– Машина полетит в пропасть вместе со всей охраной и водителем. А река навсегда скроет все следы! Речку я эту знаю. К слову, местные аборигены называют ее «вратами ада». Даже охотники-промысловики избегают охотиться в тех местах.

– Вот видишь, начальник, когда мозгами немного пораскинешь, всегда находится выход, – многозначительно заметил вор. – Только скажи, пожалуйста, как потом Денис будет выбираться с перевала? И в каком направлении?

– Это вообще-то уже не моя забота! Карту дам. Его будут ждать на трассе близ соседнего райцентра. А там и до Транссиба рукой подать.

– Слишком сложно что-то ты рисуешь, – нахмурившись, сказал Папа. – А может, вертолет на перевал организуем? Слабо?

– Не нужен вертолет. Гражданин начальник правильно решил, не надо привлекать чужое внимание, – решил высказать свое мнение Данист.

– Вот я о том же подумал, – поддакнул Удалов. – Поэтому и предлагаю наиболее реальный, в смысле безопасности, маршрут.

– Только, Дмитрий Владимирович, без КамАЗа. И без лишних жертв! – попросил Денис. – Пусть «воронок» сам сорвется в пропасть. Предположим, водитель не справился с управлением. Гололед, прочие погодные условия. Так даже правдоподобнее. Главное, чтобы все поверили, будто пассажиры перевозки действительно погибли в этой самой горной речушке.

– Мне тоже эта идея больше нравится, – согласился Папа.

– Единственное «но», мне могут понадобиться деньги. На самостоятельную дорогу. Да и вообще, на первых порах, – уставившись в обшарпанный пол Красного уголка, кротко вымолвил кандидат в беглецы.

– Я тебе, сынок, могу ссудить тысяч пять зеленых. На первое время хватит, а потом сам действуй. Картой, пропитанием тебя снабдит гражданин начальник. В твоей честности, сынок, я уверен. Рано или поздно ты доберешься до потайного местечка, и тогда наша казна сможет рассчитывать на твою посильную помощь.

– Понимаю, понимаю, – не совсем ещё врубившись в создавшуюся ситуацию, растерянно пробормотал Данист и тут же, помимо своей воли, искренне обнял старика.

– Ты, сынок, должен запомнить! Жить по закону в нашем государстве не всем по карману! – растроганно, но вместе с тем назидательно произнес Папа. – Жить по понятиям иногда намного дешевле. Помни, сынок. И вот еще что я хотел передать на прощание…

С этими словами «законник» извлек визитку из «пистончика» своей цветастой жилетки и протянул ее Денису.

– Коль тебя по-прежнему будет заедать червь мщения, обратись к этому человеку. Личность незаурядная, ас в своем деле. Ха-ха-ха! Передашь ему от меня горячий привет, и всё будет тип-топ. Этот ангел в лепёшку расшибется ради меня, все сделает, что ты ни попросишь…

Взяв в руки визитку, Данист пробежал глазами витиеватую надпись: «Охранное агентство „Ангел“, Юрий Нилович Глушко, Генеральный директор».

– Ангел, стало быть. Отлично. Встречусь, наконец, со своим ангелом. А пока у меня последняя просьба к гражданину начальнику, – заявил Данист. – Мне нужен не только российский, но и заграничный паспорт. И пусть мои доброжелатели в Москве поставят там как можно больше виз. Шенген, конечно. Все, что придет им в голову. Только не США. Думаю, за те деньги, которые вы озвучили, это будет им по силам.

* * *

Через несколько дней по горному тракту, ведущему к областному центру, двигался «воронок» с двумя пассажирами и одним водителем на борту. Машина шла натужно, с трудом преодолевая снежные заносы. Дул упругий и холодный ветер, разнося вокруг ледяную пыль. Казалось, стоит любому живому существу постоять на этом безжалостном колтуне минут пятнадцать-двадцать, и оно превратится в ледяное изваяние.

В теплом овечьем тулупе и кроличьей ушанке Данист тихо сидел в чреве перевозки. Он был в невероятном возбуждении – разве что зубы не стучали.

Рядом с ним мирно дремал пожилой охранник в форме сержанта. Из кабины доносилось пение.

– Слышишь, мужик, – неожиданно обратился он к Данисту. – За что это тебя так начальство не любит? Что за срочность отправлять на допрос? В такую погоду даже волки на охоту не выходят.

