— Я устал.

— Нет. В душе знаешь, что эта дорога ведет в никуда, и не хочешь оставлять воспоминаний о своей ошибке. Ты ошибся, Ксен, хотя и ненамеренно, а безоговорочная поддержка Софоса укрепила тебя в твоем заблуждении.

На сей раз Ксен промолчал; полагаю, на ум ему пришло множество странных событий, случившихся на протяжении нашего похода: внезапное и таинственное появление Софоса, чрезмерное количество необъяснимых совпадений, пленение военачальников и вскоре — восхождение к власти, его помощник — подозрительный, пугающий Неон, и, наконец, решение продолжать двигаться путем, ведущим в никуда.

Я снова прервала размышления Ксена:

— Ты знаешь, что воины, полководцы и высшие военачальники разговаривают со своими женщинами после занятий любовью? А женщины потом обсуждают услышанное между собой. Ты рассказал мне о том, как тебя и твоих товарищей завербовал Проксен-беотиец.

— Тайно.

— То же самое произошло со всеми остальными. Скажи, Ксен, ведь в этом ключ к разгадке: почему всех вас завербовали тайком, по секрету?

— Чтобы застичь врага врасплох.

— Врасплох? Кир собрал в Сардах сотни тысяч азиатов, они вместе с нами шли к полю сражения. Как можно спрятать столь огромную армию? Думаешь, у Великого царя нет шпионов на собственной земле? Думаешь, Кир о них не знал? Здесь другая причина, и она тебе известна. Наверняка известна! Именно она поможет нам решить загадку и понять, что за судьба нам уготована.

Летописец молчал. Странно: в этой долгой тишине, когда пошедший снег поглощал каждый звук, мне вспомнилось недавнее видение — белый всадник явился мне, когда я уже ощущала ласковое прикосновение смерти. Может, мне тоже боги доверяли какую-то задачу? И поэтому один из них предстал предо мной, возникнув из ничего, и по воздуху отнес к лагерю, где наши легко могли меня обнаружить. Иногда при мысли об этом таинственном всаднике мне казалось, что он действительно скакал на крылатом коне.

В тот вечер Ксен так и не ответил. Быть может, веки его до такой степени слипались от усталости, что он был не в силах произнести хоть слово, а может, не хотел смириться с тем, что простая девушка, маленькая варварка из восточной страны, давно уже поняла то, что от него ускользнуло, или же то, чего он не желал понимать.

Согретый слабым теплом жаровни, летописец уснул на бараньей шкуре, напоминавшей ему древние легенды, а мне хотелось добавить последние кусочки мозаики к картине, которая складывалась у меня в голове. Нужен был кто-то, кто мог бы помочь собрать ее. Не Мелисса: я не думала, что у нее есть интересовавшие меня сведения. Кто-то из воинов или полководцев — тот, кому они известны и кто не сумеет мне отказать.

Никарх-аркадиец! Человек, которому персы вспороли живот в вечер коварного пленения наших военачальников, — я помогла спасти его от смерти.

На следующий день, когда в небе появились широкие прорехи, стали видны берега реки, и разведчики разглядели ледяную корку под снегом. Однако паника, охватившая всех накануне, была слишком сильной.

Софос вновь настоял на своем, и мне его упорство показалось тем более странным, что Ксен как будто утратил часть своей уверенности. Я не знала, что говорили другие полководцы на совещании с верховным главнокомандующим, но ходили слухи о бурной, яростной стычке, которая утихла лишь после того, как Софос пригрозил пойти вперед один, с теми, кто захочет за ним последовать.

Было очевидно, что подобный исход привел бы к катастрофе и основная часть армии, брошенная на произвол судьбы, довольно скоро погибла бы, а вторая через некоторое время разделила бы ее судьбу. Софос сказал, что нужно двигаться вперед до того места, где льда на реке нет, а после никаких затруднений не будет. И подкрепил слова одной из своих любимых фраз: «Боги всегда помогают тем, кто идет вниз». Худшее скоро останется позади. Все это обеспокоило меня еще больше.

Разыскать человека в многотысячной колонне, растянувшейся на полпарасанга, — предприятие практически безнадежное, но я знала, где и как аркадийцы становятся лагерем во время привала, и после нескольких бесплодных попыток мне удалось его найти.

