– Стража не любит, когда утром находит покойников.
– Я никого не собираюсь убивать. Оглушу бедолагу, и хватит с него. В обед на восток ушел караван. Отправимся следом, заплатим на воротах за неурочный выезд. Скажем, что опоздали и придется догонять своих. Потом сделаем крюк по местным дорогам, обогнем город и прямиком на запад. Перед ярмаркой движение на дорогах активное, сможем затеряться.
– Хорошо бы. До Кампа почти тысяча миль. Мои надежные контакты рядом с ним. Вдвоем, без медленных караванов мы сможем добраться недели за две или чуть больше. Если за нами пошлют погоню, успеют перехватить по дороге несколько раз.
– Поэтому и надо выезжать сейчас, пока у торговца на руках лишь голые подозрения. Пока нас не проверили с пристрастием. А с пустыми обвинениями никто за нами солдат не пошлет, у местной стражи наверняка и без эфемерных эльфов забот хватает.
Эльфийка шутливо ткнула кулаком в плечо Безглазому и поднялась с кровати:
– Слушаюсь, мой вождь. Давай собираться и минут через десять проверим черепицу на прочность.
Глэд не отозвался на ее шутку, напряженно прислушиваясь к чему-то. Потом бесшумной тенью скользнул к закрытой двери и замер около нее. Секунда, другая – и он показал притихшей девушке три пальца. Затем глянул на хлипкий дверной засов и скривился.
В дверь громко постучали.
Застывший рядом с широким дверным косяком Слим кивнул, и похожий на медведя мужик решительно постучал еще раз. Глянул на торговца, потом на второго бугая и повел плечами, готовясь примериться к двери основательнее. Но в этот момент петли скрипнули, и в чернеющем дверном проеме возник безглазый парень.
– Что случилось? Мы проспали пожар?
Осторожно выглянув из-за широкой спины, Слим недовольно хмыкнул и зашипел чесночными ароматами в лицо Глэду:
– Дело такое, парень. У меня по зиме одна прыткая девка из лавки удрала со всей выручкой. И слишком она похожа на твою сестру. Я даже своим глазам поначалу не поверил. Но чтобы добрых людей не позорить, хочу все тихо, по-домашнему обсудить. Воровка отметину носит приметную. Ей в детстве собаки правое ухо подрали.
Худощавый Глэд выглядел щуплым мальчишкой на фоне замершего перед ним мужика, но продолжал перегораживать проход. Торговец ткнул Бзглазого в грудь и закончил:
– Так пусть твоя сестра мне с ребятами правое ухо покажет. Если мы обознались, то честно орла выложу за беспокойство. А если это она, то придется потолковать.
– Орла выложишь? А не соврешь? Ведь кто знает, может, вы в комнату, меня по башке шарахнете, а сами к ней под юбку полезете?
– Ты что, дурак? Кому на крест хочется? За обещанную тебе медь я себе и ребятам по паре юбок куплю на ночь в ближайшем борделе.
Глэд шагнул в сторону, открывая проход:
– И то правда, зачем почтенному торговцу с работниками в набитом людьми доме устраивать непотребство… Сестра, просыпайся, тут к тебе пришли, поговорить хотят.
Слим с довольной улыбкой прошел в комнату, пытаясь разглядеть что-либо в полной темноте. Следом за ним затопали крепкоголовые помощники, готовые за деньги хозяина и за телегой присмотреть, и какому несговорчивому покупателю бока намять. Обрадовавшись, что щекотливое дело получится закончить без скандала, старик болтал без умолку:
– А чего вы это в темноте?
– Так спать уж легли, почтенный.
– А, точно. Ночь ведь на дворе. Ты скажи, где свеча, я огонь зажгу.
– Не беспокойся, сам сейчас нашарю, куда я ее поставил. А ты, старик, точно не обознался? Мы ведь в ваших землях никогда раньше не были.
– Я так и сказал старшему по сыску, что не уверен. Говорю ему, что мне надо самому проверить. Если где ошибся, так честно готов заплатить за беспокойство. А уж если прав, то сестричка твоя объяснит, зачем она…
Слим не успел закончить, как сгустившаяся перед ним тень нанесла ему удар тонким стилетом в сердце, затем метнулась к переминающемуся с ноги на ногу мужчине и повторила удар. Прекрасно ориентирующийся во тьме Глэд увидел атаку своей спутницы и без разговоров вогнал свой нож сзади в шею последнему посетителю. Придерживая убитого, Безглазый бесшумно уложил повалившееся тело на пол и выдернул клинок:
– Я что-то упустил?
