаживала за мной в институте, но как-то я ни с одним из них восторга не испытывала. Девчонки выскакивали замуж направо-налево, а я как-то все не могла найти, кто бы сгодился на роль суженого. Не то чтобы я заморачивалась этой темой, но покажите мне такую девушку, которая не начнет нервно озираться по сторонам, если получает приглашения на свадьбу раз в полтора-два месяца. Плюнув, я решила, что счастье найдет и за печкой или где там я буду работать. Ну, в общем, там и найдет. И с головой окунулась в учебу. Вообще-то я человек просто по природе своей добросовестный и, отучившись ровно первые три курса, дальше сложностей не испытывала, потому как все шло по накатанной – все преподаватели знали, что я иду на красный диплом. Летом я ездила на практику с институтом – вожатой в пионерлагерь. Это, надо сказать, отдельная повесть, которую я никогда не напишу... Потому что практика эта существенно обогатила мое знание человеческой натуры, в основном в плане проявления этой натурой всяких разных инстинктов.

Кстати, из-за лагеря произошла у нас с Андреем шикарная ссора, полная страстей и даже угроз. Он категорически запретил мне ехать вожатой. Я как-то не ожидала такого проявления деспотизма, а потому не сразу нашлась что ответить и только удивленно спросила:

– Почему?

И тут узнала о работе вожатого много интересного. Оказывается, все вожатые только и делают – по крайней мере, после отбоя, – что трахаются. Или квасят. Или совмещают одно с другим, а некоторые так еще и покуривают травку. И так он мне живописно все это рассказывал, что я начала судорожно вспоминать – а не работал ли мой Андрюша на этой ниве? Вроде нет. Тогда откуда такие глубокие знания по предмету? Этот вопрос я озвучила, и выяснилось, что вожатым работал Севка (знаю я его, трахает все, что не успевает убежать), а Андрюша со товарищи как-то ездил к нему в гости на пару дней. И вот там он насмотрелся.

– А может, и напробовался? – ехидно спросила я.

– Да, – с вызовом ответил мне новоявленный деспот. – И не хочу, чтобы ты пробовала то же самое.

– А кто ты такой, чтобы мне запрещать? – поинтересовалась я.

Выслушав очередную версию на тему «наше светлое совместное будущее», я спросила, как он собирается со мной жить, если настолько мне не доверяет. Вот как можно думать о браке с женщиной, которую ты заранее подозреваешь во всех смертных грехах?

Ответ мне не понравился. Если отбросить мычание и невнятные реплики, то он сводился к не новой мысли о том, что все женщины одинаковы: сластолюбивы и не очень умны.

Ну, тут я встала в позу и заявила, что раз он обо мне такого мнения, то ему за невестой надо в ближайший монастырь. А я лично еду вожатой в лагерь.

Съездила – не понравилось. Тяжкий труд, и нагрузка после отбоя тоже немалая. Думаю, кто-то за мной присматривал, потому как хоть Андрюша в гости и не приезжал, но после моего возвращения пришел мириться, и я поняла, что, по его сведениям, вела я себя достойно. А я так себя и вела... не считая пары частных уроков от физрука, которые, надо сказать, существенно обогатили мой скромный сексуальный опыт.

Вот ведь иной раз и не ждешь, а получаешь сюрприз – и от кого? От собственной мамы! Мама давно поглядывала на меня задумчиво и иной раз норовила вытащить в гости к подругам. Я стойко сопротивлялась, подозревая, что подруга притащит на буксире какого-нибудь молодого человека и вечер превратится в мучительные вопросы-ответы и неловкие молчания, которые неизбежно будут перемежаться дурацкими, с моей точки зрения, и трогательными, с точки зрения родителей, рассказами о детстве присутствующих чад. Один раз я так попала и с тех пор решительно отвергаю любые мамины попытки сводить меня в гости.

Еще она брала сверхурочные, все вздыхала, что жизнь так дорожает, так дорожает. А потом, после вручения диплома, вдруг пришла утром ко мне в комнату и положила на кровать пухлый конверт.