– Простите, – неловко сказала она, когда лифт начал подниматься, – за то, в какой форме я сообщила вам о случившемся.

Еще час назад Софи была уверена, что поступает правильно. А сейчас уже изводит себя сомнениями и в отношении племянника, и в отношении его дяди.

– Это не вам следует просить прощения.

– Самобичевание не поможет...

Люк печально улыбнулся. И Софи поняла, что имела в виду сестра: улыбка полностью меняла этого человека, он просто-таки излучал обаяние.

– Розалин говорила, что вы очень прямолинейны. – Его лицо снова стало серьезным. – Как она?

– Она плохо себя чувствует по утрам, но она справляется...

– Ей не придется больше справляться со всем одной! – яростно прервал он Софи. – Я должен быть с нею! Я люблю ее, вы знаете? – Люк посмотрел на нее, ожидая возражений, и, не дождавшись их, продолжил: – Я вел себя как полный идиот, потому что... Прежде я никогда не был влюблен и испугался того, что почувствовал.

Софи не знала, что ответить на эти признания, – любые слова прозвучали бы банально. Она не нашла ничего лучшего, как сменить тему.

– Те люди, с которыми вы обедали...

Люк застонал.

– О Боже, я забыл о них.

– Они очень важны? – Она знала ответ прежде, чем услышала его.

– Да, – сказал Люк, невесело усмехнувшись. -Филипп собирается покупать новые виноградники и расширять производство. Это даст новые рабочие места и позволит поднять уровень жизни тех, кто уже работает на нас. Кроме того, мы сможем увеличить рынок сбыта за счет новых сортов вин. Дядя занимается этим вот уже несколько недель, и сегодня он собрал вместе все заинтересованные стороны, – объяснил Люк.

Настроение Софи упало окончательно. Она не только публично подпортила ему репутацию, но и помешала осуществлению планов. И это она собиралась стать для Филиппа любимым человеком!

– Но это еще не самое страшное, – добавил Люк. – За соседним столиком сидел Фабьен Вебер.

– Тот самый, который ведет колонку светской хроники?

– Тот самый, – кивнул он.

– Полагаю, не стоит слишком надеяться, что он ничего не заметил...

Как и все в этом отеле, номер Маршана был фешенебельным, но взгляд Софи притягивали не антикварная мебель и не раритетные безделушки, а личные вещи Филиппа, разбросанные вокруг. Люк молча стоял у окна, пока она бродила по комнате.

Что я здесь делаю? – спросила она себя, оглядываясь по сторонам. Филипп же ясно дал понять, что для нее нет места в его жизни...

– Она еще думает?..

Софи повернулась на звук его голоса. Почему-то она сразу поняла, о чем идет речь.

– Нет, Люк, ей не нужно было думать. Розалин хочет этого ребенка, очень хочет.

Она увидела, как молодой человек облегченно вздохнул, словно какая-то тяжесть свалилась с его души.

– А уже заметно, что она... – Теперь в его голосе не было страха, только потребность услышать хоть что-нибудь о любимом человеке.

– Нет, еще слишком рано. Хотя она уже сейчас считает, что выглядит ужасно толстой, – с улыбкой сказала Софи.

– О, я уверен, что это не так. Она всегда будет красивой, – возразил Люк.

– Может быть, вы сами скажете ей это? – мягко предложила она.

– А ты как думаешь, Филипп?

Вздрогнув от неожиданности, Софи резко обернулась.

– Проклятые каблуки! – воскликнула она, едва не теряя равновесие.

Стоящий за ее спиной Филипп наблюдал за происходящим с загадочным выражением лица.

– Почему бы тебе не снять их? Уверен, тебе сразу станет легче.

Все-таки у него невероятно соблазнительный голос. Голос, который буквально ощущаешь физически, как будто он проникает в кровь и течет вместе с ней по венам. Софи пошевелила пальцами в туфлях...

– Когда я думаю о тебе, то всегда представляю, как ты идешь босая по пляжу.

Их глаза встретились – и время остановилось. Софи не могла не двинуться, не вздохнуть. С трудом сдерживаемая страсть, рвущаяся из обоих, казалась чем-то материальным.

Люк, слишком поглощенный своими переживаниями, чтобы заметить происходящее с другими, ошеломленно произнес:

– Я стану отцом. – Было очевидно, что новость не укладывается у него в голове.

