– А каков бюджет операции? Ведь с таким «клиентом» наверняка будут загранкомандировки…

– Все будет, майор! – вскинулся глава «Ангела». – Но ты меня просто удивляешь! Ты даже не дослушал до конца! Ты даже не знаешь, в чем суть задания и какими рисками оно чревато. Тебя что, действительно, окромя денег, ничего не интересует?

– В настоящий момент, кроме денег, меня интересуют… только еще бóльшие деньги! – хохотнул Андронов. – Всякий риск оправдан, если за него хорошо платят. Не так ли? В конце-то концов, и вы, Юрий Нилович, тоже не из идейных соображений приняли такой заказ?!

Не в бровь, а в глаз. Может, так и надо жить?! Андронов думает, что поймал удачу за хвост, и хочет обговорить свою долю? Логичнее некуда.

Невольно Глушко сам мечтательно перенесся в будущее. Вот выполнит заказ и прощай навсегда все эти грязные дела! Заляжет где-нибудь в тихой гавани и станет наслаждаться жизнью, закончит диссертацию, будет писать мемуары, играть в шахматы…

– Скажу откровенно, – услышал он откуда-то издалека голос Андронова. – Мне важно, чтобы хорошо заплатили. А так, мне по барабану, кто заказчик, кто жертва. Все дерьмо! Я профессионал и свою работу готов выполнить должным образом. Хотя стрелял не так часто.

– Слышал, слышал твои истории. Хотя у вас во внешней разведке, да еще под прикрытием, брать оружие в руки было вообще западло, – довольно грубо выразился Глушко. – А ты, говорят, порой действовал не хуже Бонда. Джеймса Бонда.

– Откуда вы знаете? – удивился Андронов.

– Свои источники, – загадочно улыбнувшись, ответил шеф. Он действительно слышал об Андронове разные небылицы. Правда-неправда? Поди, проверь. – Взял бы да и сам рассказал, – предложил Глушко, а про себя подумал: действительно, не мешало бы знать, каков тот в деле. – Вот про те самые «нечастые» выстрелы и расскажи.

– Об одной истории, пожалуй, могу, – не стал себя долго упрашивать Андронов.

Его «история» выглядела весьма впечатляюще даже для видавшего виды бойца иностранного легиона.

По ней получалось, что однажды, когда Андронов должен был встретиться с весьма ценным завербованным им же высокопоставленным агентом-испанцем, того уже пасли местные спецслужбы. Но это со всей очевидностью стало понятно лишь тогда, когда «посылка» с деньгами и инструкциями в специальном бандаже благополучно перекочевала от него на тело испанца.

Минут через двадцать, завершив наконец вечернюю трапезу и расплатившись с официантом, испанец спокойно вышел из ресторанчика и направился к «Альфа-Ромео». Из-за своего столика Андронов заметил, что за агентом увязались два подозрительных типа. Сомнений не было. Недолго думая, он быстро выскочил на улицу, но «Альфа-Ромео» уже сворачивала на шоссе в сторону города. Смоляная «Ауди» держалась чуть позади.

«Господи, – подумал Андронов, – хорошо, что сегодня я не пошел на открытый контакт с агентом. Тогда – двойной провал!» Однако и провал ценнейшего агента все равно отразится на его карьере.

Сценарий дальнейших событий ему представлялся до боли знакомым. Машину остановят под любым предлогом прямо на дороге. Тщательный обыск, личный досмотр. И тогда конец обоим.

Решение созрело мгновенно. Недаром русское «авось» – это не что иное, как вера в удачу! Возле ресторанчика стояло такси, очевидно, вызванное для кого-то из посетителей. Андронов без слов заскочил в него на переднее сиденье и, протянув сонному водителю купюру в сто евро, коротко приказал:

– Получишь вдвое больше, если догонишь тот «Ауди»!

– Понятно, сеньор! – Шофер мигом очнулся при виде пистолета, который на всякий случай Николай уже держал наготове, и так рванул машину с места, что пассажир всеми своими позвонками вжался в спинку сиденья старенького такси.

План был до примитивности прост, хотя и рискован: обогнать «хвост» и блокировать его на шоссе, дабы дать возможность оторваться агенту. Но случилось иначе. Не успели они проехать по шоссе и трех километров, как фары «захваченного» Николаем такси высветили стоящие поперек дороги «Ауди» и «Альфа-Ромео».

