— Я тут подумал: не пора ли повысить вам зарплату? — протягивает босс, будто размышляя вслух.

Пожимаю плечами.

— Гм… Я бы, конечно, не отказалась…

Босс кивает.

— Решено. — Он жестом дает мне понять, что я свободна. — А теперь идите занимайтесь делами.

Выхожу из кабинета сияя. Жаль, сердце не поет: успехи в работе приносят удовлетворение, но, увы, в отличие от любви не окрыляют. Все равно день прекрасный!

Домой приезжаю с намерением целый вечер просидеть перед телевизором. В смысл того, что будут говорить с экрана, как всегда последнее время, вряд ли стану вникать. Но снова помечтаю под смех и шутки сериальных актеров и отправлюсь спать с душой, переполненной Кеннетом.

— Рейчел? — окликает меня соседка, когда я приближаюсь к подъезду и вставляю ключ в замочную скважину.

Поворачиваю голову.

— Здравствуйте, миссис Брукс.

Старушка явилась ко мне знакомиться на второй день после того, как я поселилась в этом доме. С крошечной собачкой в одной руке и пирогом собственного приготовления в другой. Она живет в здании напротив и знает все про всех здешних обитателей. У нее пламенно-рыжие волосы мелкими кудряшками, все в морщинках лицо и живые, до сих пор молодые глаза.

— Здравствуй-здравствуй. — Миссис Брукс переходит через дорожку и с таинственным видом останавливается прямо передо мной.

— Может, поднимемся ко мне? — предлагаю я. — У меня есть… гм… — Запинаюсь, вспоминая, что в моем буфете и холодильнике почти пусто. — Выпьем кофе или чаю.

Старушка качает своей курчавой головой.

— Нет-нет. Скорее всего, к тебе с минуты на минуту пожалует другой гость.

Сдвигаю брови.

— Другой?

Весь этот месяц я живу затворницей. Ни к кому не езжу, никого не приглашаю к себе. Даже на уик-энд. Некоторые уже обижаются, но так нужно. Надеюсь, рано или поздно одиночество мне наскучит.

— Час-полтора назад, когда я выгуливала Кроху, к твоему дому подошел мужчина, которого я ни разу здесь не видела, — начинает рассказывать миссис Брукс.

У меня замирает сердце. Нет-нет, спешу я прогнать напрасные надежды. Это наверняка не Кеннет. Мысленно усмехаюсь. Откуда ему здесь взяться? Он в Нью-Йорке, смертельно обижен на меня, его отпуск кончился. Короче, об этом даже думать глупо.

— Он в некоторой растерянности остановился возле твоего подъезда, — продолжает старушка, — взглянул на окна, потом на дверь. Я подошла к нему и спросила, не могу ли чем-нибудь помочь. Он сказал, что ищет тебя.

На миг задерживаю дыхание. Это Джонатан, приходит мне на ум. Что ему понадобилось? И почему он предварительно не позвонил? Нет, на него это не похоже. Может, это был Филипп? Сглатываю.

— А какой он из себя? Молодой или старый?

— Из себя? Гм… сложно сказать. — Старушечье лицо делается мечтательным, как у девчонки. — В свое время мне такие нравились. Высокий, крепкий. Возле глаза у него… — Миссис Брукс поднимает руку и проводит по виску, что-то изображая, но я, слишком взбудораженная, не обращаю на это особого внимания. — Одним словом, мужчина во всех смыслах этого слова. — Она смеется. — Во всяком случае, производит такое впечатление.

Мое сердце стучит так, что кажется, что сейчас пробьет грудную клетку. И его уже не остановить. Да нет же, пытаюсь убедить себя я, не будь дурой. Верить в сказки — удел трехлетних детишек. Но сердце ничего не желает слышать.

— Вы сказали, что я на работе? — задыхаясь от волнения, спрашиваю я.

Миссис Брукс хитро щурится, и ее лицо расплывается в улыбке.

— А-а, покраснела! Значит, дело пахнет любовью.

— Да нет, ну что вы! — чересчур громко восклицаю я. — В этом смысле в моей жизни полное затишье. То есть… В общем, нет ничего такого. — Дурацки хихикаю и не понимаю, какого черта я оправдываюсь, зачем так долго торчу перед подъездом, выставляя себя полной идиоткой. — Наверное, это был кто-то из родственников или знакомых.

— Ладно-ладно, не объясняй. — Миссис Брукс смотрит на меня с ласковой снисходительностью и нескрываемым любопытством. В ее годы только это и остается: наблюдать за чужими любовными историями или видеть их там, где ничего подобного нет… — Да, я сказала, что ты на работе, — добавляет она.

