Мельницы обычно обеспечивали основной источник дохода, являлись своеобразными монополиями и наиболее частой причиной конфликтов своего времени. Их работа сопровождалась непрерывными судебными процессами, убийствами и сражениями. И сейчас перед глазами у него находился выразительный пример всего этого.

– И все же, – услышал он голос Марека, – я вижу, что мельница все еще в руках лорда Оливера: вон на башне его вымпел, а на стенах можно разглядеть его ратников.

– Оливер удерживает мельничный мост, – объяснил монах, – потому что он находится рядом с дорогой, ведущей в Ла-Рок. Тот, у кого мельница, владеет и дорогой. Но Арно скоро отберет у них мельницу.

– И вернет ее вам.

– Так и будет.

– А чем же монастырь отблагодарит Арно за возвращение мельницы?

– Мы будем молиться за него, – ответил монах. И после краткой паузы добавил:

– И разумеется, дадим ему достойное вознаграждение.

Они прошли через скрипторий, где в тишине склонялись над стоявшими в несколько рядов пюпитрами монахи, переписывавшие рукописи. Мареку показалось, что этот процесс проходит совершенно не так, как подобает: работу переписчиков сопровождали не благочестивые молитвенные песнопения, а крики и грохот ударов, доносившиеся с площадки для игры в мяч. Кроме того, несмотря на исконный цистерцианский запрет иллюстрировать рукописи, несколько монахов украшали поля и углы манускриптов картинками. Рядом с живописцами стояли горшки со множеством кисточек и каменные блюдечки с различными красками. Даже на ходу можно было заметить, что некоторые иллюстрации отличаются совершенством выполнения.

– Сюда, – сказал монах и провел их вниз по лестнице в другой внутренний двор, на сей раз маленький; он был залит лучами утреннего солнца. Возле одной из стен Марек увидел восемь солдат в цветах Арно, гревшихся на солнце. Он обратил внимание, что те были с мечами.

Монах провел их дальше, к маленькому домику, стоявшему в углу двора. Все четверо вошли внутрь. Там они услышали негромкий шум падающей воды и увидели большой бассейн, посреди которого вздымалась струя фонтана. Шум воды заглушали латинские песнопения. Посреди комнаты стоял стол. Двое монахов омывали лежавшее на нем обнаженное тело.

– Брат Марцеллус, – прошептал монах, склонив голову перед покойным.

Мареку понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что же он увидел.

Брат Марсель был мертв.

Их выдала реакция. Монах сразу же понял, что они не знали о смерти Марселя. Нахмурившись, он взял Марека за руку.

– Зачем вы пришли? – спросил он.

– Мы надеялись поговорить с братом Марселем.

– Он умер минувшей ночью.

– Отчего он умер? – спросил Марек.

– Мы этого не знаем. Но, как вы можете заметить, он был стар.

– Наше дело к нему было очень срочным, – сказал Марек. – Возможно, если бы я мог увидеть его имущество…

– У него не было никакого имущества.

– Но ведь были же какие-то личные вещи…

– Он жил очень просто.

– А могу я увидеть его комнату? – продолжал настаивать Марек.

– К сожалению, это невозможно.

– Но я был бы глубоко признателен, если…

– Брат Марсель жил на мельнице. Его келья находилась там уже много лет.

– Ах, вот как.

Мельница в настоящее время была во власти одного из отрядов Оливера. Археологи не могли попасть туда, по крайней мере сейчас.

– Но, может быть, если вы скажете, какое у вас было дело, я смогу оказать вам помощь? – Монах произнес это совершенно небрежным тоном, но Марек немедленно насторожился.

– Это было личное дело, – ответил он. – Я не могу говорить о нем.

– Здесь не бывает никаких личных дел, – сказал монах, сделав шаг к двери. Марек отчетливо почувствовал, что он готов поднять тревогу.

– Это было поручение магистра Эдуардуса.

– Магистра Эдуардуса! – Поведение монаха сразу изменилось. – Почему же вы сразу не сказали об этом? Но какое отношение вы имеете к магистру Эдуардусу?