— Как твой живот? — спросила я, прежде чем он сообразил, кто перед ним.

— Это ты, девочка? Живот в порядке. Иногда побаливает и слегка беспокоит, особенно когда там целыми днями пусто. Но, как говорится, могло быть и хуже.

— Мне нужно с тобой побеседовать.

— Я надеялся на большее.

— Если Ксен тебя услышит, он снова вспорет тебе брюхо, но сначала отрежет яйца.

— Я весь внимание, — ответил он поспешно, улыбаясь своей широкой улыбкой взрослого ребенка.

— Расскажи мне о великой войне.

— Зачем?

— Ни за чем. Просто отвечай.

Никарх посмотрел на меня искоса, словно пытаясь по глазам понять причину столь странного вопроса, а потом сказал:

— Я не принимал в ней участия: был тогда слишком маленьким.

Ну конечно. Как я об этом не подумала?

— …А вот наш командир принимал и все уши нам прожужжал рассказами о своих подвигах. Однако, девочка, великая война длилась тридцать лет, и никто в мире не сможет рассказать тебе, что там случилось, кроме, может быть… Эй, а почему ты не обратишься за этим к своему Ксену, летописцу? Он знает гораздо больше меня.

— Потому что у него есть дела поважнее, а если остается время — пишет.

— Справедливо.

— Мне достаточно последнего периода. Что произошло перед началом этой экспедиции?

— Ну, афиняне проиграли, а спартанцы победили.

— Разве они не сражались на одной стороне много лет назад, во времена Фермопил?

— С тех пор много воды утекло. А еще недавно спорили за дружбу персов. Странно, да?

— И за кого были персы?

— За Спарту.

— Поверить не могу.

— Однако это так. Спартанцы не победили бы Афины на море без денег персов. А персы платили, потому что хотели уничтожить афинский флот — их извечный кошмар.

— А кто давал деньги?

— Царевич Кир. Это общеизвестно.

— Наш царевич Кир?

— Он самый.

— Понятно.

— Понятно? Что тебе понятно?

— То, что мне нужно было выяснить. Никому не говори, что я тебя об этом спрашивала. Пожалуйста.

— Не беспокойся. К тому же это не секрет: я рассказал о том, что все знают.

— Все, кроме меня. Спасибо. Прощай. И постарайся вернуться домой целым и невредимым.

— Я попробую, — улыбнулся Никарх.

По тому как он посмотрел, качая головой, я поняла, что ему никак не удается сообразить, зачем я приходила, но но улыбке становилось ясно, что ему было приятно снова меня увидеть.

Сердце прыгало в груди от волнения. Покидая свою деревню, я и представить себе не могла, что буду участвовать в подобных приключениях, разгадывать столь важные загадки, разбираться в событиях, изменивших судьбу целых народов. Теперь мне все казалось ясным: Кир хотел получить трон, а чтобы преуспеть в этом, ему нужно было заручиться поддержкой лучших воинов в мире — воинов в красных плащах, в как можно большем количестве, а также тех, кого они обучали своему искусству. Но спартанцы являлись союзниками его брата, Артаксеркса, и значит, перед ними стояла дилемма: если Киру удастся рисковое предприятие, он станет их царственным должником; если же проиграет, им придется доказать Великому царю, что они не участвовали в походе, что Кир нанял воинов сам, не посоветовавшись с ними. Вот какова истинная причина того, что цель похода держалась в тайне! Спартанцы хотели играть сразу на двух досках и обеспечить себе преимущество вне зависимости от того, кто победит.

Но потом, когда повернуть вспять стало невозможно, вероятно, у правителей Спарты возникли сомнения: а вдруг ситуация выйдет из-под контроля? Вдруг случится что-то непредвиденное? Значит, надо найти способ вмешаться, но для этого нужен кто-то, знающий, как действовать, и подчиняющийся непосредственно их приказам. Вот почему в какой-то момент, незадолго до того как я встретила Ксена, в армию приехал Coфoc. Вот почему никто ничего не знал о нем. Неон тоже казался мне подозрительным.