– Старик проговорился, что общался с местным сыском. И туда он явно ходил не со сказкой про воровку, а с подозрениями относительно моих ушей. Сыск интересуют только наши тайные дела в империи да возможные мятежи среди легионеров. Гражданские дела и воровство разбирают квартальные судьи или пограничная стража в мелких городах и поселках.
Глэд вытер нож и вернул его в ножны. Затем шагнул к окну и выглянул наружу, прислушиваясь. Повернувшись к лихорадочно собирающейся девушке, бросил:
– Пока тихо. Но если старик первая ласточка, то за нами скоро придут. И теперь будут искать не бродяг или воров. Будут искать двух эльфов, как я понимаю.
Энна-эной чертыхнулась:
– Как не повезло со старым придурком! Буквально на пару минут не успели!
– Похоже, что западная дорога для нас закрыта. Как быстро они разошлют наше описание по всем углам?
– Если подключат сыск, то за неделю на каждом столбе будут висеть наши приметы. А за длинные уши до сих пор платят полновесным золотом.
– Похоже, вы чем-то крепко насолили императору, – рассмеялся Глэд. – Значит, пора нам на лошадей и уходить на юг, в степь.
Собранные в мешки вещи полетели на пол рядом с окном, и стремительная фигура возникла во тьме рядом с мужчиной:
– Степь?! И сколько мы там протянем, вдали от проторенных дорог, среди кочевников, знающих каждую кочку и каждый куст?
– Хочешь сказать, что они там на каждом холме закопались?
– Боюсь, что в восточных землях именно так. Разъезды, наблюдатели. Легионы постоянно пытаются проводить карательные рейды, поэтому степняки держат стену здесь под неусыпным контролем. Не на первый день, так на второй они обнаружат наш след. Без коней, без еды мы далеко не уйдем. Это в центральных провинциях я могла высыпать золото на стол, и нас бы переправили со всем необходимым за стену. Здесь мы одни!
Глэд недобро усмехнулся, глядя на медленно меркнущие в его магическом взоре тела:
– Я знаю одно: у нас здесь три мертвеца и мечтающие отличиться чиновники из местного сыска. Останемся в империи – через неделю нас выловят и посадят в каменный мешок. Поэтому мы идем на юг. Даже если придется пробиваться с боем. А там посмотрим… Говоришь, что в степи легко можно наткнуться на вражеский разъезд?
– Да.
– Сколько там солдат?
– Обычно пять или шесть воинов. Реже до десяти.
– Тогда в путь. Через земли империи ты вела меня, как поводырь ведет настоящего слепца. В степи наступит мой черед. Не хотел я так добираться до ваших Лесов, но выбора у нас нет.
Энна-эной обхватила ладонями лицо мужчины и повернула к себе:
– Хочешь сказать, ты знаешь, как нам пройти через степь?
– Верь мне, моя хорошая. Мы пройдем. Когда-нибудь с меня спросят за это, потребуют плату. Но как бы ни было, я мечтаю побывать у тебя дома. И никто… Слышишь? Никто: ни легионеры, ни соглядатаи или вонючие кочевники – не помешает нам.
Эльфийка помолчала несколько мгновений и опустила руки:
– Это невозможно, но я верю тебе. Ты вернулся из царства мертвых. Значит, ты проведешь нас и через земли живых. Пойдем.
Через два часа мужчина с изрытым оспинами лицом вошел в опустевший зал, где его ждал зевающий молодой человек, бдительно наблюдающий за лестницей на второй этаж. Поговорив со своим соглядатаем, рябой перебросился несколькими словами с помрачневшим хозяином постоялого двора и махнул рукой солдатам, молча ждущим приказ. С полсотни легионеров рассыпались по двору и оцепили дом, с десяток арбалетчиков взвели тетиву. По скрипучей лестнице прогрохотали шаги, и в многострадальную дверь снова со всей силы забарабанили. Затем в темную комнату ворвались вооруженные солдаты. Но три покойника ничего уже не могли рассказать человеку с холодным взглядом, переступившим порог следом за легионерами.
