А в результате… Соблазнительница сама же оказалась соблазненной…

Чего и следовало ожидать, по правде говоря… Кирилл Маврин — это все Кирилл Маврин.

Никогда не забуду, как до последнего момента ждала его прихода. Как вынуждала себя оставаться на месте даже тогда, когда гасли последние лучи надежды на то, что он придет. Как ходила по комнате, спотыкаясь и нервно заламывая руки. Как вздрагивала от каждого шороха и звука. Как чуть не сошла с ума, когда услышала шаги за дверью, а потом… звук поворачиваемого в замочной скважине ключа. Как чуть не лишилась рассудка, когда входная дверь отворилась, а затем громко хлопнула. Как, опять же, спотыкаясь, добралась до стула и опустилась на него, слушая громкие удары клокочущего в груди сердца, и заставляя пальцы не дрожать, сжимала их в кулаки до боли в ладонях.

А когда он медленно вошел в комнату, бормоча что-то под нос, и застыл посередине гостиной с открытым ртом, широченными глазами и выражением крайнего шока на лице, так и не отбросив кофту на диван, как, я догадывалась, собирался сделать изначально, я поняла, что нужно действовать.

И тут меня прорвало. Я говорила, говорила, говорила. Что именно — плохо помню и сама. Наверное, совершенно невпопад несла чушь несусветную, и поэтому Кирилл несколько минут молчал и смотрел на меня, как на сумасшедшую… А потом я объясняла, зачем пришла… И, наверное, опять несла чушь, потому что Кирилл вновь смотрел на меня, как на умалишенную.

А потом я почему-то решила, что здесь, в его квартире, в его присутствии, я лишняя, и мне нужно быстренько ретироваться, пока обезумевший, ничего непонимающий хозяин, не взял в толк, что я здесь вообще делаю. Но, как оказалось, Кирилл уже успел «взять в толк» все, что следовало. Догнал меня у дверей, не дал и шага ступить за порог, сжал в объятьях и больше не отпустил…

От его прикосновений до сих пор жжет кожу… От его поцелуев в груди до сих пор бешено стучит сердце… От его тяжелого прерывистого дыхания, теплом согревавшего каждую частичку моего тела, до сих пор бросает в дрожь… От одного его присутствия мой пульс учащается до максимума…

Такая сладостная дрожь вновь и вновь пронзает мое тело раскаленными кончиками огненных стрел-иголочек, тысячами, миллионами вольт вонзаясь в обнаженную плоть и доводя до безумия своей упоительной истомой и негой желания…

Мое дыхание мгновенно участилось, щеки окрасились краской смущения… Как тяжело дышать…

Но какие же сладкие, божественно приятные, просто восхитительные воспоминания!!

Как заставить сердце не биться вольной птичкой в груди?.. Как вынудить пульс замедлить свой бег?.. Как призвать дыхание стать размеренным и спокойным, когда все внутри кричит, молит, призывает, требует выхода во вне?! Как забыть все ощущения, все прикосновения, жар и огонь желания, трепет и нежность, желание и страсть?! Как забыть эту ночь?! И стоит ли забывать?!

Как не сойти с ума?! От счастья!!

Кирилл… Кирилл… Кирилл…

Одно имя. Всего одно имя… И я уже теряю рассудок.

Не сойти с ума невозможно.

Проснулась я сегодня с ощущения того, что сейчас сгорю на месте от стыда. Даже сквозь остатки сна, который практически мгновенно покинул мое разгоряченное сознание, я понимала, что ТАКОГО утра в моей жизни не было никогда. И как вести себя в это самое утро я не имела ни малейшего понятия. Хотелось откинуться на подушки, накрыться одеялом с головой, скрыть жаркий румянец, окрасивший щеки пурпурной вуалью смущения, свернуться калачиком, может быть, или притвориться спящей… Все, что угодно, только не… Только бы не…

О Боже!!

Кирилла рядом со мной не оказалось. Не было его и в спальне, что доказал и беглый осторожный осмотр комнаты безумным испуганным взглядом, остановившемся на смятых простынях на его стороны кровати.

Я возблагодарила Бога за оказанную мне милость… Есть еще время на то, чтобы подготовиться…

Подготовиться?! Черт, а можно ли к этому подготовиться?!

