– С виду никогда не скажешь, – оценивающе оглядывая с ног до головы противника, проговорил Вася. Он ослабил хватку, отпустил его сплющенные пальцы и Шорохов. И снова вспомнил слова тренера: «В кино часто показывают разведчиков этакими суперменами, которые способны лбом железную дверь прошибить… Этого делать не надо, но справиться в критической обстановке с несколькими противниками чекист обязан».
– Когда ты бросишь свои дурацкие шуточки? – укоризненно сказала Аня и повернулась к Павлу Петровичу: – Он это проделывает со всеми моими знакомыми… С ним боятся здороваться! Павлу Петровичу до смерти хотелось помассировать свои онемевшие, слипшиеся пальцы, но он по опыту знал, что скоро и так все пройдет.
– Чем занимаешься-то? – спросил Вася. – Небось каратэ? Или самбо?
– Всем помаленьку, – улыбнулся Шорохов. Приемы каратэ он тоже знал, и, если бы они схватились драться, наверное, Васе пришлось бы туго: в каратэ главное не сила…
– Каждое утро пудовые гири поднимаешь… – хихикнула Аня. – Куда тебе сила-то при твоей куриной профессии?
– Чтобы твоих ухажеров отваживать, – не остался в долгу Вася.
Заиграл оркестр, и Вася с Аней ушли танцевать. Павел Петрович подумал, что на этом, верно, кончится мимолетное знакомство на танцплощадке, но он ошибся. Когда объявили перерыв и оркестранты ушли покурить, Шорохов решил отправиться домой. Но едва он вышел из освещенного прожекторами круга света, как услышал где-то совсем близко девичий вскрик и матерщину. Недолго думая, метнулся к березе, укрывшей своей тенью скамейку у крыльца большого дома со слепыми окнами. Парень в белой, расстегнутой до пупа рубахе бил по щекам худенькую девушку в длинном платье, она закрывала лицо руками, темные волосы мотались у глаз, узкие плечи вздрагивали.
Павел Петрович легко свалил опешившего парня, повернулся к девушке и встретился взглядом с ее блестящими от слез глазами.
– Тебе-то чего тут надо? – сказала она. – Проваливай…
В следующее мгновение кто-то сзади ударил его кулаком по уху, и не сумей он отклониться – этот удар свалил бы его с ног. Краем глаза он видел, что парень в белой рубахе еще не успел подняться с земли, значит, появились другие… Удары сыпались со всех сторон – капитану Шорохову пришлось вспомнить приемы рукопашного боя, чтобы выстоять против еще двух подоспевших парней, к которым скоро присоединился и парень в белой рубахе. Дрались молча, с шумными вздохами, пыхтеньем. Девушки куда-то исчезла. Павел Петрович почувствовал солоноватый вкус крови на губах. «Не хватает, чтобы они мне еще физиономию попортили!» – мелькнула мысль. Один из нападавших, кажется, вышел из игры – пошатываясь, отошел в сторону и прислонился к забору, с губ его срывались крепкие словечки.
– Что за шум, а драки нет? – раздался знакомый зычный голос. И тут по земле закувыркался еще один парень.
– Своих бьешь, Вася! – всхлипнув, пробормотал он.
– Мои друзья трое на одного не нападают! – рявкнул тот.
…Потом они сидели в буфете, куда прошли через задний вход. В буфете за столиком были две пары. Рослая рыжеволосая буфетчица снова закрыла дверь на крючок и нацедила из алюминиевой бочки несколько кружек пенистого пива.
– Свежее, – заметил Вася. Пиво действительно было свежее, прохладное, Павел Петрович с удовольствием выпил две кружки. Аня не допила и одной. Слышно было, как снова заиграл оркестр.
– Тут накурено, – повела вздернутым носиком девушка. – Пошли?
– Иди, – разрешил Вася, – а мы тут еще по кружечке…
В него могла влезть и вся бочка. Вася рассказал, что работает в совхозе зоотехником, увлекается вольной борьбой, на флоте – он служил на Севере – был чемпионом округа, а здесь нет подходящих партнеров, так что потерял спортивную форму.
– Не мячик теперь жму, а куриц да цыплят щупаю, – рассмеялся он. – А здорово ты наших петушков раскидал!
– Не подоспей ты, чего доброго, намяли бы мне бока, – решил польстить Васе Павел Петрович. Конечно, он и один справился бы с этой подвыпившей компанией.
