Возница ударил мулов кнутом и погнал к обозу, находившемуся на холме — не слишком высоко, но достаточно для того, чтобы наблюдать за битвой. Я видела все, что происходило, ничего не упуская из виду. С высоты наблюдательного пункта открывалось жуткое зрелище. Именно я рассказала потом Ксену подробности чудовищной бойни.

Теперь все отряды армии пришли в движение. Азиаты составляли три четверти войска, располагаясь слева. Кир находился в центре, в роскошных доспехах, в окружении отборных войск — лучников и всадников удивительной наружности, в латах из золота и серебра, прекрасных, молниеносных. Каждый держал копье с зеленым флажком на древке. На правом фланге находились воины в красных плащах.

Я увидела Ксена: он отделился от толпы и двинулся к Клеарху. На несколько мгновений он оказался один среди равнины, в блестящих доспехах, на белом скакуне, — не заметить его было невозможно. Что станет с этим юношей к вечеру? У меня сердце сжималось при одной мысли об этом. Смотрела, как он гарцевал на коне, полный жизненной силы, — потом наконец остановил жеребца перед главнокомандующим.

Страшные картины пронеслись перед моими глазами, заслоняя образ молодого всадника: я видела, как он лежит на земле, пронзенный стрелой в сердце, в грязи и в крови; как ползет, раненный, умирающий; бежит, а враги преследуют его верхом и убивают. Мне хотелось закричать, я понимала, что настал решающий момент. Две армии вот-вот сойдутся в схватке, и Кера, божество смерти, уже проходит по рядам, выбирая добычу.

С высоты было ясно видно, что вражеская армия протянулась дальше нашего левого фланга, и понятно становилось, что именно там состоится решающий удар. Где же Ксен? Где его белый скакун? Где он, где он, где он? Искала его и не находила. Теперь расстояние между рядами противников не превышало двухсот шагов. Центр вражеской армии пришелся далеко за пределы нашего левого фланга. Там находился Артаксеркс в своей колеснице, сверкавший словно звезда.

Я увидела, как Кир отправил гонца к Клеарху: между ними возник короткий и оживленный разговор, после чего посланец вернулся.

Сто пятьдесят шагов.

Кир покинул ряды воинов и во всю прыть помчался к Клеарху. Похоже, он отдал приказ, но ничего не произошло. Царевич вернулся обратно. По его движениям я догадалась, что он в ярости.

Сто шагов.

Видела, что происходит в тылу армии Артаксеркса. Ну почему Кир не догадался оказаться там, где оказалась я? Отсюда он мог бы передвигать свои отряды, словно фигуры на шахматной доске. Впрочем, я знала ответ: командующий должен показать, что он первым готов встретить опасность.

Вереница серпоносных колесниц, невидимая, двигалась в облаке пыли вслед за рядами воинов, протянувшись от правого фланга до левого. Их вот-вот пошлют в бой против людей Кира, против Ксена! Как они смогут противостоять столь ужасному оружию? Я закричала изо всех сил:

— Осторожно! Справа!

Но как они могли услышать меня?

Пятьдесят шагов.

Кругом — грохот.

Ряды пехоты разомкнулись, пропуская колесницы, яростно атаковавшие воинов в красных плащах.

Кир неожиданно в сопровождении своего отборного отряда галопом поскакал в противоположном направлении, по косой линии обогнув поле боя. Он мчался во весь опор в самый центр вражеских рядов. Кир искал Артаксеркса! Два брата, один против другого, в битве до последней капли крови!

Клеарх велел трубить, и ряды разомкнулись, оставляя для каждой колесницы проход; когда же последние прошли через строй, лучники стали метать стрелы в спины, возницам и находившимся там воинам. Потеряв управление, колесницы разъехались по бескрайним просторам пустыни.

Двадцать шагов.

Клеарх снова велел трубить.

Тем временем отряд Кира ожесточенно и шумно бился с «бессмертными», телохранителями Великого царя.

В отряде воинов в красных плащах зазвучали флейты, и спартанцы, опустив копья, шагом, молча двинулись против исходящих криком врагов.

Молча.

