— Зу, — продолжала Хэндзл. — Какое славное имя! Ведь это — то же, что Ева, а по-гречески значит жизнь. Не сомневаюсь, вы очень оживите наше тихое существование в Ля-Шарметт.

Зу не могла не заметить холодок в интонации Хэндзл. Бабушка Тони была очень проницательна. Зу подумала, что ей придется делать все возможное, чтобы не вызвать у женщины никаких подозрений. Если, конечно, они уже не возникли.

— Большое спасибо, Хэндзл.

— Я говорила не ради вежливости. Я именно так и думаю. Видите, Пьер уже внес ваш багаж. Вы распакуете его сами или вам понадобится помощь? Я могла бы прислать к вам Монику, а еще лучше — Иветт, она почти ваша ровесница.

— Спасибо, не надо. Справлюсь сама. Я и без того чувствую себя неловко, вы так ко мне внимательны.

— Мне очень приятно, что вам здесь нравится.

— Может ли быть иначе!

— Ну и отлично. Тогда я пойду, а вы спускайтесь в гостиную, когда будете готовы.

И Хэндзл ушла. До чего же милая у Мэта мать! При этой мысли Зу вздохнула, мысленно укорив себя за то, что думает о Хэндзл не как о бабушке своего жениха, а как о матери Мэта.

Атмосфера в Ля-Шарметт была непринужденной. Зу здесь пришлась ко двору, причем так легко, будто возвратилась в родной дом. Узкий круг друзей Хэндзл тепло принял молодую англичанку. Она внесла разнообразие в их привычные встречи. Все они выражали ей, «такой молодой и красивой», по мнению Андре Дюпона, свои симпатии. Этот овдовевший господин был, по-видимому, самым частым гостем Хэндзл. Он доводился дедушкой Камилле, о которой упоминала Нерисса. Андре Дюпон поинтересовался, встречалась ли Зу с его внучкой, и слегка удивился, услышав отрицательный ответ.

— К счастью, Камилла приедет ко мне, пока вы еще будете здесь. А если нет, вы должны попросить Тони, чтобы он вас познакомил по возвращении в Англию.

— Непременно, мосье, непременно! — пообещала Зу.

Вероятно, Андре Дюпон был немного старше Хэндзл. Будь они оба помоложе, между ними мог возникнуть роман. Когда она об этом вскользь упомянула в разговоре с Тони, он выразил сомнение, но полностью ее идею не отверг.

— Даже при жизни моего дедушки и жены мосье Дюпона они всегда были друзьями. Мне кажется, оба слишком преданы памяти своих ушедших из жизни супругов и не думают о повторном браке. Но, кто знает?

— Как выглядит Камилла? — спросила Зу.

Тони внимательно на нее посмотрел.

— Что ты о ней знаешь?

— Только то, что она внучка мосье Дюпона и живет в Англии. Он думал, что ты мне ее представил.

— А, понятно!

— Ну и как же она выглядит?

— Думаю, вполне мила. — Тони явно старался казаться безразличным.

— Привлекательная? — продолжала Зу.

— Гм. Можно сказать, да. Уж не ревнуешь ли ты, дорогая?

— А разве имеются причины?

— Никаких!

— Тогда почему у тебя такой вид?

— Какой?

— Не знаю. Наверное, слегка глуповатый.

— Ты большая фантазерка, — надменно изрек Тони. — Камилла положила глаз на Мэта, а вовсе не на меня.

Зу пожалела, что так настойчиво добивалась ответа на свой вопрос.

Шли дни, превосходные дни, сотканные из голубого неба и золотого солнца. Теперь 3v уже не скрывала своих чувств, как это было в день ее приезда в Ля-Шарметт. Неужели глубокая привязанность к Тони и в самом деле — любовь? Ведь он не заставляет ее сердце биться так, как это всегда бывало при встречах с Мэтом. Во время их свиданий всегда нужно было иметь в запасе ведро воды, чтобы охладить вспышки страсти.

Зу задумалась о своих умерших родителях. Привязанность, которую они питали друг к другу, была сродни ее чувству к Тони. Внешне казалось, что мать и отец друг другу безразличны. Дочь не могла вспомнить, чтобы хоть раз родители держались за руки или целовались в порыве страсти. Будто исполняя долг, они обменивались поцелуями каждое утро, перед уходом отца на работу, и каждый вечер, по возвращении его домой. Был в жизни девушки такой период, когда она думала, что родители живут вместе только для того, чтобы у нее было ощущение дома и семьи. В те дни самой дорогой для Зу подружкой была девочка по имени Сандра. Ее родители разошлись и оформляли развод.