– По правде говоря, мы его помощники.

– На самом деле?

– Воистину так.

– Почему же вы сразу не сказали об этом? – повторил монах – Магистр Эдуардус был бы здесь желанным гостем, потому что он выполнял важное поручение аббата, когда его захватил Оливер.

– Вот как?

– Тогда пойдемте со мной, – сказал монах. – Аббат захочет увидеть вас.

– Но мы…

– Аббат все равно потребует вас к себе. Пойдемте!

Вновь выйдя в ярко освещенный двор, Марек заметил, что на территории монастыря находилось очень много солдат в зеленых с черным одеяниях Арно, а не несколько случайно зашедших сюда ратников. И эти солдаты не шатались здесь без дела; они держались настороженно, и было сразу видно, что они готовы к бою.

Обитель аббата представляла собой небольшой деревянный домик, богато украшенный резьбой («Ну и ну», – подумал Марек), и находилась в дальнем углу монастыря. Их провели внутрь, в маленькую приемную, облицованную панелями из полированного дерева. Там перед закрытой дверью сидел пожилой монах, сгорбленный и тяжелый, как жаба.

– У себя ли мой лорд аббат?

– У себя, но он сейчас занят увещеванием кающейся грешницы.

Из-за двери можно было услышать ритмичный скрип.

– И сколько времени они еще проведут в молитвах? – спросил провожатый.

– Может быть, довольно долго, – сказала жаба. – Она часто повторяет свои грехи.

– Я был бы рад представить этих достойных людей нашему лорду аббату, – сказал монах, – поскольку они принесли новости об Эдуардусе де Джонсе.

– Можете не сомневаться, я сообщу ему, – скучающим тоном ответила жаба.

Но Марек был уверен, что в тусклых глазках старика промелькнул огонек интереса.

– Скоро треть [38], – буркнула жаба, взглянув на солнце. – Не хотят ли ваши гости вкусить скромной монастырской трапезы?

– Большое спасибо, но нет, мы… – Крис громко закашлялся, а Кейт ткнула Марека в спину. Марек тут же исправился:

– Мы примем угощение с благодарностью, если это не доставит вам хлопот.

– Мы рады услужить вам во славу божию.

Они повернулись, чтобы направиться в трапезную, когда дверь распахнулась, и в комнату, запыхавшись, вбежал молодой монах.

– Сюда идет мой лорд Арно! Он хочет немедленно увидеть аббата!

Жаба неожиданно проворно вскочила на ноги.

– Уходите, живо, – сказал старик и распахнул перед пришельцами из двадцатого века боковую дверь.

Они оказались в маленькой простой комнате, смежной с покоями аббата. Скрип кровати внезапно стих; послышался басовитый голос жабы, докладывавшей аббату о скоропалительном визите.

Спустя несколько секунд отворилась другая дверь, и в комнату вошла обнаженная снизу почти до пояса женщина. Она торопливо пыталась на ходу оправить неудачно зацепившееся одеяние. При виде посторонних ее лицо вспыхнуло. Она была необыкновенно красива. Когда она повернулась, Крис с изумлением узнал леди Клер.

Клер, конечно же, поймала его взгляд.

– Почему вы так смотрите? – спросила она с неподдельным удивлением.

– Э-э, моя леди…

– Сквайр, осуждение, написанное на вашем лице, совершенно несправедливо. Как смеете вы судить меня? Я слабая женщина, одна в чужой стране, где нет никого, кто мог бы защищать и сопровождать меня. И все же я должна добраться до Бордо, за восемьдесят лиг [39] отсюда, а оттуда попасть в Англию, чтобы получить под свою руку владения моего мужа. Это моя обязанность как вдовы, и сейчас, во время войны и хаоса, я буду без колебаний делать все, что потребуется, для того, чтобы достичь этой цели.

Крис подумал, что колебание было совершенно несвойственно этой женщине. Он был ошеломлен ее смелостью. А Марек смотрел на нее с неприкрытым восхищением.