— А он? — спрашиваю я, ругая себя за то, что так суечусь и даже не пытаюсь это скрыть.

— Он очень вежливо поблагодарил меня, посмотрел на часы и пошел в ту сторону. — Миссис Брукс кивает на парк сбоку от наших многоквартирных домов.

Мне в голову приходит мысль тотчас бежать туда, но я одергиваю себя, сознавая, что это нелепо, и произношу:

— Спасибо. Если возникнет желание, приходите в другой раз.

— Непременно.

Бегу на второй этаж, влетаю в квартиру и останавливаюсь посреди гостиной, переводя дух. Если это Кеннет, тогда… Хохочу на весь дом, тщетно пытаясь убить в себе безумную мечту. Но несколько мгновений спустя несусь в душ, ополаскиваюсь, надеваю любимый топ и джинсовую юбку на бедрах.

В дверь не звонят и не звонят, молчит и телефон. Тишина бьет в барабанные перепонки, томит и мучает. Может, все-таки сбегать в парк? — терзаюсь я раздумьями. Или выйти на улицу? Вдруг он не знает, в какой я живу квартире? Шлепаю себя по голове. В холле висит табличка с фамилиями жильцов. А если он забыл мою фамилию? — приходит на ум новая пугающая мысль.

Когда моему терпению наступает предел и, смеясь над собой, я уже стягиваю с себя юбку, раздается долгожданный звонок. Я на миг обмираю.

— Ты?! — Я смотрю на Кеннета расширенными глазами и не верю, что он правда стоит на пороге моего дома. Взгляд падает на повязку возле его глаза, и я невольно ахаю. — Что это? Тебя ранили?

Порывисто бросаюсь к нему, одной рукой обхватываю его за шею, а второй осторожно провожу по белоснежной марлевой поверхности.

— Кто это сделал? — Перед глазами мелькает картина уличной перестрелки, и в жилах холодеет кровь. — Убийцы? Маньяки?

Кеннет негромко смеется и смотрит на меня любовным взглядом.

— Нет, на сей раз убийц удалось взять без кровопролития. Меня разукрасил твой муж.

Хмурю брови.

— Джонатан? Не может такого быть…

— Может. И знаешь, старик мне даже понравился. Ой, осторожно, — шепчет Кеннет, и я только теперь замечаю, что упираюсь ногой во что-то твердое.

Отстраняюсь и смотрю на странный почти квадратный предмет в его руке, обернутый бумагой.

Мои мысли скачут, как кузнечики на лесной поляне. Такое чувство, что со мной играет злую шутку мое собственное воображение и я принимаю мечту за явь, верю, что фантазия воплотилась в жизнь. Зажмуриваюсь и кручу головой. Открываю глаза и протягиваю руку, но не прикасаюсь к Кеннету — рука замирает на полпути.

— Это правда… ты?

Он смеется.

— Я. Не узнаешь?

— Нет, конечно узнаю. То есть… А почему ты здесь?

— Можно войти? — с улыбкой спрашивает Кеннет, и до меня только теперь доходит, что я до сих пор держу драгоценного гостя на пороге.

Поспешно делаю шаг в сторону, шире раскрывая дверь.

— Разумеется. Прости… я… — Растерянно улыбаюсь.

Кеннет входит, я закрываю за ним дверь, и от осознания того, что он здесь, в моей маленькой одинокой квартирке, в грудь стремительным потоком вливается водопад пьянящей радости.

— Спрашиваешь, зачем я здесь? — Кеннет достает из внутреннего кармана пиджака маленький пакетик. — Ты забыла кольцо. Оно спокойно лежало себе в ванной.

— Гм… — Теряюсь. Смотрю на кольцо, символ нашей с Джонатаном семьи, часто моргая.

— Только теперь, насколько я понял, оно тебе не нужно, — медленно добавляет Кеннет.

Качаю головой и беру пакетик с кольцом.

— Мы с Джонатаном расстались.

— Ты честно во всем ему призналась?

— Да. — Вижу, что в глазах Кеннета по-прежнему пылает огонь. Вспоминаю, что там, в Нью-Йорке, я не рассмотрела их цвет, и с жадностью вглядываюсь в них. Оказывается, они не карие и не бурые. А болотно-серые, с черными крапинками вокруг зрачков. От того, что в этих дивных глазах танцуют язычки пламени, цвет как будто все время немного меняется — то чуть-чуть темнеет, то светлеет. — А ты сразу сказал, что ты и есть тот самый парень? — маскируя смущение, спрашиваю я.