Вирджиния улыбнулась одними губами.

– Вряд ли твое расследование будет объективным, Маллори.

Неужели она собирается использовать исчезновение его отца в качестве предлога покопаться в делах «Мусагета»? Фрэнк знал, что кое-какие нарушения допускались, но закрывал на эти мелкие грешки глаза. Однако, если полиция начнет проверку, возможно, грешки будут выданы за серьезные проступки, да и сам факт внимания полиции нанесет по репутации фирмы серьезный удар.

– Ты мне угрожаешь, Вирджиния?

Их взгляды встретились.

– А мне следует?

– Так угрожаешь или нет?

– Я выполняю свою работу.

– И выполняешь неплохо, – уважительно, хотя и с неохотой признал Фрэнк.

– Если ты пытаешься лестью заставить меня отступиться, – заявила она таким тоном, словно Фрэнк подтвердил все имеющиеся у нее на его счет грязные подозрения, – то ты явно меня недооцениваешь.

Здесь Вирджиния Файфилд ошибалась, однако Фрэнк не стал разубеждать ее. К тому же в данной ситуации комплимент мог насторожить капитана Файфилд.

– Мы должны сотрудничать в этом деле.

Вирджиния уставилась на него так, словно Фрэнк был самым непроходимым тупицей из всех известных ей людей.

– Именно поэтому я здесь, – стараясь не позволить ему увести беседу в сторону, заявила она. – Мистер Литтлер хочет…

– Мой шеф – лучший друг моего отца!

Энтони Маллори, отец Фрэнка, и Роберт Литтлер, исполнительный директор «Мусагета», которому подчинялась в числе прочих и возглавляемая Фрэнком служба безопасности, вместе учились в университете, а потом варились в адском котле войны. Спустя годы, когда Роберт занял высокий пост в руководстве фирмы, торгующей антиквариатом, он не забыл об Энтони и предложил ему должность главного эксперта.

– Роберт знает, что мой отец невиновен, – уже спокойнее сказал Фрэнк.

Будь Вирджинии известно о дружеских связях этих двух людей, она, возможно, промолчала бы.

– Может быть, это и так, – с сомнением в голосе произнесла она, – но именно Роберт Литтлер обратился в полицию. Он просил меня лично заняться этим делом. Он хочет найти твоего отца…

– Я тоже хочу его найти, – прервал ее Фрэнк, которого годы работы в контрразведке приучили не выказывать возмущения. – Ибо, когда он найдется, то представит объяснение, снимающее с него все подозрения.

– И я хочу, чтобы он нашелся… – Появившийся в голубых глазах Вирджинии стальной блеск свидетельствовал, что ей известно намного больше, чем она говорит. – Тогда я смогу отдать его под суд.

– Значит, тебе больше хочется накинуть ему удавку на шею, – упрекнул ее Фрэнк, – а вовсе не узнать правду. – Он помолчал, пытаясь успокоиться. – Какие у тебя сведения, которыми ты не желаешь поделиться?

– Никаких.

– Ты лжешь.

– Маллори, у меня есть свидетель, видевший, как твой отец вынимает из банковской ячейки яйцо работы Фаберже и кладет его в саквояж.

Это произведение ювелирного искусства должно было выставляться на аукционе, который «Мусагет» планировал провести через месяц. Это был, пожалуй, самый крупный лот за всю историю существования фирмы. И «Сотбиз», и «Кристиз» почли бы за честь выставить у себя эту безделицу, но клиент по каким-то причинам предпочел не столь шумно известный «Мусагет». И вот яйцо пропало, а в пропаже обвинялся главный эксперт фирмы Энтони Маллори. Видимо, Вирджиния подозревала, что Маллори-отец украл яйцо, а Маллори-сын, шеф службы безопасности, покрывает вора.

Фрэнк пожал плечами.

– Мне известно, что отец делал атрибуцию и готовил на яйцо все необходимые для проведения аукциона документы. Фаберже, конечно, игрушка не из дешевых, но, поверь, через руки моего отца прошло много дорогих вещей.

– Верно. Но это не просто дорогая вещь, а вещь очень, очень дорогая. Кроме того, оно имеет и историческую ценность, насколько мне известно, Фаберже делал его по заказу русского царя… И вот яйцо пропало, – сухо закончила Вирджиния. – Кто-то неплохо наживется.

Мило.