Шмон на безлюдной трассе был в полном разгаре. Агент – его звали Эрнесто, расставив ноги и вытянув вперед руки, беспомощно лежал на капоте.

Андронов стремительно выскочил из машины, не дав ей даже остановиться. «Автопилот» сам подсказывал все, что надо делать и чему учили в «школе». Применив несколько специальных приемов, Николай почти мгновенно уложил на асфальт обоих преследователей.

– Ну, вы даете, сеньор! Вот уж не думал! – невольно воскликнул Эрнесто.

Между тем, похоже, оправившиеся от первого шока агенты скатились в кювет по разным сторонам дороги и открыли огонь.

– Скорее, Эрнесто, в машину и уноси ноги…

Испанец не успел отъехать и сотни метров, как все было кончено. Каким-то невообразимым цирковым трюком, который Эрнесто краешком глаз заметил в зеркало заднего вида, этот русский двумя выстрелами уложил обоих.

Он выскочил из машины в немом восторге от только что увиденного.

– Назад! – крикнул Андронов. – Мы не в цирке…

– Вот и все. Да, были когда-то и мы рысаками! – Закончив свой рассказ, Андронов тяжело вздохнул и почему-то помрачнел.

– Послушай, а как ты действительно это сделал? – с нескрываемым любопытством спросил Глушко. – Места, как я понимаю, на той дороге было с гулькин нос. Они в кювете, по обе стороны. Темень… А ты на виду…

– Очень просто. Я бросился под прицел одного из преследователей. Второй, чтобы не попасть в напарника, на мгновение перестал стрелять. Да и стрелки они, в общемто, были никакие. Словом, я успел уложить их раньше, чем они меня.

– Но как же строгий запрет на ношение оружия? – невольно спросил Глушко.

– Если бы я выполнял все их запреты, давно бы гнил в могиле.

При этих словах у Андронова был такой взгляд, что даже видавший виды спецназовец Глушко почувствовал легкий озноб. Он вдруг отчетливо увидел, что пробудившиеся в его сотруднике профессиональная гордость и ретивость таят еще нечто, о чем тот явно умалчивает. И это «нечто» – безжалостная, звериная решимость идти по трупам явно проступила в настроении нового сотрудника.

Азарт охотника, преследующего жертву, очень хорошо был знаком и самому шефу «Ангела».

– Но как же ты мог просрать цюрихскую операцию?

– Это разные вещи. В Мадриде надо было действовать на уровне инстинктов. В Цюрихе еще и соображать. Я же вам говорил – меня там подставили, – зло ответил Андронов.

– Ладно, Николай Георгиевич, оставим эту тему. В нашем случае надо будет не только стрелять, до стрельбы, надеюсь, далеко, как до луны. Надо будет как раз соображать. Много соображать.

– Это я понимаю, – быстро согласился Андронов, вновь потянувшись к трубке, что, видимо, должно было означать – он успокоился и взял себя в руки.

– Я хочу, чтобы ты хорошо усвоил одно. Операция по Бессмертнову должна быть очень тонкой. И запомни, можно пугать, но не убивать! Понятно?! Только психологический прессинг! Игру надо выстроить с выдумкой, безукоризненно выверенно: объект должен постоянно чувствовать, что его преследуют, что жизнь его и его близких в опасности. Он должен постоянно теряться в догадках, кто и зачем это делает. Я понятно излагаю?

– Вполне… Пытка неведомо откуда нависшей угрозой – одна из самых изощренных пыток, – ухмыльнувшись, изрек Андронов, снова удивив главу «Ангела» странным красноречием. – Хотя, почему вы полагаете, будто «клиент» не привык жить под прессом угроз, попыток покушений на него?

– Какая разница, что я думаю, Николай Георгиевич, – уклончиво ответил Глушко.

– Извините.

– Ну, коль ты меня понял, Николай Георгиевич, то максимум через неделю я хотел бы видеть детально продуманный план действий.

– Если хотите, значит, увидите, – нагло глядя в лицо шефу, отрапортовал Андронов.

Выйдя из кабинета с высоко поднятой головой, переполненный эмоциями, как кувшин с водой, он хотел было заглянуть в кабинет Васильева, но тут же передумал. Надо свести к минимуму общение с приятелями, решил он, видимо, опасаясь своего болтливого языка. И вообще, надо думать о деле. Только о деле.