У входа толклись какие-то гвелли подозрительного вида, а также пара девиц во фривольных нарядах, прозрачно (о-очень прозрачно!) намекавших на их род деятельности. По виду – не гвеллины. Приземистый одноглазый гвелль, довольно прилично одетый, размахивал рукой и заплетающимся языком произносил следующую замечательную речь на отвратительном северном диалекте:

– Вот будь я не я, если не скажу!.. Да! Чесслово, нас используют как сырьевой придаток! Сколько еще мы будем выкачивать недра планеты? Сколько будем вырубать свои леса и добывать ценное стратегическое сырье[35], чтобы поставлять его за бесценок или по бартеру этим чистеньким уродам с Тидо2? Да? Это я вас спрашиваю, м-между прочим! Это же рабство, форменное рабство!..

От общего гула отделился другой голос:

– Нам-то чего, а вот недавно мне рассказывали, как две планеты очистили от тамошних под ноль!.. Им ведь, аррантам, только и нужно: богатства из недр, леса…

– Залежи разные… – пискнул кто-то.

– А их техно? – продолжал одноглазый гвелльский оратор. – Они продают нам то, что сами относят к высокотехнологичным изделиям – разные умные железки, приборы, имплантаты для медицины! И за все – за все, подчеркиваю, – платить, платить, платить!.. Инфоциклы… проклятый целевой кредит на техно! А что делать? Вот моему другу на металлургии оторвало ногу. Не калекой же ему быть? Так он оформил покупку биопротеза… на этой, электронной основе, Сто пятьдесят инфоциклов отвалил, шутка ли? И протез этот на три года, а потом внутри него что-то блокируется, – изволь внести еще пятьдесят, иначе!.. Да сами знаете. Хитры эти сволочи с Тидо[36], хитры!

– Ты про хромого Калле с пятого района? – втиснулся небритый тип в мешковатом сером плаще.

– Да, про него! У него истек срок годности протеза. Он решил, вместо того чтоб доплатить пятьдесят инфо, сам разобраться, как эта штука работает. Руки у него золотые… были. Его отговаривали, сказали, что не надо, не надо лезть туда!.. – Одноглазый все больше горячился, размахивал руками и брызгал слюной. Он даже не обратил внимания на то, что из окна второго этажа на него выплеснули кастрюлю с прокисшим супом. – А хромой Калле – упрямый! Разберусь, разберу – и все тут! Ну и…

– Что?

– А то, что замкнуло в «кишках» этого протеза. Оторвало Калле обе золотые руки, а самого раскидало по всему дому.

– Энергонакопитель коротнул, – мрачно подсказал кто-то. – Сильно нужно постараться, чтобы так…

Одноглазый гвелль подпрыгнул на месте и понес окончательную околесицу, из которой сложно было что-то вычленить. Очень уж он возмущался «кровожадностью» и алчностью аррантов. Впрочем, для гвелля из такого района речь у него была весьма прилично поставлена. Хотя, судя по внешнему виду оратора, болтливость уже не раз втравляла его в неприятные истории. Да и рука, которой он так рьяно размахивал, была металлической.

(Гвелли, к слову, еше сохраняют варварский обычай заменять утраченные органы грубо сработанными биопротезами, а не делать полноценное восстановление в клинических отделениях по фрагментарному клонированию. Они находят какой-то шик в том, что у них – металлические руки или керамические лбы.)

Он замолчал одновременно с тем, как в проулке появилась внушительная фигура и вплотную приблизилась к галдящей толпе. Впрочем, все тут же умолкли. Близ заведения редко появлялись незнакомцы, а этого типа в плаще они видели как раз впервые.

Вейтарволд спросил:

– В этом доме, где трактир, на втором этаже жил старик Халлиом. Он сейчас там живет?

Кто-то хихикнул. Одноглазый гвелль бросил на подошедшего настороженный взгляд, оценил его определенно арран-тские черты, но от критики сродни той, что недавно обрушил на всю аррантскую цивилизацию, почему-то предпочел удержаться. Хоть и был под действием толченого корня кьяльрр (давшего название трактиру) и кислого дурманящего напитка, условно именуемого гвелльским пивом. Вейтарволд не привык повторять, но все-таки задал свой вопрос еще раз. Ему ответила одна из девушек. Она прикрыла рот от еле сдерживаемого смеха и в несколько приемов донесла до Предвечного, что Халлиом действительно живет в этом доме, но не на втором этаже, а на минус третьем, а еще чаще он ошивается на первом и нулевом, где кормят и поят достаточно дешево.