Филипп с трудом перевел взгляд на племянника. Но его раздражение тут же сменилось искренним сочувствием, когда он увидел потрясение в глазах Люка.

– Кажется, так оно и есть.

Оттенок сомнения, прозвучавший в этих словах, снова заставил Софи ощетиниться и броситься в атаку.

– Здесь не место словам «кажется», «по-видимому» или «возможно». Розалин беременна и он – отец! Или ты хочешь сказать, что я лгу?

– Конечно нет! – воскликнул Люк в ответ на ее предположение. – Ведь так, Филипп? – Он не дал дяде возможности ответить и сдавленно продолжил: – Думаете, я должен сначала позвонить или мне лучше просто поехать к ней?

– Я думаю, вы должны поступать так, как подсказывает вам ваше сердце.

– Но что вы скажете? – Люк сделал ударение на слове «вы».

– Скажу, что это касается только вас и Розалин.

Люк молча смотрел на нее какое-то время, потом, глубоко вздохнув, расправил плечи и повернулся к дяде.

– Вы правы, я просто...

– Хорошая идея, – улыбнулся Филипп, мягко подталкивая его к двери. – Я уж испугался, он никогда не уйдет, – облегченно сказал он, когда племянник наконец вышел из номера.

Филипп медленно подошел к большому дивану, стоящему посреди комнаты, и вытянулся на нем во весь рост, закрыв глаза.

Софи недоуменно взирала на эту картину. Интересно, он помнит, что она все еще здесь?

– Я думала, ты захочешь пойти с ним.

Филипп ослабил узел галстука и приоткрыл глаза.

– Чтобы держать его за руку? Поверь, именно это мне и хотелось сделать.

– Но ты утерпел?

– Кое-кто мне говорил, что я должен сдерживать себя и позволять племяннику совершать собственные ошибки и промахи. Кроме того, вряд ли твою сестру впечатлило бы, если бы я ходил за ним по пятам. Да, – добавил он, увидев ее пораженный взгляд, – я решил это без помощи психоаналитика... разве я не молодец?

Софи с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться над его провокационным комментарием.

– С каких это пор ты прислушиваешься к советам? И мог бы снять ботинки: ты пачкаешь великолепный диван, – произнесла она, повышая голос.

– Тебя это действительно беспокоит? – удивился Филипп, продолжая лениво наблюдать за ней, не меняя позы. – Можешь стянуть их с меня, если так волнуешься за мебель. – И добавил, заметив встревоженный взгляд Софи: – Если не считаешь, что это слишком унизительно для тебя.

Мне было бы проще, подумала она, если бы это было унизительно. Но мысль о том, чтобы снять с него обувь, к слову сказать из превосходнейшей кожи и ручной работы, показалась ей возбуждающей. Похоже, это ей пора обращаться к психоаналитику: фетишизм так и начинается...

– Боюсь, что не смогу остановиться, если начну.

Софи показалось хорошей идеей превратить свои реальные опасения в шутку. Но она не предполагала, что собственный голос подведет ее. И слова прозвучали не легко и небрежно, как она рассчитывала, а глухо и чувственно.

– Я обычно начинаю раздеваться сверху... Но готов попробовать и по-другому.

Софи даже не посмотрела в его сторону.

– И не мечтай об этом, Филипп, – пробормотала она. – После того, что ты сделал...

Ты только отсрочишь неизбежное, любимая, и ты это знаешь. У нас будет множество ситуаций, подобных этой, – и это неотвратимо. Мы связаны друг с другом, нравится нам или нет, мысленно произнес он. Но вслух сказал совсем иное.

– Всегда подозревал, что Розалин добьется его. – Филипп смотрел на нее, положив руку под голову, чтобы было удобнее. – А ты что скажешь на это?

Софи выдавила из себя жалкую улыбку, пытаясь унять дрожь, охватившую тело.

– Розалин добьется его... – медленно повторила она за ним. – Нет, нельзя было позволять ему идти к ней! – Софи снова вернулась к беспокоящей ее теме. – Он выглядел так, словно... словно... – Молодая женщина беспомощно осеклась и в раздражении уставилась на лежащего перед ней на диване мужчину. – Как ты можешь быть таким спокойным! – воскликнула она.