— Хорошо-хорошо, успокойтесь миссис Хендриксен. Не было, так не было. Сейчас наши сотрудники отвезут вас в отель, где вы сможете отдохнуть.

— Я хочу видеть мистера Шевалье!

— Мне кажется мадам, при таких обстоятельствах…

— Мне наплевать на обстоятельства! — Впервые в жизни робкая с чужими людьми Кристина позволила себе повысить голос на малознакомого человека. — Алан последний, кто видел в живых Майкла, и я хочу, чтобы он мне об этом рассказал! И вообще, какого черта!..

То ли ее крик на весь офис произвел на детектива должное впечатление, то ли ему надоело ссориться с истеричной бабенкой, но он тяжело поднялся из-за стола и сделал приглашающий жест:

— Алан Шевалье сейчас заканчивает давать показания моему коллеге. Если хотите, я вас туда провожу, тем более что вы все равно живете с ним в одном отеле, потому как других у нас просто нет.

Не успели они выйти в ярко освещенный коридор и пройти несколько метров, как одна из дверей открылась, и оттуда, в сопровождении мужчины средних лет, вышел Алан, вернее то, что от него осталось. Под его всегда лучистыми, а сейчас тусклыми глазами пролегли черные круги, лицо осунулось, и вообще он как-то сгорбился и поник.

— Алан! — Словно какая-то сила бросила к нему молодую женщину, и Кристина судорожно прижалась к его груди — единственному родному островку среди холодных казенных стен и людей. — Господи, как хорошо, что хоть ты жив! Забери меня отсюда, пожалуйста!

— Пойдем, дорогая! — Его голос был, как всегда, тих и мягок, словно он не сидел только что в комнате с решетками на окнах, где ему несколько часов кряду задавали иезуитские вопросы, пытаясь подловить на том, что это он сам сунул лучшего друга в ту проклятую лавину.

Обняв женщину за плечи, он ласково, но настойчиво повел ее на выход под многозначительное переглядывание полицейских. Похоже, теперь у них появится еще один повод задавать ему неуютные вопросы, но Шевалье сейчас было на это глубоко наплевать.

Главное — увести Кристи как можно дальше от этих людей, а потом все образуется. Должно образоваться. Не может же этот кошмар длиться вечно!

В полицейской машине они молчали, пока та не остановилась у двухэтажного отеля, слишком большого для заштатного городишки, стоящего в стороне от излюбленных альпинистских маршрутов.

Только авантюрист Майкл мог выбрать такое богом забытое место для проведения отпуска — и вот, пожалуйста: даже перевозка тела домой — и та сопряжена с кучей сложностей. При воспоминании о похоронах у Кристины снова потекли слезы. Она сунула руку в карман за очередным бумажным носовым платком, но там была только пустая упаковка.

— Постой-ка… — Алан порылся в карманах и достал изрядно затертый на сгибах кусочек полосатой ткани, в котором Кристина признала носовой платок, который стирала ему в той, другой жизни… много веков назад. Но выбирать не приходилось, и, благодарно шмыгнув носом, она взяла презент.

— Ну вот и славно, — пробормотал мужчина и, подхватив ее под руку, медленно повел к лестнице. В его движениях было столько внимания и заботы, что хозяйка отеля, возвышающаяся за стойкой ресепшена, завистливо вздохнула, а ее супруг, курящий трубку в холле, прикрылся газетой от ее укоряющего взгляда.

Они вместе зашли в одинокий холодный номер Кристины. Алан щелкнул выключателем, и комнату залил мягкий свет, продемонстрировав вошедшим ее спартанскую обстановку — застеленную кровать, старый телевизор на поцарапанной тумбочке, два кресла и журнальный столик. Для одежды — встроенный стенной шкаф в маленьком коридорчике, там же вход в совмещенный санузел. Заботливо усадив жену погибшего друга в одно из кресел, Алан устало поинтересовался:

— Тебе что-нибудь принести выпить? Я могу сходить к нам в номер… К себе в номер…

Она механически кивнула, глядя в прострации на пестрый ковер, лежащий на полу.

— Тогда подожди, я сейчас.

Спустя пару минут он вернулся, неся два стакана, початую бутылку виски и содовую. Расставив все это перед ней на столике, он плеснул ей треть стакана «Booker’s» и потянулся за содовой.

