– Вы говорили это, я помню, – рассердился Вильрайд. – Но уже сегодня мы вооружим ополчение и закроем город. Кроме того, разошлем гонцов по всем центральным городам провинции с требованием готовиться к отражению возможной атаки. Если варвары вздумают обойти нас с севера, они завязнут здесь. Не думаю, что их полководец решится совать голову в пасть волку. Скорее всего, они доберутся до крупных портов, разграбят все на своем пути и помчат назад. И нам повезет, если мы успеем перехватить хотя бы часть их отрядов по пути домой. К сожалению, сил недостаточно, чтобы отбить стену и запереть мерзавцев на побережье. Сейчас главная задача – это ограничить распространение чумы, не дать возможность врагу пробраться через болота и захватить больше, чем они уже успели откусить. Выстраиваем надежную оборону и готовим ответный удар. Только так.

Легоросы отсалютовали и уже собирались уходить, когда наместник жестом попросил их задержаться.

– Я направлю с вами своего советника. Он молод, амбициозен и мечтает прославиться. Да, это заноза в заднице, и вам придется мириться с его присутствием. Но запомните: вы подчиняетесь мне и поэтому можете игнорировать любые его рекомендации и тем более – приказы. Но я хочу дать возможность парню помотаться в седле, померзнуть в походном лагере и посмотреть, как легион дерется с противником. По возвращении домой господин Азирис заставит многочисленную родню потратиться на дополнительное оснащение войск. Клянусь богами, и он, и его богатый папаша принесут нам полновесное золото ради спасения собственной шкуры! Ничто лучше не способствует защите родных стен, как личная инспекция разоренных земель. Я заставлю империусов раскошелиться. Этот набег, этот позор мне достались в последний раз. Больше в моей провинции подобное не случится никогда!

В пятистах милях к северо-западу от Аллора из открытых ворот Пореста обезумевшей птицей вылетел гонец и помчал, не жалея коня, в столицу. В надежно закрепленной на поясе сумке лежало письмо, где перепуганные строки наезжали друг на друга, сбиваясь в истеричные путаные предложения:

«Необходимо срочно прислать подкрепление… Для защиты северо-восточной провинции необходимо не менее десяти легионов… Мы не можем позволить ослабить защиту ключевых городов провинции… Если император проигнорирует нашу просьбу, восточные порты падут… Нежить атаковала Цитадель, мы следующие на их пути… Наместник Вильрайд бросил нас на произвол судьбы, позволив врагу беззастенчиво разгуливать по его землям…»

Прочитав свиток, император Аргус в ярости разразился желчной тирадой:

– Этот мерзавец пять лет беззастенчиво кормится с Цола и Горрема, а в результате бежит ко мне за спасением! Вместо того чтобы громить варваров, он стащил легионы со всей округи к Поресту и собирается отсидеться за их спинами! Главу канцелярии ко мне, немедленно! Завтра в провинции будет новый наместник!

Холодный ветер завывал в натянутых струнами снастях, мотая крылатые суда среди рваных мокрых туч. Четыре маленьких кораблика беспощадно болтало штормовыми порывами, но они упорно продолжали пробиваться сквозь непогоду вслед за тремя гигантами. Весь воздушный флот Южной империи отправился в погоню за дерзкими преступниками, которые посмели атаковать крепость и спалили бесценный летучий корабль.

В лихорадочной спешке на лодки установили тяжелые арбалеты и загрузили провизию, наполнили газом огромные мешки и раздали легионерам абордажные копья с заостренными крючьями. Наглецов надлежало обнаружить и схватить, не считаясь с потерями среди солдат. И при этом не допустить гибели ни единого корабля, чьи хрупкие корпуса теперь пробовал на зуб осенний ветер. Капитаны судов лишь обреченно покачали головами, выслушав подобный приказ. Затем помянули тихим недобрым словом нового императора, капнули вина в жертвенные курильницы во славу богов и отправились в погоню. Дважды легкие лодки опускались к городам, над которыми пролетала эскадра, и узнавали последние новости: редкие часовые заметили одинокий корабль, летевший лунной ночью на север.

Ближе к южному побережью Поххоморана погода наладилась. В облаках появились озаренные солнцем провалы, ветер немного стих, и корабли вытянулись в широкую линию, держась на виду друг у друга. Далеко впереди мелькнула серая тень, и с борта вырвавшегося вперед дозорного корабля раздался крик:

– Вижу беглецов! Левее и ниже нас!

