Саймон уставился на Чарли:

– Мы? Это значит…

– Да, Пруст поручил это дело мне. Нашей бригаде. Видно, учел, какой у нас богатый опыт общения с семейством Фэнкортов, – язвительно закончила Чарли.

– Я думал, он меня ни за что не подпустит к этому делу. Я тебе обязан.

Саймон поднял глаза к потолку, где жужжали люминесцентные лампы. Он всегда верил в некую высшую силу. Одно время мать надеялась, что он станет священником. Может, она надеется до сих пор. Как и мать, Саймон все время искал опоры, вот только не был уверен, что опора – в Боге. И ни за что не хотел быть похожим на мать.

– У Пруста вечно сюрпризы, в этом ему не откажешь, – продолжала Чарли. – Он думает, ты должен справиться с этим делом уже потому, что тебе оно очень небезразлично. Считает, что усерднее тебя никто здесь не будет искать Элис Фэнкорт.

По ее тону Саймон понял, что под этим «никто» подразумевается и сама Чарли.

– Но как же я начну поиски! – вздохнул он. – Чарли, я и вправду могу загреметь под фанфары. Я два раза неофициально встречался с Элис Фэнкорт. Она… сообщила некоторые сведения, которые я должен полностью выложить, прежде чем начать работу. Ты ведь знаешь, мне нельзя вылетать со службы, я хороший сыщик.

– Да уж как не знать, – бесстрастно ответила Чарли, подняв брови. – Без тебя мы бы чесали в затылках и ковыряли в носу, ни одного дела не могли бы раскрыть.

– Да ладно тебе. Когда человек во всех занятиях такой ноль, как я, и вдруг – бац, что-то выходит хорошо, это сразу видно. Вот у меня получается работать сыщиком.

– Да ну? Чего ж ты молчал? Сказать надо было!

– Отвали.

Чарли рассмеялась.

– Только ты умеешь бессовестно хвастаться и в то же время казаться бедной овечкой.

«И только ты умеешь так свысока и по-хозяйски до меня снисходить, что сразу хочется залепить тебе крепкую оплеуху», – подумал Саймон и сказал:

– Я понимаю, что не имею права тебя спрашивать, но… есть мысли, как это разрулить?

Чарли, похоже, не удивилась.

– Пошли, – сказала она, тряхнув перед носом у Саймона ключами от машины.

– Куда?

– Туда, где нас не смогут подслушать.

Столовка всегда была отличной питательной средой для сплетен. Лавируя между столиками и стульями под аккомпанемент громких сальных шуток, Чарли с Саймоном вышли из столовой и поспешили на улицу.

Машину Чарли водила по-мужски – рулила двумя пальцами, а то и одним запястьем. Она плевала на ограничения скорости и крыла почем зря других водителей. Они выехали из Спиллинга в сторону Силсфорда под включенное на полную Радио-2. У себя Саймон слушал только Четвертую программу, но давно махнул рукой на привычки Чарли. У нее был свой режим: утром – Радио-1, а с часу дня – Радио-2[7]. Другими словами: Стив Райт[8] в вечернем эфире, желтые новости и песенки, годные лишь для лифтов да гостиничных фойе, – вся эта ненавистная пошлятина.

Стараясь не слушать, он разглядывал скучный размеренный пейзаж, что проносился за окном. Обычно эти виды успокаивали Саймона, но сейчас казались пустоватыми. В картине чего-то недоставало. Внезапно Саймон понял, что надеется увидеть Элис, и смутился. Каждый силуэт и лицо огорчали его: опять не она.

Что такого разглядел он в Элис, почему отозвалась его душа? Она красива, но чувства Саймона с этим никак не связаны. Нет, было что-то в ее поведении, какое-то потаенное беспокойство, словно человека вырвали из родной стихии и теперь его оплетают невидимые путы. Саймон постоянно чувствовал это в себе. Другие умели без усилий скользить по жизни, а он – нет, и Элис, наверное, тоже. Она слишком сложно устроена, уж очень тонко чувствует. Хотя он видел ее только взинченной, растерянной и даже не представлял, какой Элис была раньше.