Рассказывая это, она беспрестанно фыркала, а потом и вовсе расхохоталась, нырнув за широкую спину одного из своих

Приятелей.

Вейтарволд не стал доискиваться причин такого веселья и вошел внутрь здания. Его проводили недружелюбными взглядами: ни от кого не укрылось негвелльское происхождение этого человека,

Просторное помещение, обведенное каменной балюстрадой, с глубокими нишами из синтетического стекла. В нишах – танцующие гвеллины, существа совершенно не во вкусе Вейтарволда: с тяжелыми широкими бедрами, короткими мускулистыми ногами, с большими грудями, которые подпрыгивали и перекатывались в ритме непристойного танца. «У них толстые шеи и полностью отсутствует талия, а предплечья как у аррантов мужского пола», – машинально отметил ллерд Вейтарволд, уделив им всего лишь один мимолетный взгляд.

Зал был полон. Под потолком клубилось серое марево, за стойкой тускло поблескивали бутыли и хитрые глазки хозяина заведения. Этот последний орал, склонившись над полусферой ль'стерна и теребя его тастатуру:

– А я говорю, забирай этого урода с минус пятого этажа! Он уже полсотни бикеев[37] задолжал, скотина!

По срезу полусферы прибора связи металась полупрозрачная фигурка, представлявшая собой уменьшенную копию собеседника и дававшая представление о том смятении, в котором последний находится. Хозяин трактира между тем выкрикнул несколько совсем уж неприличных фраз, вытащил из-под прилавка бутылку контрафактного зиймалльского коньяка и отхлебнул огромный глоток прямо из горлышка. Тут он увидел Вейтарволда. Меж растянувшихся в резиновой улыбке губ блеснули две полоски модных оранжевых зубов, слишком ярких, чтобы быть натуральными:

– Что хотели? Есть прекрасный выбор напитков прямо с Зиймалля… настоящее качество! – Тут он стал улыбаться еще шире, и из одной этой улыбки можно было понять, что «настоящие зиймалльские» напитки делают непосредственно в этих стенах, где-нибудь на минус шестом этаже, пятнадцатью метрами ниже уровня основного зала.

– У тебя здесь живет старик Халлиом. Пусть меня проводят к нему, – жестко произнес Вейтарволд.

– А, Халлиом? Да, этот старый козе… этот почтенный гвслль в самом деле проживает в моем доме. Правда, немного задолжал. Хотя, если у него такие представительные посетители… у которых наверняка водятся бикеи… Эй, проводи!..

Под ноги ллерду ввинтился какой-то потертый тип с безгубым ртом и мощными искусственными зубами, которыми он в данный момент откусывал края тонкостенной металлической чашки и жевал их. Он прохрипел:

А, к этому?.. Спустись вниз, потом этак, туда, и дальше по лестнице, там чтобы где не там, и на не туда, и…

Понятно, – прервал его Вейтарволд.

Дай два бикея! Я же тебе объяснил, как… и…

Но Предвечный уже шел через зал, не слушая зубастого тина. Контингент многоуровневого и многоцелевого трактира «Кьяльрр» (он же «Плешивая девственница») был так пестр и неоднозначен, что по пути к указанной лестнице Вейтарволд переступил через два свежих трупа, а также с трудом избежал приглашения поучаствовать в групповой оргии, разворачивающейся тут же, на длинных столах и ложе, к которому они примыкали. Кто-то принял его, верно, за какого-то хорошего приятеля, и попытался сунуть ему в бок остро отточенный нож. Вейтарволд не глядя перехватил руку нападавшего и одним рывком сломал скользкое запястье. Истошного вопля страдальца никто не услышал, потому что в эту секунду прямо за спиной аррантского аристократа обрушилась огромная люстра.

Окровавленные осколки полетели по всему помещению, попадая на столы, в кушанья, в бокалы. В лица, в глаза. Веселье было в разгаре.