Сорча пошла выглянуть в окно, а Глинис смотрела куда угодно, только не на Алекса. А тот скептически взглянул на маленькую кровать. У него будут свисать ноги, но зато в кровати такого размера Глинис не сможет его избегать. Ему отчаянно хотелось остаться с ней на некоторое время наедине, и не только в постели. Он собирался попросить мать, чтобы та взяла Сорчу на ночь к себе. Поэтому, когда мать появилась в дверях, сын очень обрадовался.

— У вас все есть, что нужно? — спросила она.

Хотя мать Алекса переселилась в свой дом несколько лет назад, всякий раз, когда она переступала порог замка его отца, она принимала на себя роль хозяйки. Прежде чем Алекс успел попросить ее взять Сорчу ночевать к себе, она заговорила о том, для чего пришла.

— Наши люди по эту сторону острова Скай не получили вовремя известие о свадьбе в Данскейте. — Она радостно улыбнулась и хлопнула в ладоши. — Поэтому сегодня вечером я приглашаю всех вас на еще один свадебный пир!

Алексу эта новость пришлась не по душе. Что ему точно сегодня не было нужно, так это еще один свадебный пир.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала Глинис, но Алекс видел, что она побледнела как полотно. — Я немного устала от всех… волнений прошлой ночью. Так что если вы не против взять к себе Сорчу, я бы хотела отдохнуть.

У Алекса затеплилась надежда. Он сказал:

— Я бы и сам не прочь прилечь.

Глинис бросила на него такой взгляд, от которого бы даже молоко скисло.

— Я уверена, ты найдешь себе где-нибудь постель.

Когда все они спускались по лестнице, Алекс накинулся на мать:

— Зачем тебе это понадобилось? Могла бы сначала меня спросить, прежде чем всех приглашать.

Его мать улыбнулась Сорче.

— Я хотела, чтобы твоя жена и дочь почувствовали, что им здесь рады.

Это показное проявление добрых намерений не успокоило Алекса. Оба его родителя делали только то, чего сами хотели, не думая ни о ком другом. Однако дело было сделано, и ему предстояло провести сегодняшний вечер, развлекая всех и каждого, живущих в пределах половины дня пути от дома его отца.

Вскоре он уже сидел в зале с кружкой эля в руках, думая о своем не слишком веселом будущем. Вдруг до него донеслись голоса родителей. Алекс оглянулся и увидел, что Сорча изо всех сил прижимает к себе старую куклу, глядя то на бабушку, то на дедушку.

— Твои слова мне не указ! — заявила мать Алекса, подбоченившись и наклоняясь вперед. — Сегодня вечером я забираю Сорчу домой.

— Ты не заберешь мою внучку из этого дома! — закричал его отец.

Эти двое были так поглощены спором друг с другом, что не замечали, что Сорча смотрит на них огромными расширенными глазами. Алекс решительно подошел к ним и поднял Сорчу на руки. Она прильнула к нему, засунув палец в рот. Он отвел от ее лица волосы и поцеловал ее в лоб.

— Я этого не потерплю! — Его родители замолчали, выслушав сердитую реплику сына. — Или вы двое будете ладить между собой в присутствии моей дочери, или вы ее больше не увидите.

Тут его мать и отец заговорили одновременно:

— Но она моя единственная внучка! Ты не имеешь права!

— Я имею право. — Алекс задержал взгляд сначала на отце, потом на матери. — И я не позволю вам воевать из-за моей дочери так же, как вы воевали из-за меня.

Алекс никогда не говорил о своем отношении к их ссорам, и сейчас оба его родителя — редкий случай! — были настолько потрясены, что на время лишились дара речи. Алекс подумал, что, наверное, в семьях такое часто бывает. О каких-то очевидных истинах порой никто не говорит вслух, как будто от этого они становятся менее реальными.

— Я больше не буду повторять, — сказал он. — Если вы не можете быть друг с другом вежливыми, мы уедем и больше не вернемся.

Настроение у Алекса все больше портилось. Ну, зачем Мэри надо было явиться на этот пир? Здороваясь с ее мужем, Алекс чувствовал себя последним негодяем. Теперь, когда он сам стал мужем, он смотрел на ситуацию другими глазами. Муж Мэри, конечно, — лицемерный дурак, но это не означало, что Алекс имел право спать с его женой. Сам Алекс убил бы любого, кто поступил бы с ним так же. При одной мысли о том, что другой мужчина будет касаться Глинис, у него вскипала кровь.

