По мере того как Духон говорил, лицо отставного подполковника все больше принимало серый оттенок, проступала наружу глубоко скрытая боль. Все чувства, которые Добровольский тщательно скрывал все эти годы, вдруг разом нахлынули на него, безжалостно разрушая огрубевшую с годами защитную оболочку. Владимир Андреевич не мог смотреть в глаза собеседнику, его полный страданий взгляд мучительно застыл в какой-то отдаленной точке пространства.

– А теперь, зачем вы мне, собственно, нужны. Ваш Дима был похищен где-то после обеда. – «Интересно, знает он об этом или нет?» – подумал Духон, сообщая хозяину дома эту зловещую информацию. И с радостью констатировал, что не знает. Добровольского будто хватил столбняк. – В этой округе есть единственное место, где его могли спрятать, иначе милиция бы напала на след. Вы знаете, какое место я имею в виду. У вас туда имеется доступ, а у меня его нет. К тому же в отличие от меня вы боевой офицер со специальной подготовкой. Только вы один сейчас можете спасти Диму. – Духон вопросительно посмотрел на Добровольского – это был самый принципиальный момент в комбинации, которую он задумал.

– Зачем его похитили? – тихо спросил опекун. – Никак не могу взять в толк.

– Это потому, что вы не можете встать на место похитителей. У вас просто нет столько коварства. Объясняю как коварный человек. Эти люди, понимая, что проигрывают, решили, как говорится, подвесить ситуацию, не давая правосудию шанса завершить все юридические процедуры. Теперь понимаете?

Бывший офицер кивнул.

– Значит, вы согласны?

– Согласен, – сказал он как можно тверже.

– Тогда сбривайте свою старческую бороду. Она вам не идет. Действуйте решительно. Я вам гарантирую, что скандала не будет. Скандал их никак не устраивает, тем более что для своих темных делишек они воспользовались президентской резиденцией. Надеюсь, с господином Островцовым вы там не встретитесь. А если встретитесь, то потребуйте у него законный пропуск. И еще. Вот ключи от моего загородного дома в «Слободе». Охрана будет предупреждена. Подвезете Димку прямо ко входу. У вас есть автомобиль?

– Да. Правда, я им редко пользуюсь.

– Как вы намерены действовать? – еще раз спросил Духон, прощаясь.– В Афгане всегда говорили: по обстоятельствам, – усмехнулся бывший афганец.

– Что ж, у бизнесменов тоже так часто говорят, пока не ошибутся, – пошутил Духон.

– Как быть с Пряхиным? – вдруг спросил Добровольский. Видно, этот вопрос давно его мучил.

– Пряхин и подобная ему публика меня не интересуют. Пусть Бог ему будет судьей! А от вас скорее всего отстанут.

– Все мы ответим перед Богом, – с болью в голосе произнес Владимир Андреевич.

– У вас во всяком случае уже появился шанс положить кое-что на весы. Не откладывайте свой новый выход на арену, пока эти парни не заморочили Димке голову и окончательно его не добили. Хотя, наверное, разобраться с юным Орловым-Волосовым не так-то просто. У него достаточно отваги и благородства, доставшихся по наследству от предков.

На территорию президентской резиденции вела лишь одна дорога, которую перекрывал шлагбаум. В обе стороны от него шел высокий забор. Российские президенты заезжали сюда довольно редко, а если и заезжали, то ненадолго. В отличие от них Владимир Андреевич Добровольский приходил сюда пять дней в неделю вот уже четыре последних года. Зайти на территорию резиденции Добровольский имел право в любое время дня и ночи. Поэтому и на этот раз охрана с ним вежливо поздоровалась и беспрепятственно пропустила его видавший виды «Опель».

– Новостей нет? – привычно спросил Добровольский знакомого прапорщика, которого вопрос ничуть не удивил. Таким образом, все служащие резиденции проявляли интерес к одной и той же теме: не приехал ли неожиданно президент. Хотя, как правило, его визит «озвучивался» на всю округу шумом мощных двигателей вертолетов.

Получив отрицательный ответ, Владимир Андреевич спросил вновь у дежурного:

– А кто-нибудь из гостей не заехал?

И в этом вопросе тоже не было ничего необычного. По долгу службы ему было предписано проверять техническое состояние объектов, где появлялись временные постояльцы.

– Днем двое приехали на джипе с пассажиром. Разместились в пятом коттедже. Какой-то босс, а с ним личная охрана. Звонили из Москвы, предупредили.

– Ну и ладно! Заеду посмотрю, как там по моей части.

– Так босс недавно уехал с одним охранником.

– Тем проще. Тут такое дело. Мне надо было коекакое оборудование там подключить, сам догадываешься, для чего, а я этого не сделал. Если что, я тебе на КПП звякну, чтобы ты вызвал охранника к себе, типа зарегистрировать. Словом, придумай, будь другом.

Добровольский отлично понимал, что его просьба выглядит несколько странновато, но расчет его был прост: когда хозяина нет, все маются от безделья и лени, даже что-то осмыслить желания мало. Тем более прапорщик давно ему знаком.

– Будет сделано, товарищ подполковник. Если что, звони.

Здоровенный верзила сидел на веранде пятого коттеджа и о чем-то, закрыв глаза, мечтательно размышлял. Приход непонятного мужика в гражданской одежде, отвлекшего его от приятных мыслей, пришелся амбалу не по душе, и он этого не скрывал. Это еще больше подогрело Добровольского.

– Вы что тут развалились, как у себя дома? Вы что, отдыхающий? Хозяин где? – засыпал он вопросами охранника. – Предъявите разрешение на пребывание в зоне повышенного контроля.

Верзила понимал, что чужие в этой резиденции не ходят, если этот хмырь спрашивает – значит, имеет полномочия.

– Документы у хозяина, а он отъехал, – пытаясь не потерять достоинства, объяснил он. – Да вы не волнуйтесь, мы же «смежники», можно сказать, из ФСБ.

– Ну и что? А здесь стоит ФСО! У нас свои правила. Так что давай по-хорошему, дуй на КПП, пусть тебе повторно комендатура выдаст разрешение. Мне твоего начальника ждать не с руки.

– Да ладно, чего там. Угомонись, папаша! Сейчас дам тебе поговорить по мобиле с моим шефом. – Бугай вытащил из кармана мобильный телефон и хотел набрать номер, но Добровольский его остановил:

– На территории резиденции посторонним пользоваться мобильными телефонами категорически запрещено! Вас что, даже не ознакомили с правилами поведения? Прошу отключить немедленно!

«Боже, что я только несу? – подумал Добровольский. – А что делать?»

– Еще чего! – возмутился верзила, продолжая старательно нажимать толстыми пальцами на кнопки, но внезапно почувствовал, что запястье будто зажали в тиски.

Охранник попытался высвободиться, мгновенно покраснев как бурак, но так и не смог. Добровольский молча забрал телефон и положил в карман.

– Ты чего, отец, раздухарился? Спецназ? Уже бегу! – Верзила мигом соскочил с веранды и тренированным шагом двинулся по тропинке в сторону КПП.

– Вот так-то оно лучше! – крикнул ему вдогонку Добровольский. – И не обижайся, парень. У нас ведь тоже своя работа. Пустая формальность, но если что не по форме – погонят нас отсюда. А кормиться надо! – Зачем он это кричал, признаться, Владимир Андреевич так и не понял.

Как только охранник скрылся, Добровольский вбежал в прихожую и позвонил прапорщику.

– Отправил я этого молодца к тебе. Будь добр, промурыжь его хорошенько, пока я все подключу. – Повесив трубку, он прислушался. Откуда-то сбоку доносилось глухое мычание. – Дима! Дима! – позвал Добровольский и кинулся в небольшую комнатку, служащую гардеробной. Дверь была заперта.

С ходу, проломив ее плечом, он сразу увидел парня. Дима сидел на стуле и стонал. Видимо, ему сделали расслабляющий укол, предположил опекун, раз почти не двигается.

– Мальчик мой! Дурачок! Давай, быстро! Прошу, соберись с силами.

Но Дима явно не мог передвигаться самостоятельно, ноги у него подкашивались от слабости. Тогда, недолго думая, Владимир Андреевич схватил его под руки и потянул к выходу. За время, проведенное в тюрьме, Димка существенно потерял в весе, так что волочь его оказалось делом нехитрым. Добровольский погрузил Сироткина на заднее сиденье своего «Опеля», накрыл одеялом, которое всегда держал в багажнике на всякий случай, и сел за руль. «Вовремя успел», – похвалил себя Добровольский. Он понял, что прапорщик заметил приближающуюся его машину и стал открывать ворота. Верзила топтался рядом.