– Не знаю, – буркнул в ответ Денис, которому сейчас было не до расспросов. Он думал лишь о том, как будет в одиночку добираться до цели, какую определил сам себе.

«Воронок» неожиданно забуксовал и натужно завыл. Колеса юзом заскользили к краю бездонной пропасти, туда, где внизу шумела, пенилась и источала белесый пар горная река. Действительно, несмотря на лютый мороз, она не была скована льдом.

Мотор вдруг зачихал, закашлял и, словно задохнувшись собственными выхлопными газами, заглох.

– Можно по малой нужде? – спросил заключенный.

– Давай, ежели перетерпеть не можешь, – откликнулся сержант. – Смотри, конец не отморозь. Такая холодрыга…

– Пусть заодно и подтолкнет самую малость, – крикнул из кабины водитель. – А то, видишь, буксуем.

– Сделаем, – успокоил Данист, – подтолкнем.

Не успел он справить нужду, как из-за поворота послышался гул мотора и сразу же появился грузовик. На полной скорости он двигался на конвойную перевозку.

«Обманул все-таки гражданин начальник, не решился оставлять свидетелей побега», – подумал Денис и едва успел отскочить в сторону. Через мгновение перевозка уже летела вниз, а грузовик, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь.

Сил заглянуть, куда только что улетел тюремный транспорт, Данист в себе не нашел. Оставшись один, он еще какое-то время постоял в нерешительности, хотя собственный план был продуман загодя. Ни в какой райцентр, откуда ехал КамАЗ, он не пойдет и ни с кем встречаться там не будет. Но и на ближайший пограничный переход с Китаем тоже не сунется. А попытается добраться до Благовещенска. Далековато, конечно, но зато с гарантией, что след его потеряется. Доберется – удача. Не доберется – стало быть, не судьба.

…Когда, сначала пешком, а затем на попутке он добрался до дороги, ведущей в соседнюю область, силы были на исходе. Тогда, за двести двадцать долларов, Денис подрядил лихого укротителя ЗИЛа и уговорил отвезти в Благовещенск.

Ночь в машине была бесконечно длинна и беспокойна. Данисту снился странный сон.

Он вдруг увидел себя – нет, не Эдмоном Дантесом в теплом тулупе, а облачённым то ли в белоснежную, прошитую золотой вязью тогу древнегреческого аристократа, то ли в одеяния римского патриция. Ни дать ни взять, великий Александр. Только в очках.

Вот он уверенно держит в руках упругие кожаные вожжи, ловко управляя тройкой коней, запряженных в неудержимо несущуюся куда-то вперед колесницу…

Так это же колония, в которой он отбывал срок. Вон столовая, покосившаяся на северную сторону, вон пошивочный цех… А вот уже лагерные ограждения из колючей проволоки и забора. Но кони ничего не боятся и, как на конкуре, одним махом взлетают вместе с колесницей вверх и смело несутся дальше к сияющему на горизонте ледяному от стужи солнечному диску.

Позади себя Денис слышит громкие воинственные крики толпы заключенных – кто в ватниках, а кто-то почему-то совсем голый, – бегущей за колесницей. В этой людской лавине он уже отчетливо различает знакомые лица и столбенеет от удивления. В толпе не только заключенные, но и ненавистные ему надзиратели, среди которых та самая гадина, что так безжалостно насиловала его. Она и во сне бежит голой, с трудом переваливаясь с ноги на ногу.

Что ж это такое?! А эти куда? Теперь ему пришьют заговор и дадут пожизненную меру наказания. Боже! Боже!

Денис слышит, как кто-то сзади запрыгнул на колесницу и кричит ему почти что в самое ухо:

– Шо, дантист, хотел в бегунки податься без нас? Мы ж тэбэ кормили, мы тэбэ стерегли, шоб ни волоска с тэбэ ни упало. Ни стыдно? Мы усэ пешие, а тэбэ карету подавай.

«Так это же хохол-прапорщик, – удивляется Денис, – куда он-то бежит?»

– Влезай! – командует он прапору. – Держи вожжи. Теперь я твой командир. Куда бежишь?

– Так куды ещо? Так на Житомырщину. До ридной хаты, до мамки с батькой, до братков малых.