Многие слушатели закивали. Они поняли, что она излагала им обычную историю болезни эпилептика с поврежденной височной долей мозга. Но самое неприятное было впереди.

– Друзья пациента, – продолжала она, – говорили ему, что он стал вести себя как-то по-другому, не так, как прежде. Но он не считался с их мнением. Постепенно он утратил контакт со всеми своими старыми приятелями. Как раз в то время – год назад – он сделал, по его словам, грандиозное открытие. Бенсон – специалист по компьютерам и работает в области создания искусственной жизни или машинного интеллекта. В процессе своих исследований, по его словам, он обнаружил, что машины состязаются с людьми и что в конце концов машины одержат верх и завоюют все человечество.

По аудитории прошелестел шепоток. Это заявление явно заинтересовало сотрудников клиники – особенно психиатров. Она увидела, как ее старый наставник Мэнон, сидящий на самой верхотуре, обхватил голову руками. Мэнон все понял.

– Бенсон пытался рассказывать о своем открытии друзьям. Они посоветовали ему обратиться к психиатру, и это его разозлило. За последний год он постепенно утвердился в своем убеждении, что машины вступили в заговор с целью завоевать мир.

И вот полгода назад пациент был арестован полицией по подозрению в избиении бортмеханика самолета. Однако веских доказательств обнаружено не было, и обвинения с него были сняты. Но данный эпизод взволновал Бенсона и заставил его самого обратиться к психиатру за помощью. У него было смутное подозрение, что он и был тем самым человеком, который смертным боем избил бортмеханика. Ему такое происшествие казалось невероятным, невозможным, но смутное подозрение осталось.

Он был направлен на обследование в Центр нейропсихиатрических исследований Университетской больницы четыре месяца назад – в ноябре 1970 года. На основании истории его болезни – травма головы, эпизодические приступы агрессивного поведения, сопровождаемые ощущениями странных запахов, – ему поставили предварительный диагноз: возможная психомоторная эпилепсия. Как вы знаете, ЦНПИ в настоящее время принимает к себе только больных с расстройствами поведения, подлежащими органическому лечению.

Нейрологическое обследование показало, что состояние пациента в норме. Электроэнцефалограмма тоже была нормальная. Исследования активности нейронных волн не выявили никакой патологии. Обследование было произведено повторно после ввода в организм алкоголя – и тогда были зафиксированы ненормальные импульсы. ЭЭГ показала предприпадочное состояние в правой височной доле головного мозга. На этом основании Бенсон был признан пациентом первой стадии: диагноз психомоторной эпилепсии подтвердился.

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание и дать возможность аудитории переварить услышанное.

– Пациент – человек с высоким интеллектом, и ему объяснили характер его заболевания. Ему сказали, что он повредил головной мозг в автомобильной катастрофе и, как следствие, приобрел такую форму эпилепсии, во время которой происходит своего рода «паралич мысли» – временная остановка деятельности мозга, а не тела, влекущая за собой акты насилия. Ему сказали, что эта болезнь довольно широко распространена и ее можно взять под контроль. Ему предписали курс химиотерапии.

Три месяца назад Бенсон был арестован по обвинению в нападении и нанесении телесных повреждений. Его жертвой стала двадцатичетырехлетняя танцовщица из стриптиз-бара, которая позднее сняла свои обвинения. Мы в качестве представителей больницы вмешались в ход расследования как сторона, представляющая его интересы.

Месяц назад мы завершили курс лечения с применением морладона, пи-аминобензадона и триамилина. Ни один из этих препаратов, как и их комбинация, не привел к улучшению состояния Бенсона. На этом основании он был признан пациентом второй стадии: психомоторная эпилепсия с повышенной сопротивляемостью к наркотическим препаратам. И его назначили на операцию третьей стадии, которую мы сегодня и намерены обсудить.

Она сделала паузу.

– Прежде чем пригласить его в конференц-зал, – продолжала она, – я должна еще добавить, что вчера днем он напал на служащего бензозаправочной станции и сильно его избил. Его операция запланирована на завтра, и мы убедили полицию освободить его из-под стражи. Но, строго говоря, ему еще должны предъявить обвинение в нападении и нанесении побоев.

