— Ну ладно, Хамовник, остальное — детали. Ты можешь мне гарантировать встречу с Красновым в ближайшие дни? — спросил он в лоб, наблюдая за сменой выражения лица Барича. И услышал такое твердое «да», что сразу заподозрил, что инженер уже отправлен на «скок». Так. Теперь спокойнее, еще спокойнее. Вот так. Ситуация патовая, надо ее на время разрядить. — Вот и хорошо, дружище. Как ты смотришь на предложение перекинуться в картишки, как в старые добрые времена? Да и ракии выпить, пожалуй, самое время, а? Ну что, по рукам?

Они ударили по рукам, и Грабер, чего ронин от него, в общем-то, не ожидал, тоже хлопнул ладонью поверх их с Баричем рукопожатия. Тем самым он продемонстрировал, что тоже в деле, а не пешка вроде длинноволосого наймита. Это он молодец, сориентировался. На столе появились карты, водка, и игра пошла.

Рассеянно глядя, как Окунь тасует колоду, Милко Барич лихорадочно соображал. Деловое предложение было очень заманчивым. Очень. И Дику, пожалуй, можно было бы довериться — человек он серьезный, деловой человек, и действительно скоро лучшие его годы будут позади. Но… есть одно большое «но», вернее, два. Первое — это не вовремя «скакнувший» инженер. И второе — этот, черт бы его побрал, кейс с непонятным, но явно смертельно опасным прибором. И это очень волновало Милко. С него вполне хватало и того, что срок возврата долга неуклонно приближался, а с Клавдием шутить не может себе позволить даже никто из самых высоких «баронов», не говоря уж о простом агенте. А если кейс пасут внешники…

Барич поморщился, открывая карты, — еще и фишка, как назло, совсем не шла. Ну просто все один к одному. Он глянул на мрачного Француза — парня, которого Окунь представил как своего партнера и коллегу. Вот уж у кого рожа так рожа. Интересно, как он выглядит на самом деле? Тьфу ты! Что за мысли лезут в голову?! Лучше и не знать настоящего облика этих людей. Как и их настоящих имен! Одно Милко определил сразу — этот Француз не наймит, уж это очевидно. Темная личность. Никогда не слышал об убийцах — не париях. Это что-то новое, и следовательно, лишняя жуть. И еще эта манера пялиться куда-то под ноги. Милко совсем недавно где-то читал, что если человек готов к убийству, то нипочем не станет поднимать глаза. Мол, чтобы не определили эту готовность по его взгляду. И уж совсем точно, что не станет смотреть на свою жертву до того самого последнего решающего момента.

Барич покосился на своего телохранителя — он, конечно, тоже не подарок, тот еще маньяк, но присутствие рядом двух настоящих киллеров просто парализовывало его волю, мешая даже сосредоточиться на картах. Да плюс еще этот, мать его, кейс!!!

Пасуя в очередной раз, Барич вдруг понял, как ему убить одним выстрелом тучу зайцев. Надо просто проиграть Окуню кейс! Мысль показалась настолько удачной, что он чуть не сбросил пару королей. Так-так-так. Что мы имеем? Ага — если спулить кейс Окуню, то можно потом отвести внешников от себя, особенно в свете того, что эти двое желают видеть инженера Краснова. Милко мысленно мгновенно оценил славнуют перспективу — войти в дело, замкнуть все нити этого дела на себя, а потом сдать Окуня и этого мерзкого Француза внешникам. Заодно и свалить на них смерть правительственного консультанта. Можно даже будет сказать Окуню о том, что инженер Краснов уже ничем не сможет помочь на том месторождении. Ничего страшного. С Администрацией и местными контролерами Барич и сам справится — опыт есть, и богатый опыт. И порядок. Дело потом будет продолжаться, но уже хозяином его будет он — Милко Барич, и никто другой. А Клавдий… А что Клавдий? Клавдию можно пообещать солидную долю, тогда он отсрочит и этот платеж. Тем более если двое выйдут из игры, не грех будет и с Клавдием поделиться. Да. Это удачно. Вот только нужно как-нибудь половчее впарить им кейс.