– Но не мой отец, – в который раз повторил Фрэнк. – Я и мои братья убеждены, что он случайно узнал что-то и попытался спасти ценную вещь.

От изумления у Вирджинии округлились глаза.

– Ты думаешь, что кто-то еще, кроме твоего отца, собирался украсть яйцо?

Не обращая внимания на ее язвительный тон, Фрэнк утвердительно кивнул.

– Мы думаем, что отец вынес яйцо и спрятал, чтобы тот, кто собирался его украсть, не смог этого сделать.

– Тогда почему твой отец не обратился в полицию? Или, на худой конец, к тебе?

По мнению Фрэнка, ответ лежал на поверхности.

– Потому что кто-то из руководства «Мусагета» замешан в этом.

Ее смешок странным образом повлиял на Фрэнка: согрел ему кровь, заставив ее с удвоенной силой струиться по жилам. На секунду Вирджиния вдруг предстала перед ним женщиной, которой доставили удовольствие в постели, но ее слова быстро отрезвили его.

– Маллори, ты преувеличиваешь. Твой отец виновен. Он украл произведение великого Фаберже. Это огромное состояние. Ему бы не позволили забрать эту вещь из банка, но клерк вроде бы узнал его.

– Мы арендуем там несколько сейфов для хранения особо ценных экспонатов. Моего отца действительно знают в банке, – спокойно подтвердил Фрэнк. – По инструкции он должен приходить в сопровождении одного из моих сотрудников, но в этот раз был один.

– И в банке, хотя и знали о нарушении инструкции, ему беспрепятственно позволили вскрыть ячейку и вынести ее содержимое, поскольку принимали за честного человека, – уточнила Вирджиния.

– Мой отец – честный человек.

Снова прозвучал ее смешок, заставивший Фрэнка представить издаваемые Вирджинией звуки во время занятий любовью. Если выражение «заниматься любовью» вообще применимо к ней. Судя по званию и занимаемой ею должности, у нее великолепный послужной список. Вирджиния, как большинство добившихся выдающихся успехов людей, умеет себя контролировать и бросать вызов обстоятельствам. Вероятно, и в спальне Вирджиния может себя контролировать.

Да, она из тех женщин, чей разум встанет на пути у того, чего желает ее тело в постели, решил Фрэнк. Хотя, возможно, он и ошибался. Вирджиния красива и неприступна, а это весьма опасное сочетание женских качеств. Возможно, она из женщин, контролирующих себя до тех пор, пока животные инстинкты не возобладают.

– Около часа назад я встречалась со свидетелями, видевшими твоего отца в аэропорту, – услышал он ее голос. – Его видели там вчера вечером садящимся в частный самолет.

Фрэнк утвердительно кивнул.

– Правильно. Это тот самолет, что сегодня утром потерпел крушение над Дуврским проливом. Твой информатор не сообщил, один ли отец садился в самолет?

Вирджиния помедлила с ответом.

– Свидетель сообщил, что самолет был одноместным. А Энтони знаком с пилотированием воздушных судов? Способен в одиночку управлять самолетом?

– Насколько мне известно, да.

Вирджиния задумчиво покачала головой.

– Я слышала, эти небольшие самолеты довольно просты в управлении. Сегодня я еду в Дувр с группой экспертов. Свидетельница Кэтрин Морстон, у нее домик на побережье, сообщила, что ее разбудил взрыв. Возможно, она вспомнит еще что-то. Местная полиция и береговая охрана уже работают на месте происшествия.

Фрэнк взъерошил свои короткие волосы и после недолгих раздумий выдохнул:

– Мой брат Мэтью тоже собирается отправиться туда.

Вирджиния насторожилась.

– Прости, что напоминаю об этом, Маллори, – заявила она, – но с моей стороны было чертовски любезно приехать сюда и рассказать тебе обо всем происходящем…

– Не совсем так, – мягко возразил он. – Ты сказала, что Роберт Литтлер попросил тебя лично заняться этим делом. Ты приехала сюда не ради разглашения информации, а для ее сбора, Вирджиния.

– Тем не менее я информирую тебя о расследовании.

Своим тоном она давала понять, что не должна этого делать.

– В таком случае продолжай, – попросил Фрэнк.

Минуту она молчала, и у Фрэнка закрались подозрения, что Вирджиния пытается сосчитать до десяти.