— Не надо разводить…

Это были ее первые слова с момента встречи.

Чуть поколебавшись, Алан поставил так и не открытую бутылку с газировкой на место и пододвинул Кристине стакан. Наполнив свой наполовину, он поднял его на уровень глаз:

— За Майкла! Чтобы земля… Гм… В общем, за Майкла!

Она кивнула и одним махом осушила стакан. Неразбавленное виски обожгло не привычный к подобному обращению пищевод, и она закашлялась, хватая ртом воздух.

— Не так резко, Кристи! У нас впереди, как я понимаю, еще долгий разговор. Ты же хочешь от меня услышать, что было там, наверху?

Боясь снова расплакаться, она только чуть заметно кивнула, всячески избегая встречаться с ним глазами.

— В общем-то, рассказывать особенно нечего. На следующий день после твоего звонка мы с утра вышли с Джерри — местным проводником, моим старым приятелем. В этот день у нас были только подходы к основному подъему. Мы благополучно поднялись до оговоренного места и встали лагерем чуть ниже линии снегов. Все было чудесно. Майкл был в ударе и так и сыпал шутками. Ты же знаешь, в такие минуты он словно просыпается… просыпался… от своего нордического спокойствия.

Ну вот… На следующий день мы встали затемно. Джерри уже приготовил завтрак. Мы поели и с первыми лучами солнца пошли наверх. Все складывалось — идеальнее не бывает. Где-то ближе к вершине, примерно в половине четвертого пополудни мы в связке переходили траверсом широкий кулуар, забитый снегом. Я шел первым. Все было нормально, хотя снег был слабым.

Я уже достиг противоположной стороны, а Майк был примерно посередине кулуара, когда раздался звук, которого больше всего боятся альпинисты. Склон будто вздохнул… Это все долго пересказывается, а на самом деле заняло какие-то мгновения… Я на секунду отвлекся, а когда снова на него взглянул, у него в руке был нож, которым он резал веревку. Я же легче Майкла и не смог бы при сильном рывке его удержать. Он это прекрасно понимал. Я заорал: «Майки, нет!», снег пошел вниз, увлекая его с собой. Меня тоже слегка проволокло. Когда я выбрался из лавины, его уже не было видно, а ее язык был далеко внизу. Никаких цветных ленточек, никаких следов. Сначала в горячке я не понял до конца, что произошло… что если бы мы были в связке, то меня бы тоже утащило вниз. Я потянул за веревку, и у меня в руках оказался ее отрезанный огрызок.

Вот и все. Сначала в шоке я попытался искать его сам, разрывая снег руками. Потом, когда выдохся, связался по рации с Джерри, а тот вызвал спасателей.

К утру его откопали и увезли в морг, а мы с Джерри прямиком отправились в полицейское управление. Если тебя это утешит, то в какой-то мере Майклу повезло. Следователи говорят, что у него была сломана шея, и он не мучился… Вот такие дела…

Он залпом допил остатки виски и разлил новые порции, чуть позвякивая горлышком бутылки о края стаканов.

В номере воцарилась тишина.

В голове Кристины было пусто, как в вакууме. Она больше не могла плакать, а разум отказывался воспринимать происходящее. Она просто сидела и смотрела на потертый ковер с небольшим пятном, оставленным, очевидно, еще предыдущими постояльцами.

Первым не выдержал Алан:

— Кристи, да скажи же ты хоть что-нибудь! Клянусь, если бы я смог, я бы без раздумья умер за него. Ты мне веришь?

— Да… Конечно… Наверно…

Она вдруг вспомнила слова Майки, шутливо сказанные им в утро отъезда. Что-то о том, что Алан никогда не позарится на жену друга, если только сначала его не убьет. И что значит это странное «я на секунду отвлекся»? На что он мог отвлечься, когда решался вопрос жизни и смерти его друга?

Чуткое ухо Алана тут же уловило прозвучавшее в ее голосе сомнение:

— Ты считаешь, что я виноват? Скажи, мне это очень важно!

Кристина поняла, что нанесла ему страшный удар. Собравшись с силами, она даже смогла улыбнуться недавно еще одному из самых близких ей людей, чувствуя, как рвутся связывающие их нити: