Макарыч не на шутку разошелся, но сдерживал себя из последних сил. Тем более многие факты, которыми его снабдили, требовали дополнительной проверки. Но момент был больно уж подходящий. Бессмертнов словно подставился под удар, упрекая в нерадивости шефа службы безопасности.

– К чему ты опять клонишь, Макарыч? Говори, да не заговаривайся!

– А к тому, что ты, словно слепой, не замечаешь, что твои «выкормыши» давно оперились, почувствовали вкус, как акулы чуют кровь, и, вполне возможно, просто хотят убрать тебя с пути. Попробуй разберись в этом змеином клубке… Ядовитые гады потому сплетаются в один клубок, чтоб ловцу трудно было различить, где у кого голова, где хвост и кто укусит первым…

– Что-что ты сказал? – Бессмертнов побледнел, губы вытянулись в недобрую струнку. Он не верил своим ушам. – Кто хочет меня убрать?

– Да это я так, фигурально. А ты будто сам этого не знаешь?!

Хитров трусил. А трусил он крайне редко.

То, что ребята из группы Мацкевича «нарыли» для него за последнюю неделю, казалось невероятным. А уж Бессмертнов – не поверит тем более. Если б Макарыч выложил ему все как на духу… Но в том-то и дело, что в аналитике Мацкевича все было настолько зыбко, ломко и в то же время угрожающе сомнительно, что старый, опытный кэгэбэшник не решался дать ей ход.

– Так ты фи-гу-раль-но? А мою семью отымели более чем реально. Это я тебе говорю, если запамятовал. – Голос Бессмертнова сорвался почти что на фальцет.

– Да, пока так. Время покажет. – Хитров отвел взгляд.

– Ладно, не затем я тебя искал, чтобы слушать твои маразматические сентенции, – помотав головой, вяло махнул рукой хозяин. – Тут, я видел, кофе пьют? Я тоже хочу.

Глаза его явно слипались.

Прошла четверть часа, и Андрей Андреевич сумел преодолеть навалившуюся дремоту. Взглянув на часы, он вдруг засуетился:

– Послушай, Иван, давай поднимемся в кабинет. Не ровен час явится прислуга, а я в таком непотребном виде.

– Ты прав, Андрей, лучше удалиться, – улыбнулся Макарыч. – Я захвачу бутерброды.

– Это было бы кстати…

– Ну, Андрей, теперь выкладывай старому другу, какая муха тебя вчера укусила?.. – вытерев губы и усы бумажными салфетками, спросил Макарыч, когда тарелка с бутербродами стала пуста, хотя Бессмертнов к ним даже не прикоснулся.

– Если бы муха!.. – вновь как-то сразу помрачнев, с грустью заметил хозяин кабинета.

– Макс Линович исполнял ее роль? – с видом всезнайки спросил Макарыч. – Так он же не так давно держал здесь у тебя отчет. Шо, наш пострел опять поспел?

– Тебе Елена успела доложить? Да, вчера ночью, когда мы вернулись домой, он сообщил нечто невероятное. – Бессмертнов тяжело вздохнул. – Якобы Денис Данист, – а то, что он жив и здоров, сомнений уже не вызывает, – прячется в Израиле. И, что самое главное, он клятвенно утверждает, будто именно Данист встал на тропу войны со мной. Этот зэк действительно одержим жаждой мести.

– Линович наплетет с три короба и недорого возьмет. Где доказательства?! Если такие, как у меня, то они мало что стоят. Сплошные, как говорит Мацкевич, умопостроения!

Внутренне Хитров был даже рад такому повороту событий. Если б все было именно так, это сразу многое объясняет, даже по-человечески понятно. Не то что информация, которую доносят ему. Мол, заговор бывших единомышленников, которые уже, так сказать, на всякий случай выстроились за преемником.

Как ни крути, а с беглым олигархом бороться легче, чем с охреневшими с жиру сотоварищами. Тут уж точно не знаешь, где споткнешься.

– Тут без пол-литра не разберешься, – неожиданно, как бы разговаривая с самим собой, заметил ветеран службы безопасности. Не испрашивая разрешения, налил полфужера коньяка.

– Вот именно – согласился Бессмертнов, – а ты о мухах твердишь… И вообще, кончай тут коньяк хлестать! Совсем сопьешься.

Бессмертнов никогда не любил пьющих людей, всячески пропагандируя здоровый образ жизни. Но наставнику позволял.

– Французы говорят, господь хранит детей, дураков и пьяниц… – изрек Хитров, назидательно подняв вверх указательный палец.

– В таком случае повезло тебе, Макарыч, ты у Господа сразу по двум позициям проходишь, – криво усмехнулся шеф.

– Зачем же так оскорблять старого и верного друга?! – Хитров покраснел, при этом его пышные усы смешно задергались.

– Не время дуться. Ты что, не понимаешь, как все это серьезно?! Сколько мы можем сидеть на дремлющем вулкане и ждать очередного покушения?! Подумай сам. Если Данист действительно совершил такой дерзкий побег, выбрался из сибирской тайги в лютые морозы, добрался до Израиля да еще затеял со мной рискованные игры, то его трудно, очень трудно будет остановить… Ты прав, он наверняка просто одержим местью. Кто бы мог подумать, что в этом тщедушном теле…

– Если ему не помогает кто-то из твоего ближнего круга, – перебил Макарыч, уставившись на Бессмертнова. Словно пытался заглянуть тому в душу. Он намеренно вновь намекнул на существование некоего заговора. – И вообще. Столько лет отсидеть за решеткой! Любой ангел с крылышками озвереет.

– Что ты так смотришь?! И что несешь? Ты что, вправду считаешь, что Данист осужден несправедливо?! Перепеваешь провокационные публикации продажных газетенок?!

Бессмертнов нервно заметался по кабинету.

– Юпитер, ты сердишься, значит, не прав! – теребя по привычке кончики усов, спокойно произнес Макарыч. – Ты у своей совести спроси, Андрей Андреевич. Думаешь, ты чист? Вспомни папку от своей бывшей. А она ведь не заговорщик и не Данист. Раз пошла такая пьянка, будь что будет, скажу, что люди говорят. Ты хоть раз задумывался о том, кому было выгодно надолго засадить Даниста? А мне сдается, что твои соратники подставили не только Даниста, но и тебя!

– Да замолчишь ты наконец! Разберусь без тебя, кто с кем и что! Или ты наивно полагаешь, что тебе известно то, чего не знаю я?!

В который раз за утро Бессмертнов повысил голос. Некогда хваленая выдержка все чаще стала ему изменять.

Мыслями он был уже далеко-далеко. Где-то практически в канун выборов, когда арестовали Даниста… Этот выскочка сдуру сунулся в политику и занялся финансированием оппозиционных партий. Ну кто его тянул в политику?

Что, он не понимает, о чем бубнит Хитров? Доброхоты уже толпились у дверей, чтобы только убедить его в том, будто олигарх может составить серьезную конкуренцию. Ох, как хотел кое-кто из друзей выставить его в глазах общественности деспотом и антидемократом.

Ну хотя бы его любимые помощники Крутов… Умнов. Тут же и Линович свои сети раскинул. Стоп. Стоп. А ведь Крутов с Максом что тогда, что сейчас продолжают играть в одной команде. А ты, дурачина, миришься.

– Скажи-ка, Иван, что ты думаешь о звонке Макса? – Бессмертнов словно вернулся из забытья. – Понимаешь, он настолько выбил меня из колеи… Такие тяжелые думы одолевают, что плешь проели… Неужели он прав?

– Не знаю… Сказать, что ерунда, язык не поворачивается. Тебе самому должно быть виднее. Ведь ты столько общался с этим олигархом, прежде чем засадить его за решетку. А я вообще ни разу с ним не говорил. Так что тебе все же виднее…

Хитров потянулся было к бутылке с коньяком, но, вспомнив о недоброй реакции Бессмертнова, отдернул руку.

– Это не довод… – сухо бросил Бессмертнов.

– Тогда вот тебе довод, Андрей Андреевич! На всякий случай я детально изучил, что нарыли ребята Мацкевича по той автокатастрофе, когда якобы сгинул Данист. Так они пришли к выводу, что фактов, подтверждающих, что каторжанин погиб, нет. Лишь сопли типа: «не мог выжить при столкновении», «не мог после падения выбраться из реки», «замерз бы через пару часов»…

Такое впечатление, что следователи просто отписались, лишь бы поставить точку в деле. А сделать это они могли лишь только по прямому или косвенному приказу.

– И о чем это говорит?

– Сам подумай.

– Теперь ты бездоказателен, Иван Макарыч.

– А мне и не надо доказывать. Но сомневаться имею право. Почему, например, когда люди Мацкевича недавно вдоль и поперек облазили те места, вообще не нашли следов той аварии. Это значит…