Сандра очень страдала. Она призналась, что для нее было тяжелым ударом, когда мать переехала к любовнику. Зу полагала, что ее родители живут вместе только ради нее. Ей это казалось очень романтичным, прекрасным, но трагическим. Как-то мать Зу застала дочь в слезах. Девочка попыталась объяснить свои чувства. Она плакала и по-детски наивно доказывала, что не хочет мешать личному счастью ни отца, ни матери.

Мама улыбнулась, глядя на дочь полными любви глазами.

— О, Зу, ты — святая невинность! Видишь ли, чувство, возникающее между женщиной и мужчиной, подобно Луне или метеориту. Луна на небе всегда, она вечна. Именно такая любовь существует между мной и твоим папой. Метеорит же гораздо ярче Луны, но сам себя сжигает. Этим и закончится любовь между матерью Сандры и ее мужчиной, и эта женщина останется совсем одна, без семьи и без возлюбленного.

Предсказание оказалось пророческим. Любовник матери Сандры ее оставил, а отец девочки к тому времени встретил другую. Эта женщина с милой улыбкой и мягким характером стала для приемной дочери доброй мачехой. У Сандры и ее отца сложилась прочная семья, а погнавшаяся за призрачным счастьем прозябала в одиночестве, как и предвидела мать Зу. Она постаралась объяснить дочери случившееся более доступно.

— У нас с твоим отцом никогда не было сверкающей и яркой любви, мы никогда не теряли головы. Но это вовсе не значит, что любовь наша не прекрасна. Если бы я оставила твоего отца, он без меня не прожил бы и нескольких месяцев.

И опять мать Зу оказалась права. Слова ее, как это ни грустно, сбылись. Не прошло и двух месяцев после смерти жены, как отец последовал за своей любимой.

Нет, Мэта и всю ерунду, с ним связанную, надо выкинуть из головы! Пусть он достанется Камилле.

В один из тихих вечеров, беседуя с Хэндзл, Зу не смогла удержаться от любопытства.

— Хэндзл?

— Да, дорогая?

— Внучка мосье Дюпона... Он о ней так часто говорит...

— Камилла? А что такое?

— У нее с Мэтом что-то есть?

— Это сложный вопрос. Андре всегда мечтал, чтобы наши семьи породнились. К тому же он глубоко уважает Мэта. Да и Камилла всегда сходила с ума по Мэту. Она этого ни от кого не скрывала с тех пор, как начала интересоваться мужчинами. Но он гораздо старше Камиллы, и это его, разумеется, сдерживает.

— Я бы сказала, что Мэта куда сильнее сдерживает другое — супружеские отношения его просто не интересуют.

Хэндзл усмехнулась.

— Ну, эту песню, как известно, поют все холостяки. Но лишь до тех пор, пока не попадутся на пути предприимчивые особы, которые заставят их навсегда забыть любимый мотив. Но откуда же вы узнали такое про моего сына?

— Кажется, услышала от Тони, — ответила Зу и поспешила спрятать глаза от умеющей читать мысли Хэндзл. В голове девушки барабанной дробью стучала одна мысль: Хэндзл сказала, что Камилла всегда сходила с ума по Мэту, однако ни словом не обмолвилась о том, что он неравнодушен к Камилле.

Зу не должна была постоянно, будто приклеенная, сидеть возле Тони. Она самостоятельно обследовала Ле-Пэн. В гараже у Хэндзл стоял автомобиль, как она сказала: ее надежный дружок, с которым связаны дорогие воспоминания. На корпусе машины не было ни единой царапины, выглядела она великолепно, но нуждалась в техническом осмотре. Если осмотр подтвердит, что машина в порядке, Хэндзл обещала позволить Зу дальние поездки. От души поблагодарив радушную хозяйку, девушка решила не искушать судьбу. Она была вполне довольна теми прогулками, которые позволяли ей предпринимать крепкие, выносливые ноги. Конечно, манили к себе роскошные пляжи, до которых можно добраться пешком, но Зу подавила в себе это искушение и предпочла загорать поблизости от дома Хэндзл, чтобы не оставлять Тони в одиночестве надолго. Однажды они сидели в шезлонгах в саду.