На протяжении семи перемен блюд Мэри пыталась встретиться с Алексом взглядом, а он упорно не обращал на нее внимания и старался поддерживать разговор с Глинис.

— Мне жаль, что сегодня тут такое скопление народу, извини, — сказал он на ухо Глинис, наклонившись к ней.

Глинис все так же сидела с неестественно прямой спиной.

— Тебе не стоит извиняться, — заметила она. — Или ты стыдишься показать им меня или свою дочь?

Алекс стиснул зубы, чтобы не закричать на нее. Только когда он немного успокоился и понял, что может говорить нормальным голосом, он заговорил снова:

— Ты прекрасно знаешь, что я не стыжусь ни тебя, ни Сорчи. Неужели трудно пойти мне навстречу и попытаться быть любезной?

— Если тебе так нужна любезная жена, надо было выбрать кого-нибудь другого, — яростно прошептала Глинис. — Я тебя предупреждала, у меня трудный характер.

С этими словами Глинис повернулась к нему спиной и заговорила с его матерью, сидящей по другую сторону от нее. У Алекса уже гудела голова, когда Мэри встала из-за стола, оглянулась на него, широко улыбнулась и вышла из зала. «Проклятие! — подумал он. — Уж этому я, по крайней мере, могу положить конец!»

Он вышел и подождал в холле, пока Мэри вернется. Наконец она вышла, увидела Алекса и расплылась в улыбке.

— Алекс…

— Тише!

Он схватил женщину за запястье и потянул ее за собой в темный внутренний двор. Как только они свернули за угол, где никто не мог увидеть их от двери, Алекс резко повернул Мэри к себе лицом. Она истолковала его жест по-своему.

— Значит, ты по мне скучал? — сказала она, начиная гладить рукой его грудь.

Алекс оттолкнул ее руку.

— Мэри, что ты себе позволяешь? Я привел тебя сюда, чтобы сказать, чтобы ты прекратила эти глупости, пока моя жена не заметила.

— Честно говоря, мне показалось, что твоей молодой жене все равно.

— Глупости! — возразил Алекс, хотя он уже и сам начал в этом сомневаться. — Она просто не демонстрирует свой интерес так явно, как некоторые.

Мэри непринужденно засмеялась:

— Да, ты прав, разумеется.

— Я хочу, чтобы ты сейчас ушла домой и больше не возвращалась, — тихо сказал Алекс.

— Так когда ты хочешь со мной встретиться?

— Говори тише! — прошипел Алекс. — Ты меня не поняла. Я теперь женатый человек, и я не собираюсь заводить с тобой интрижку. Да и ни с кем другим.

— Ты знаешь, что говорят о хороших намерениях? — спросила Мэри с ехидной улыбочкой. — Они далеко заводят.

— Мэри, я серьезно! Не хочу причинять тебе неприятностей, но если не прекратишь свои выходки, пеняй на себя.

Она засмеялась и прильнула к нему.

— Я создана для проблем.

Алекс взял ее за плечи и оттолкнул от себя.

— Мэри, я тебя предупредил. Забирай своего мужа и уходи домой.

Алекс оставил ее одну в темном внутреннем дворе, а сам повернулся и пошел, сердито топая, вверх по лестнице. Он не мог понять, что он раньше находил в этой женщине.

Глинис была уверена, что все в зале тайком смеются над ней. Некая Мэри весь вечер бросала красноречивые взгляды на Алекса, подмигивала ему. Может быть, муж этой Мэри был полуслепым, но у Глинис со зрением было все в порядке. Когда Мэри и Алекс оба исчезли, гордость должна была удержать Глинис от того, чтобы последовать за ними, но она просто не могла оставаться на своем месте. Ей нужно было знать наверняка, что Алекс действительно пошел встретиться с любовницей на вторую ночь после свадьбы. Глинис вышла в холл — там никого не было. Ее сердце болезненно сжалось в груди. Боясь, что Алекс ушел с этой женщиной, она все же хотела, чтобы ее предположение оказалось ошибкой. Она говорила себе, что не нужно судить Алекса, не увидев его с этой женщиной воочию. Из холла можно было выйти только двумя путями: или наружу, или подняться наверх, в спальни.