Тяжелый шаг, под аккомпанемент флейт и барабанов. Никто не мог противостоять воинам в красных плащах. Азиатское войско Артаксеркса стало отступать, а Клеарх двинулся дальше, разрезая врага на две части, после чего обратил в бегство левый край неприятеля и стал преследовать. Пыль скрыла все.

На какой-то миг мне показалось, что вижу охряный плащ Ксена среди всеобщей сумятицы, и я бегом бросилась вниз по склону. Необдуманный поступок. Кое-кто из персидских всадников, просочившихся сквозь ряды азиатский воинов Ариея, заметил меня; пришпорив коней, они поскакали ко мне. Я обернулась и побежала обратно на холм, чтобы укрыться за повозками. Поздно. Меня настигали. Я бросилась на землю и накрыла голову руками.

Протянулись бесконечные мгновения. Я дышала пылью, умирая от страха.

Ничего не происходило, а потом вдруг на меня навалилось чье-то тело и потоки крови пропитали мою одежду. Я в ужасе закричала и попыталась освободиться. Кто-то пронзил копьем одного из моих преследователей.

Теперь этот человек скакал галопом ко мне. Лицо его скрывал шлем. Но я узнала его оружие и коня.

Софос!

Помню все как сейчас. Так пристально смотрела на него, что каждое движение запечатлелось в памяти, миг за мигом: казалось, будто он приближается, паря над землей, в каком-то пространстве, отличном от того, где находилась я и весь остальной мир. Увидела его во всем блеске неистовой силы, когда он атаковал группу персов. Грек ударил копьем, и еще один всадник рухнул наземь. Размахивая мечом, спартанец направил коня вперед во весь опор. По очереди расправился с персами, нанося точные, мощные и смертельные удары. Потом снял шлем, протянул мне руку, помог взобраться на коня и двинулся прочь от поля боя и от повозок, к рощице из пальм и тамариска.

До нашего убежища грохот сражения доносился приглушенно и смутно, только отдельные, особенно громкие крики ужаса или боли. А еще порывы ветра доносили до моих ушей ржание коней и лязганье колесниц.

Софос вытер меч о песок, убрал в ножны, сел на камень и замер неподвижно, глядя прямо перед собой. У него больше не было желания сражаться; казалось, будто бой его не интересует. Но волновал ход сражения. Грек часто вставал и доходил до склона холма, оставаясь там подолгу и наблюдая за битвой.

Крики и шум звучали еще некоторое время, но постепенно, по мере того как солнце садилось за горизонт, становились слабее, пока окончательно не стихли.

Тогда Софос повернулся ко мне и знаком велел следовать за ним. При виде открывшегося мне зрелища я застыла от ужаса. Бескрайнее пространство передо мной было усеяно человеческими и конскими трупами. Множество раненых и хромых животных с трудом волочили ноги там и сям, мучась от боли. На заднем плане виднелось облако пыли, поднятой удалявшейся прочь армией победителей. Люди бродили словно тени среди этого кошмарного месива. Вдруг взгляд Софоса, а следом и мой, остановился в одной точке. Там виднелась человеческая фигура, прямая и неподвижная, неестественно неподвижная. Всегда бесстрастное лицо Софоса скривилось в гримасу, и он торопливо зашагал в ту сторону, держа коня под уздцы. Я двинулась следом по земле, дыша солоноватым, тошнотворным смрадом.

То был Кир. Его нагое тело пронзал острый кол, выходивший из спины. Голова, почти отделенная от туловища, болталась на груди. Меня охватила уверенность, что вскоре я найду здесь, среди гор трупов, покрывавших землю, и тело убитого Ксена. Тогда я принялась кричать, больше не сдерживаясь, выплескивая все свое отчаяние: никогда прежде не видела и представить себе не могла подобных ужасов.

Софос повернулся ко мне и приказал:

— Тише, перестань!

Он произнес эту фразу не для того, чтобы унизить меня. От реки доносился какой-то звук, и он приближался. Кто-то двигался в нашу сторону… с песней!

— Это наши, — кивнул Софос.

— Наши? Как такое возможно?

— Они целый день преследовали левый фланг противника, а теперь возвращаются. Вероятно, твой Ксенофонт с ними. По крайней мере я на это надеюсь.