– Катька сама доводит до белого каления своего Петьку, – сказал Вася. – С вечера поцапаются, а на другой день воркуют, как голубки…
– А это дружки его, что ли? Выскочили из темноты, как черти из табакерки!
– Катькины братаны, – усмехнулся Вася.
– Им надо было поучить Петьку, чтобы руки не распускал, а они на меня набросились.
– Пили-то вместе с Петькой, – сказал Вася. – Петька свой, а ты – залетная птица.
Павел Петрович рассказал, что приехал поработать над повестью, да вот материала маловато… Его тема – Отечественная война, столько лет прошло! Старики и те уже мало чего помнят… Оказалось, бабку Дарью Вася знает, а вот живого писателя увидел впервые.
– Какой я писатель, – засмущался Павел Петрович. – Всего-навсего один рассказ напечатали.
– Есть тут у нас деды, которые в войну партизанили. – Вася, видно, загорелся желанием помочь молодому писателю. – Да и у нас в Клинах заслуженный партизан работает пасечником. Его мед на всю округу славится. Хочешь, я тебя отведу к нему?
– У него ульи в саду?
– Да. И медом угостит…
Шорохов не прочь был заглянуть к пасечнику. Чтобы поддержать разговор, просто так спросил, как здесь рыбалка.
– Если и есть где рыбалка, так это у нас! – еще больше оживился Вася. – Я знаю, Паша, озера, где на перемет можно взять судака и угря, а уж про щуку, окуня, леща я и не говорю!
– А кроме пасечника есть тут у вас бывшие партизаны? – перевел Шорохов разговор на интересующую его тему.
– Найдем мы тебе партизан! – развеселился Вася. Павел Петрович, видя, что новый приятель малость захмелел, стал подумывать, как откланяться да двигать к дому, – ему еще три километра топать через бор…
И тут Вася заявил:
– Послезавтра еду на турбазу, у меня отпуск с понедельника.
Павел Петрович забыл и про дом: вроде бы тут поблизости всего одна турбаза – «Солнечный лотос».
– И мне знакомые советовали пожить на какой-то турбазе, – проговорил он. – Смешное такое название…
– «Солнечный лотос»! – обрадовался Вася. – Турбаза нашей «резинки». Я туда и еду! Паша! – вдруг осенило его. – Айда со мной на пару? Директор турбазы – Володька Зыкин, мой дружок, гарантирую тебе финский домик на две койки… А какая банька на берегу у Володьки!
– А чего? – будто раздумывая, сказал Шорохов. – В Борках скукотища! Речка воробью но колено, правда, рыбак я не ахти какой…
Тут подошла Аня, и Вася поднялся во весь свой внушительным рост. Видно было, что перед девушкой он робел. Она ничего такого и не сказала, а он принялся оправдываться; мол, кроме пива, ни-ни! И товарищ писатель может подтвердить.
Товарищ подтвердил. Новые знакомые проводили его до околицы, Вася даже хотел подвезти на своем «жигуленке», но Шорохов отказался, да и Аня строго затормошила его за рукав – дескать, про пиво забыл?
– Домик будет в твоем распоряжении… – в который раз стал заверять Вася. – Володька Зыкин…
– Твой дружок, – с улыбкой подсказал Павел. Все-таки пиво ударило Васе в голову, – он, пожалуй, кружек пять влил в себя.
Шагая под звездным небом но сумрачному проселку в Борки, Павел Петрович размышлял о сегодняшнем вечере. Вот тебе и тихая деревенская жизнь! Столько неожиданных приключений выпало на его долю, даже драка, он вспомнил известную поговорку: «Третий – лишний». Сунулся выручить девушку, а она же тебя и обложила! Он пощупал вспухшую губу – ничего, к утру все пройдет. Поспешных выводов Шорохов никогда не делал, этому учили его в школе КГБ, но добродушный верзила Вася ему понравился. И очень кстати, что тот едет отдыхать на турбазу. Одно дело – одному заявиться, а другое – с веселым приятелем, которого «уважает» директор Зыкин… А завтра нужно будет снова наведаться в Клины к пасечнику Кузьме Даниловичу Лепкову: он партизанил в этих местах и, возможно, что-нибудь слышал о Храмцове. И «граф» Гриваков-Потемкин ему должен быть известен. Свидетелем по делу разоблачения карателей Лепков не проходил, значит, он не был в отряде Храмцова. И все-таки не может такого быть, чтобы но осталось ни одного свидетеля, знающего о судьбе целого отряда…