Аудитория безмолвствовала. Она помолчала еще и вышла за Бенсоном.

Бенсон ждал под дверью в конференц-зал, сидя в своем кресле-каталке. На нем был банный халат в белую и синюю полоску – такие в больнице выдавали всем пациентам. Увидев Джанет Росс, он расплылся в улыбке.

– Здравствуйте, доктор Росс!

– Привет, Гарри! – улыбнулась она ему. – Как вы себя чувствуете?

Она задала этот вопрос из вежливости. Многолетний опыт психиатра сразу позволил ей точно определить его самочувствие. Бенсон был возбужден и перепуган: на верхней губе под носом выступили крошечные капельки испарины, он вжал плечи, а крепко стиснутые ладони положил себе на колени.

– Я чувствую себя отлично, – ответил он. – Просто прекрасно.

За спиной Бенсона возвышался Моррис. Он толкал каталку. Рядом с ним стоял полицейский.

– Он тоже войдет с нами? – спросила она у Морриса.

Прежде чем Моррис ответил, Бенсон бросил глухо:

– Он ходит за мной по пятам.

Полицейский кивнул и смутился.

– Ну ладно, – сказала она.

Она раскрыла дверь – Моррис вкатил Бенсона в конференц-зал и направился прямо к Эллису. Эллис шагнул вперед и подал Бенсону руку.

– Мистер Бенсон, очень рад вас видеть.

– Я тоже, доктор Эллис.

Моррис развернул его лицом к залу. Росс села справа от Бенсона и мельком взглянула на полицейского, оставшегося стоять у дверей, стараясь не привлекать к себе внимания. Эллис стоял рядом с Бенсоном – тот разглядывал стену из рифленого стекла, на которой были развешаны рентгеновские снимки. Он, похоже, понял, что это снимки его черепа. Эллис, заметив озадаченный взгляд Бенсона, выключил свет за стеклом. Рентгеновские снимки померкли, превратившись в черные квадраты.

– Мы попросили вас присутствовать здесь, – обратился к Бенсону Эллис, – чтобы вы ответили на ряд вопросов наших сотрудников, – он указал на полукруглые ряды, заполненные людьми в белых халатах. – Они вас не нервируют?

Эллис задал этот вопрос точно в шутку. Росс нахмурилась. Она в своей жизни побывала на сотнях конференций, и пациентов неизменно спрашивали, не нервируют ли их собравшиеся на амфитеатре врачи. На этот прямо поставленный вопрос пациенты, как правило, всегда отвечали отрицательно.

– Ну, конечно, они меня нервируют, – сказал Бенсон. – Они любого заставят занервничать.

Росс подавила улыбку. Вот молодец, подумала она.

– Представьте: если бы вы были машиной, а я бы поставил вас перед толпой инженеров, которые стали бы выяснять, какая у вас неполадка и как вас починить? Как бы вам это понравилось?

Эллис был явно ошарашен. Он провел ладонью по редеющим волосам и взглянул на Росс, а она резко мотнула головой, словно говоря: «Не надо – здесь не место исследовать психопатологию Бенсона».

– Я бы тоже занервничал, – согласился Эллис.

– Ну вот, – сказал Бенсон, – видите?!

Эллис сглотнул слюну.

Да он же нарочно тебя дразнит, подумала Росс. Не попадайся ему на крючок!

– Но ведь, – сказал Эллис, – я же не машина!

Росс вздрогнула.

– Это как посмотреть, – возразил Бенсон. – Некоторые ваши функции носят повторяющийся механический характер. С этой точки зрения их легко спрограммировать, и они относительно просты, если вы…

– Думаю, – вставая, вступила в разговор Росс, – что сейчас нам самое время послушать вопросы присутствующих.

Эллису все это явно не понравилось, но он не стал возражать, а Бенсон тоже милостиво помалкивал. Она взглянула на аудиторию, и через какое-то мгновение руку поднял мужчина.

– Мистер Бенсон, вы не могли бы рассказать нам подробнее о запахах, которые преследуют вас перед затемнениями?