И Милко, определившись с ближайшими перспективами, наконец сосредоточился. Теперь задачей было завести азарт Окуня, проиграв ему еще пару-тройку сотен экю. А потом сделать вид, что хочется отыграть свои деньги, как бы ва-банк пойти. Да и еще есть одно доброе средство — Барич достал из кармана длинную, ароматную «Гавану», заранее пропитанную аминозапахом азарта. Сам-то он давно выработал у себя иммунитет именно к этому набору, а Окунь давненько уже не появлялся в Карловых Варах. Так откуда же ему знать новейшие разработки в этом направлении?

Барич окутался душистыми клубами дыма, потихоньку спуская кровную свою наличность и заодно поднимая ставки. Окунь уже стал наполнять вторую карту выигранными деньгами, радостно потирая руки и прихлебывая ракию. Глаза Француза тоже слегка заблестели и раскрылись пошире. Теперь он уже не пялился постоянно вниз, а частенько подолгу наблюдал за игрой. Действует, родимая сигара, действует! И Барич все наддавал дыму и все проигрывал и проигрывал.

Игра шла уже около двух часов, когда Барич наконец со внутренним облегчением развел руками и признал, что денег на его карте больше нет. Индикатор на его углу стола помаргивал красными нулями.

— Послушай, Окунь. Да ты просто стал акулой в картишках! Ну и фарт же тебе сегодня! Или это всегда так? Слушай, я хочу отыграться, а то это же просто несолидно как-то — продуться вот так, вчистую…

— Что поставишь? — Окунь оставался довольно спокоен. Лишь глаз прищурил от дыма сигареты, которую перекатывал во рту.

Барич помялся для убедительности, пошмыгал носом и наконец выдвинул из-под стола кейс:

— Да есть тут у меня одна вещица… Даже и не знаю, стоит ли ее ставить, уж больно занятная… — Он вполне натурально изобразил дрожание рук, якобы не в силах справиться с замками кейса. — Слушай, — глубоко вздохнул он. — Если уж я все спустил, так давай сыграем ва-банк. В закрытую!!! Ставлю кейс за тонну экю, идет? Не открывая! Тут никакой подляны нет, точно тебе говорю. Все чисто — это просто прибор такой, ты же в технике волочешь, может, он тебе в самый раз подойдет, а?..

Киллер с легкой усмешкой смотрел на него, не отвечая.

«Неужели табачок не подействовал, очень может быть, что и нет. Черт разберешь этих парий — у них, может, врожденный иммунитет к таким штучкам». Да нет, не может быть — не далее как неделю назад Барич лично проверил набор на одном наймите за зеленым столом. А Окунь все молчал, катая свою сигарету. И когда Барич уже решил, что препарат, легонько витавший в воздухе, и впрямь некачественный, вдруг в дело вступил Француз, доселе молчавший как рыба на сковороде:

— Идет! — Голос его прозвучал хрипло и напряженно, словно карканье скруджа.

Окунь бросил на партнера быстрый взгляд, и в его глазах тоже заплясали искорки, которые Барич определил как азарт.

— О'кей, — сказал он.

«Подействовало!» — облегченно подумал Барич. Бросил на стол кейс и заторопился:

— Если я выиграю, дашь мне еще две партии ва-банк. По тонне каждая. О'кей? — Посмотрим. — Окунь стал сдавать

Милко надеялся, что ему не потребуется особых усилий, чтобы проиграть и эту партию. Он, конечно, тянул фишку, шепча про себя счастливые слова. Открыл карты — пара десяток. Для проигрыша вполне подходит. И в тот же миг понял, что проигрывать ему совсем не хочется, не иначе как взыграло самолюбие. Он с легким сожалением, изрядно разбавленным досадой, и облегчением, что скорее всего у Окуня сейчас ляжет больше, выложил свои карты на стол. Игра ва-банк, значит, ни прикупа, ни торга не будет. Все в открытую.