Не возражаешь! Линда тотчас ощутила ком в горле. Ее родная обитель, место, где она выросла… Стены особняка-громадины, воздвигнутые два века назад, хранили ценный антиквариат и сонмы бесценных воспоминаний. Теперь в доме никто не жил, мебель покрывали белые чехлы, слуги разбежались. Горло у женщины сжалось еще сильнее, и она судорожно глотнула воздух.
— А стоит ли продавать его?
— Не вижу другого выхода. — Голос брата смягчился. — Разве только…
— Разве только что?
— Разве только ты как-то сможешь внести за нас залог.
— Полагаю, речь идет не просто о какой-то паре тысяч? — спросила она, заранее зная ответ.
— Скорее о кругленькой сумме в миллионы.
Линда тяжело вздохнула.
— У меня нет миллионов.
— Я так и знал, — упавшим голосом произнес он. — До меня доходили слухи. Этот твой муж, никчемный лентяй…
— Джерри, прекрати!
— Неужели у тебя дела настолько плохи?
— Я выкручусь, — с бравадой ответила женщина. Да, она должна сделать это. Должна! Линда попыталась схватить себя за волосы, но тщетно — на всей ее голове не было ни одного волосика длиннее полутора дюймов.
— Нам надо подумать, как поступить с мебелью, с картинами… — сказал Джерри. — Или мне пригласить аукциониста?..
— Джерри, ты не допустишь этого!
В ее голосе отчетливо прозвучали нотки унижения и безнадежности. Но ведь для них с братом теперь наступили действительно трудные времена.
— В таком случае тебе придется поехать в Нью-Йорк и самой заняться этими делами. Забери себе что хочешь, а остальное продай.
Да уж, разговор не из приятных. Повесив трубку, Линда в подавленном настроении опять подошла к окну и окинула взглядом маленькую бухту. Мужчина все еще сидел на пляже, хотя солнце скрылось за чередой темных туч. В полуденном воздухе запахло грозой. Налетевший ветер уже раскачивал пальмы, но мужчина, похоже, ничего не замечал до тех пор, пока порыв ветра не расшвырял его бумажки по песку, и не забросил в кусты, разросшиеся около скал.
Он вскочил и погнался за листками, ловя их на лету. Линда не могла удержаться от хохота, наблюдая за его прыжками, за изгибающимся в немыслимых поворотах мускулистым телом. Несомненно, это был яркий представитель мужского племени. За последнюю пару месяцев Линда несколько раз видела его в море и убедилась, что незнакомец великолепно плавал. Наверняка он еще хорошо бегал, играл в теннис на кортах «Плэнтэйшн» и легко делал приседания. Она даже отчетливо представила его во время этого упражнения — с голым торсом и перекатывающимися мышцами на животе. Нет, ее мысли устремились куда-то совсем не в ту сторону.
Вилла незнакомца располагалась прямо над жилищем Линды, на утесе, но тем не менее они никогда не разговаривали. Лишь вежливо кивали, случайно встречаясь при спуске на пляж. Не очень-то любезно с его стороны, думала женщина. Впрочем, ее такие отношения устраивали. Мужчина явно желал, чтобы его не беспокоили. Отлично. Ибо и она желала того же.
Однако какие у него необыкновенные глаза — такие синие, такие… завораживающие, а каштановые волосы, отливающие на солнце задорной рыжинкой! Наверняка он легко возбудимая натура. Как Линда ни старалась, ей не удалось подавить в себе любопытство, интерес к незнакомому мужчине.
А тот собрал листки, выпрямился и еще раз внимательно огляделся вокруг — не осталась ли где хоть одна его бумажка. Он стоял спиной к Линде и вдруг, резко развернувшись, уставился прямо на ее окно, так что ей даже показалось, будто их взгляды встретились. Сердце женщины дрогнуло. Неужели он почувствовал, что она наблюдает за ним?
Линда стояла как вкопанная, не отрывая взгляда от его глаз, и ей почудилось, что замерло и само время. Наконец она усилием воли стряхнула с себя оцепенение и, отвернувшись от окна, прошла на кухню приготовить чашечку кофе. Ее руки дрожали, когда она насыпала зерна в кофемолку, даже уронила несколько зерен на кухонный стол. Ну, разве не смешно? Линда сбежала на остров именно от мужчин — адвокатов, банкиров, репортеров, действующих из лучших побуждений друзей и различных надоедливых личностей, оказавшихся причастными к тому кошмару, который она пережила несколько месяцев назад. Она хотела, чтобы ее оставили в покое, хотела одиночества. И вовсе не хотела, чтобы ее сердце, нервы, душевный покой тревожил какой-то мужчина.