Чарли назвала бы его фантазером. Только фантазер лепит образ человека, имея столь скудные сведения. Но ведь мнение о других людях нередко строится именно на таких домыслах. Разве не безумие полагать, что твои родные, друзья и знакомые – законченные персонажи, которые можно описывать и классифицировать? Ведь поведение людей все время хаотично меняется в результате безумных, иррациональных импульсов, не до конца понятных самому человеку.

Заслышав невыразительный голос Шерил Кроу[9], Саймон тряхнул головой. Как типично. Чарли принялась подпевать – про дни, что вьются, как дороги. Саймон подумал: «Ну и бред».

Перед пабом «Красный лев», в пяти милях от города, Чарли ударила по тормозам и вильнула на паркинг.

– Что-то нет настроения пить, – предупредил Саймон.

Его замутило от одной мысли об алкоголе.

– Не бойся, заходить не будем. Просто хотела отдать тебе подальше от участка.

Порывшись в черной замшевой сумке, Чарли вынула стандартный полицейский блокнот, что носит каждый офицер. Сюда записывают всё – любые происшествия во время дежурства, серьезные либо незначительные, со всеми деталями, включая погоду и состояние дороги. Во внутреннем кармане пиджака у Саймона лежал точно такой же.

Чарли бросила ему свой на колени. Коричневая книжечка пять на семь дюймов с серийным номером и подписью сержанта Чарли Зэйлер на обложке.

– Насколько я понимаю…

– Это твоя единственная версия? Выдай свои левые встречи с Элис Фэнкорт за официальные беседы. Прекрасный шанс переписать историю.

– Ты не должна врать ради меня.

Саймона добило, что книжка у Чарли наготове. Выходит, она знала, что рано или поздно он прибежит за помощью. Досадно, что он так предсказуем.

– Ну, вообще-то, – Чарли скривилась, – риск всегда остается. Вдруг кто-нибудь вглядится в серийные номера… Само собой, если тебя прищучат, я тебе ничего не давала.

– Придется все переписывать заново.

Саймон закатил глаза: страшно подумать, сколько писанины предстоит.

– Ты не первый и не последний. Мне эти игрушки не по нраву, но и стоять в стороне не могу, пока ты пускаешь свою жизнь коту под хвост. У меня же страсть все контролировать. И потом… Ты самый умный из всех, с кем я работала, увлекаешься сам и увлекаешь других. Только не смей соглашаться, а то задушу! И если этот твой косяк все загубит, будет трагедия. В общем, если меня спросят, я скажу, что знала про ваши встречи и дала добро.

Ее продуманные и взвешенные похвалы уязвили Саймона. Чарли не умела общаться с ним на равных, и Саймон ясно видел, что дело тут не в чинах. Он и сам не знал, какое отношение его удовлетворило бы.

– Ничего не выйдет. Все же в курсе, что это дело о подмененном младенце ты хотела поскорее замять. С чего бы ты дала мне отмашку копать дальше?

Чарли пожала плечами.

– Я горжусь своей скрупулезностью в работе, – сухо ответила она.

Они посидели молча, наблюдая, как текут в паб и из паба посетители.

– Прости, – заговорил наконец Саймон. – Не надо было тебе врать. Но ты же не верила в рассказ Элис. Думала, она пудрит нам мозги. Потому я тебе и не сказал – опасался за нее и… Знаешь, я не говорю, что верю ей, но… я не мог просто так ее бросить.

Лицо Чарли дернулось и напряглось. Саймон пожалел, что произнес слово «бросить». Да, они говорят о работе, спорят о конкретном деле, но факт остается фактом: он обманул Чарли ради другой женщины.

– Ну хоть ты-то меня не подозреваешь?

– Только в дурости, ни в чем другом. Но говорят, она слепа…

Чарли отвернулась к окну, пряча лицо.

– Пора валить, пока вечер не перестал быть томным.

И вновь Саймону пришлось отгонять воспоминания о сорокалетии Селлерса. Он закрыл глаза. Как славно было бы вообще отключиться. Слишком много всего в один день. Саймон попробовал ни о чем не думать.

И тут же что-то щелкнуло в голове. Он наконец понял, что же замутило, будто соринка в глазу, его мысленный взор.

– В тот вечер, когда убили Лору Крайер… – произнес он.

– Только не начинай!

– Она вышла одна, так? Ты сказала, она вернулась к машине одна.