На удирающей лодке заметили преследователей и запустили машину на полную мощность, не жалея остатки газа из опавшего воздушного мешка. Медленно вращающиеся винты закрутились в безумном танце, слившись в призрачные круги, и легкий корабль рванул к уже ясно различимому в солнечном свете побережью. Но имперские суда не отставали, быстро сокращая оставшееся расстояние. На арбалетах, установленных на носу, заряжали копья, привязывали к кованым хвостовым кольцам тонкие веревки. Легионеры проверяли оружие, натягивали тугую тетиву на луки, расставляли вдоль бортов колчаны со стрелами. Схватка в поднебесье была чрезвычайно опасна, и никто не хотел умирать. Зажать врага между кораблями, загнать беглецов ливнем стрел за тонкие борта, вцепиться в снасти крючьями, чтобы лишить возможности сопротивляться. Только безумцы продолжат схватку в этом случае. Даже отчаянные герои бросают меч к ногам, когда в их грудь нацелены десятки арбалетов. Или умирают.

Навстречу приближающимся судам с берега устремились шесть больших воздушных кораблей и десять маленьких. Поххоморанцы не пожелали остаться в стороне от назревающей схватки. Наполненные до упора газом лодки стремительно поднимались, моторы работали в полную силу, толкая хрупкие корабли вперед и вверх.

Командир флагмана имперской эскадры выругался:

– Чтобы их демоны сожрали! Не успеваем! Стоит им вклиниться между нами, как мерзавцы успеют уйти вниз к побережью. Нам не позволят их искать на чужой территории!

– Может, это и были лазутчики поххоморан? – осторожно осведомился застывший рядом с тяжелым арбалетом легионер.

– Может, и так, – согласился капитан, зло кусая губы. – Веревку с копья – долой! Я чуть приподниму нос, а ты постарайся зацепить беглецов. При должном везении сумеем повредить мешок. Лучший шпион – это мертвый шпион.

Повинуясь отданному приказу, тяжелый корабль переложил рули высоты, задрал нос и медленно стал подниматься вверх. Хлопнул арбалет, и в ярких солнечных лучах блеснуло жало метнувшегося копья, упавшего сбоку от удирающей лодки. Увидев, что флагман открыл стрельбу, следом за ним загремели арбалеты на остальных кораблях. Но расстояние было еще слишком велико, и копья с большим недолетом пропороли хрустально чистый воздух и устремились к темной морской воде.

Имперские солдаты заметили, что на чужих кораблях засуетились, готовясь к бою. Поххоморанские корабли резко замедлили скорость движения вперед, но упорно карабкались вверх, все выше и выше. Семь имперских судов пока располагались над противником, но скоро ситуация могла измениться.

Флагман преследователей попытался было изменить угол подъема, но легионер, замерший рядом с перезаряженным арбалетом, обернулся и рявкнул:

– Не трогать штурвал! Со второго или третьего выстрела он наш!

Поколдовав еще над поворотными винтами станины, солдат мягко потянул рычаг, и арбалет выбросил второе копье. Жало с тонкими крючьями, окованное сталью, описало крутую дугу и ударило в хвост полуспущенного воздушного мешка, пробив в нем внушительную дыру. Медленно опускавшаяся к чужим кораблям лодка стала набирать скорость, и вскоре спуск перешел в беспорядочное падение. Рвущиеся к облакам поххоморанские корабли в ответ дали первый пристрелочный залп, который упал с большим недолетом.

Капитан имперского флагмана крикнул на ближайшую легкую лодку:

– Выйти вперед, объявить о переговорах! Нужно объяснить, что произошло, не хватает нам еще с соседями сцепиться!

На выдвинувшемся вперед легком суденышке отчаянно размахивали флагами, пытаясь обратить на себя внимание. Остальные шесть кораблей замерли позади, остановив машины. Поххоморанцы поднялись чуть выше гостей, замедлили свой полет и медленно повернули вправо, бортами к замершим вдали воздушным судам. Проревела труба, и воздух раскрасили дымные росчерки. Каждое мелкое судно стреляло из носового и кормового арбалета, каждое крупное использовало четыре метательные машины. Копья с широко разведенными саблевидными лезвиями щедро полили зажигательной смесью, подожгли и отправили в полет. Неподвижные имперские корабли представляли собой отличные мишени, а поххоморанцы, развернувшиеся к ним левым бортом, могли использовать все свои арбалеты одновременно.