Он сделал это еще до приезда своей племянницы. Не обращать внимания на Кейт было очень нелегко. Ноа пленили ее блестящие зеленые глаза, чистая гладкая кожа, золотисто-рыжие волосы и улыбка.

Однажды он, несмотря на предупреждения Ангуса, все же не устоял и коснулся ее нежных губ.

— Держись от нее подальше. Если ты хотя бы пальцем дотронешься до дочери моей сестры, я никогда тебе этого не прощу, сынок.

Сынок.Сколько Ноа себя помнил, Ангус всегда его так называл. Ему было четыре года, когда погибли его родители, и он почти их не помнил. Его воспоминания ограничивались фотографией на комоде. Его высокий темноволосый отец стоял, прислонившись к забору, и улыбался матери. У нее было доброе лицо в форме сердца и мягкие светло-каштановые волосы. Как у Оливии.

Оливия. Поморщившись, Ноа взял бритву. Нет, он не мог себе позволить думать сейчас об Оливии. О том, что потеряет ее так же, как Рэднор. Еще немного, и он закричит от отчаяния.

Он провел бритвой по щеке, и она оставила темную полосу среди белой пены.

Его мысли почему-то снова вернулись к Кейт Броуди. Она очень изменилась. Повзрослела, стала серьезной и спокойной.

И еще более женственной и привлекательной. К его счастью, вчера на обратном пути из Джиндабиллы она уснула в машине. Ему совсем не хотелось говорить о завещании Ангуса. Но он рано обрадовался. В конце концов ее голова оказалась у него на плече, и он был вынужден на протяжении всех этих миль вдыхать аромат ее волос, чувствовать тепло ее дыхания на своей шее.

Когда они приехали, Кейт находилась в полусонном состоянии и с трудом могла передвигаться. Ему ничего не оставалось, кроме как обнять ее за талию и проводить наверх. Дав ей время переодеться и разобрать постель, он принес ей чашку горячего какао.

И это была большая ошибка. Кейт лежала на кровати в шелковой ночной рубашке кремового цвета с тонкими бретельками и кружевной отделкой. Ее волосы разметались на подушке, ресницы были опущены. Проснувшись, она покраснела, извинилась и взяла какао.

Его тело тут же напомнило ему, какие чувства она у него вызывала девять лет назад.

Черт побери! Он порезал подбородок.

Он слишком долго не был с женщиной.

Но Кейт Броуди не была решением этой проблемы, подумал он, промокая подбородок уголком полотенца.

И зачем только Алан Дэвидсон упомянул о браке? Он должен был знать, что после нервотрепки с разводом одно это слово вызывало у него тошноту. Разумеется, как юрист, он учитывал все возможности, но к чему было озвучивать всякие глупости?

Кейт предложила ему стать партнерами, но сделала это, не обдумав все как следует. Скоро она придет в чувство и поймет, что ей меньше всего хочется застрять на неопределенный срок в австралийской глуши.

Чем скорее она вернется в Англию, тем лучше.

Он решит свою проблему без помощи племянницы Ангуса. С него было достаточно ее прошлого приезда в Рэднор.

Кейт перевернулась на спину. Казалось, она уже целую вечность лежит без сна и перебирает в памяти события вчерашнего дня. Вопросы проносились у нее в голове один за другим. Почему дядя Ангус принял такое неожиданное решение? Чего он от нее хотел? На что надеялся?

Кейт все еще никак не могла отойти от потрясения.

Был ли прав Алан Дэвидсон, когда предположил, что Ангус оставил ей половину своего имущества, чтобы защитить Рэднор от посягательств бывшей жены Ноа?

Мог он хотеть, чтобы она здесь жила и управляла Рэднор вместе с Ноа?

Бедный Ангус. Он не совершил бы этой ошибки, если бы она набралась храбрости и рассказала ему о своих чувствах к Ноа. В своих письмах к дяде, полных восхищения Австралией, она ни разу о нем не упомянула.

Если бы Ангус все знал, то не поставил бы ее в такое неловкое положение.

Вернувшись в сотый раз к этому умозаключению, она встала с кровати и проверила свой мобильный телефон. Сообщений не было.

В Англии сейчас только начался вечер. Кейт попыталась дозвониться до матери, но той не оказалось на месте. Она попросила ее секретаршу передать ей, что благополучно добралась: Кейт не стала упоминать о наследстве. О таких вещах сообщают лично.

Затем она позвонила Дереку. Она старалась говорить тихо, чтобы не разбудить Ноа.

— Привет, Дерек. Это Кейт.

— Правда? Где ты?

— В Австралии. — Что за странный вопрос? Где еще ей быть? Реакция Дерека ей не понравилась. — Я просто хотела сообщить, что у меня все в порядке.

— Ты не могла бы говорить чуть громче? Кейт слышала музыку и смех на заднем плане.

— Как долго ты еще пробудешь в Австралии? — громко спросил Дерек, заглушая остальные звуки.

Пожалев, что не вышла на улицу, она немного повысила голос:

— Пока не знаю. Думаю, недолго, но возникли кое-какие сложности.

Пожалуй, ей следует рассказать о наследстве Дереку. Его опыт работы в банковской сфере может быть ей полезен. Только если Дерек сейчас не на вечеринке…

— Кто-то говорит по-немецки, или мне показалось? — спросила она.

— Что? Значит, ты тоже слышишь? Да, за соседним столиком сидят немцы.

— Ты в пабе?

Дерек сделал паузу, которая показалась ей слишком долгой для ответа на такой простой вопрос.

— Нет, — неловко произнес он. — Я… э-э… в Бирмингеме. У меня здесь дела. Я на встрече с клиентами.

Кейт все поняла. Дерек был занят и не мог долго разговаривать. Она постаралась скрыть свое разочарование.

— Тогда не буду тебя задерживать.

Они попрощались, и Кейт выключила телефон. Она понимала, что расстраиваться глупо. Дерек не мог говорить ей нежности в присутствии своих клиентов. В любом случае романтические признания были не в его характере.

И все же…

Она вздохнула. Наверное, у Дерека был трудный день, и в его голосе скорее слышалось напряжение, чем нетерпение. Зевнув, Кейт поняла, что не выспалась. Но ложиться в постель не имело смысла. Пожалуй, душ поможет ей взбодриться.

Когда она выбирала подходящую одежду для жаркого летнего дня, в коридоре послышались шаги, затем раздался стук в дверь.

Кейт пошла открывать.

Темные волосы Ноа были влажными, лицо — чисто выбритым, на подбородке виднелся небольшой порез.

Аромат его одеколона щекотал ей ноздри. Когда Ноа улыбнулся, ей пришлось схватиться за косяк, чтобы удержать равновесие.

— Будешь завтракать или для тебя еще слишком рано? — спросил он.

— Совсем нет, — пролепетала она, злясь на себя. — Я спущусь через несколько минут и помогу тебе.

Ноа пожал плечами.

— Не нужно торопиться. Вчера ты легла не поужинав, и я подумал, что тебе необходим сытный завтрак.

Кейт не могла сдержать улыбку, когда принимала душ, одевалась и спускалась вниз.

Ароматы, доносящиеся из кухни, были просто божественными, но больше всего ее поразил вид Ноа у плиты. Он жарил сосиски.

Проклятье! Как она может восхищаться другим мужчиной через несколько минут после разговора со своим бойфрендом? Наверное, это из-за смены часовых поясов и жары. Или дело было в одежде, которую носили австралийские фермеры. Она быстро попыталась представить себе Дерека в потертых джинсах и мятой рубашке, готовящего яичницу в полседьмого утра. Почему-то ей это не удалось. Дерек был совой и ненавидел рано вставать. Кроме того, он не любил готовить, а джинсам предпочитал деловые костюмы.

То, что произошло девять лет назад, больше не повторится, сказала она себе.

Внутри у Кейт все содрогнулось, когда она вспомнила, как страдала из-за безответной любви к Ноа. Как бегала за ним. Как послала ему открытку на День святого Валентина.

О боже!Как она могла быть такой идиоткой? Ноа не ответил на ее послание, и она надеялась, что он об этом забыл. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Кейт спросила:

— Мне приготовить тосты?

— Давай. Тостер — вон там, в углу. Хлеб — в коробке, масло — в холодильнике.

Его обыденный тон вернул ее к реальности. В ее жизни нет места для романтических мечтаний о Ноа Кармоди.