На столе стоял глазированный торт с начинкой из кокосового ореха; Линда отрезала щедрый ломоть и положила себе на тарелку. Миссис Ли любила выпекать, особенно торты и пироги, они у нее получались вкусными, хотя и не такими отменными, как у самой Линды, которая в свое время закончила курсы кулинарного искусства во Франции и Америке. Миссис Ли не знала об этом, а Линда не собиралась посвящать ее в свою кулинарную тайну. Зачем смущать и расстраивать добрую женщину?
Миссис Ли была привлекательной островитянкой, в жилах которой текла кровь африканских, индийских и голландских предков. Она носила изящно перетянутые поясами платья и любила напевать во время работы. Веселая островитянка работала у Линды только по утрам — готовила завтрак, убиралась в комнатах, стирала и, по желанию хозяйки, варила обед. За ужин же Линда бралась сама — ей и самой доставляло удовольствие суетиться у плиты.
В небе зловеще потемнело, и через минуту по листьям и крышам забарабанил дождь; обильный тропический ливень на какое-то время затопил все на земле, а затем прекратился так же неожиданно, как и начался.
Прихватив с собой кофе и торт, Линда уселась в плетеное кресло и раскрыла книгу. Прошло десять минут, а она все смотрела на одну и ту же страницу, видя перед собой не строки, а немигающие синие глаза мужчины.
На следующее утро Линда голышом встала на напольные весы и хмуро взглянула на затрепетавшую стрелку. Ни на фунт! Ни на один паршивый фунт больше! Какая несправедливость! Она сошла с весов и, уставившись на себя в зеркало, тяжело вздохнула. Вид не из лучших, не так ли? Более того, явно пугающий ее доктор Уэппл наверняка не обрадовался бы, увидев ее сейчас, хотя она и старалась изо всех сил выполнять его указания.
— А все из-за тебя, Филипп, — пробормотала женщина. — Это ты превратил меня в развалину.
Но Филипп не услышал ее, а если бы и услышал, от этого все равно ничего бы не изменилось. Он бы только рассмеялся и отколол какую-нибудь шутку. Филипп не верил, что в жизни могут быть проблемы. Он верил лишь в развлечения. Великий жизнелюб Филипп Барлоу!
Однако какой толк обвинять его теперь? За свое счастье или, вернее, несчастье она сама была в ответе. Так по крайней мере утверждали в своих книжках известные психологи, развивая идею о том, что человек должен заботиться о себе сам. И не становиться жертвой. Но ведь именно так она и старалась жить. Только заботиться о себе было гораздо легче, когда ты спокоен и обеспечен. Конечно, она не нищенствует, у нее еще кое-что осталось на счету в банке. В конце концов, нищета — понятие относительное. Но ведь сбережения не беспредельны, и наступит момент, когда ей придется чем-нибудь заняться, чтобы прокормить себя. Кроме того, необходимо успокоиться, прийти в себя после обрушившихся на нее испытаний, подыскать что-то такое, чем можно было заполнить сердце и жизнь.
— Все зависит от тебя, парниша, — громко произнесла женщина, обращаясь к своему отражению в зеркале. Слова прозвучали нелепо и больно резанули слух.
Чего сейчас не хватало Линде, так это маленького чуда. Хотя бы крохотного, слабенького огонька в конце темного лабиринта, куда ее швырнула судьба. Или одного крепкого, жаркого объятия и ласкового слова. Женщина снова вздохнула. О да, за объятие она отдала бы целое состояние! Несчастная овдовела всего каких-нибудь несколько месяцев назад, без объятий и любви прожила много томительных лет.
Гримасничая перед зеркалом, Линда натянула на себя поношенные шорты и просторную тенниску. Ну, давай, поплачься, глумилась она над собой.
Только что это тебе даст? Ничегошеньки.
После неторопливого завтрака женщина провела час в саду, пропалывая и поливая молодые всходы пряных трав. Возможно, она поступала глупо, выращивая зелень на острове, но это никому не приносило вреда. Более того, занятие это, несомненно, успокаивало ее истерзанную душу, на сердце становилось легче и радостнее при виде тоненьких, хрупких стебельков, которые с таким упорством тянулись к солнцу. Совсем как я, подумала садовница и с усмешкой вскинула руки навстречу сияющему светилу.