Я привстала на кровати, начиная ощущать неловкость еще и оттого, что нахожусь совершенно голой в чужой постели. И даже мягкое одеяло и шелковые простыни приятно не холодили разгоряченную кожу, а лишь острее и яростнее вонзались в мою плоть огнедышащей лавой. Сердце стучало, как сумасшедшее, с каждым новым ударом пронзая мой мозг насквозь, глухими ударами отдаваясь в висках и оглушая меня.

Не верилось просто, что все, что происходило этой ночью, совершала я!!

Как я только осмелиться могла?! Боже…

Я тяжело вздохнула и уронила голову в ладони. Холодом прикосновения к пылающим щекам…

Не спасло. Все тело пылало, словно на костре.

Я упала на подушки, как подкошенная, со стоном натянула одеяло на голову, скрываясь под ним, как под плащом-невидимкой, закрыла глаза и прикусила нижнюю губу.

Я не смогу теперь взглянуть Кириллу в глаза. Не смогу и все тут!! Останусь лежать под одеялом, здесь намного надежнее. Может, задохнусь от недостатка кислорода, и тогда не придется с ним разговаривать?..

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Через несколько минут после того, как я в сотый раз понегодавала на тему того, какая же я трусиха, явился тот, кого я так боялась увидеть…

— Влада…

Боже, откуда в его голосе столько нежности?!!

Я чуть не оглохла от грохота сердца у меня в груди.

— Пора вставать, родная…

Я чуть не умерла от разрыва этого самого сердца, ударившего мне в мозг тремя простыми словами.

С необыкновеннейшей осторожностью я опустила уголок одеяла и выглянула из-под него.

Если бы он не улыбался, как обезумевший от счастья идиот… Если бы в его глазах не светилось столько нежности, трепета и благоговения… Если бы он не был так божественно красив… Если бы в его руках не было подноса с завтраком, приготовленным, как я догадывалась, специально для меня…

Если бы не все это, я бы, может, и не потеряла голову…

А так, я полностью слетела с катушек, послав все свое смущение к чертям.

Я выскользнула из-под одеяла и, прикрывая наготу, привстала на кровати, глядя на Кирилла испуганными глазами и не решаясь заговорить.

А Кирилл осторожно присел на краешек кровати, поставил поднос с завтраком в сторону и потянулся ко мне со светящимися на пол-лица глазами и улыбкой в двести двадцать ватт.

— Доброе утро, родная, — и запечатлел нежный поцелуй на моих губах

И все… Тут-то я и поняла, что сошла с ума, совершенно определенно.

А причина моего сумасшествия совершенно невозмутимо кормила меня завтраком, лепетала какой-то бред и словно бы случайно касалась шелка кожи, попутно посылая пламенные поцелуи в различные оголенные участки на моей теле, шепотом и теплом дыхания заставляя трепетать даже кровь в моих венах.

А потом опять поцелуи, опять прикосновения, опять тяжелое дыхание… Опять оглушает стук сердец… Опять биение пульса зашкаливает на неприлично высокой отметке… Опять животрепещущий жар сковывает тело раскаленным кольцом желания, порабощая волю… Опять обжигающая дрожь, опять миллионы острых стрел по обнаженной коже, опять яд в крови…

Опять нежность, опять страсть…

И я опять теряю разум…

А потом…

Со счастливым смехом одеваем друг друга… Его рубашка, моя кофточка… Его ладони на моей спине, мои — на его груди, застегиваю пуговички… Дрожащими пальцами по обнаженной коже… Случайный поцелуй в щеку… Сорванный поцелуй в губы… Шепот на ушко… Выходим в гостиную… У двери целуемся, обнявшись… Он успевает записать номер не только моего мобильного, но и домашнего телефона… Я не успеваю воспротивиться и отказаться от огромного букета белых роз, врученных мне около машины… Когда только успел, спрашивается?!!

Этот самый букет сейчас красуется в самой габаритной вазе, имеющейся в моей квартире, куда меня и проводил Кирилл, не желая отпускать из своих крепких объятий даже тогда, когда в его кармане затрезвонил мобильный телефон.

На звонок он так и не ответил, сжал меня в своих медвежьих объятьях, крепко поцеловал в губы… раз пять, перед тем как уйти, а потом, сияя широченной улыбкой от уха до уха, ушел…