Включила тусклый свет в зале и стала ждать, не сводя глаз с балконной двери и окон. Возникла мысль позвонить Лэндону, хотя не хотелось будить его по ложной тревоге. Через двадцать минут — и после двух звонков вниз — ко мне постучал охранник Барри. На нем была помятая одежда, словно он в ней спал, а парик съехал вперед, сократив размер лба до минимума. Я объяснила ему, что услышала шум и обнаружила открытую дверь на лестницу.
Барри бросил взгляд вдаль прямо из коридора и снова сфокусировал его на мне. Кажется, ему было страшно вылезать наружу. Наконец он вздохнул, достал из глубокого кармана фонарик и пересек зал.
Перед тем как открыть дверь, охранник включил наружную настенную лампу, нащупав включатель. Оглядел балкон, снял задвижку и вышел.
Он тотчас остановился и проверил фонариком пространство слева. Через несколько секунд я последовала за ним. Дверь на лестницу была в том же положении, что я видела раньше, — зияла темной дырой. Разве там не должна гореть лампочка?
Простые перила из кованого железа отделяли балкон от крыши. Барри преодолел их, перекинув сначала левую ногу, а затем переместив тяжелое туловище. Трудность на пути поубавила храбрости, что неудивительно при животе, круглом, как баскетбольный мяч. Отдышавшись, мой герой осторожно продолжил путь к лестнице. Луч от фонарика запрыгал по кирпичам. Добравшись до распахнутой двери, он посветил внутрь, несмело протянул руку в темноту и включил лампочку. Пусто. Одни голые серые стены.
Барри навострил уши и прислушался, через минуту закрыл дверь и вернулся ко мне, еще раз окинув фонариком крышу. Перебравшись через перила, пожал плечами.
— Должно быть, дверь открыло ветром, — предположил он.
— Ветром?! — воскликнула я. — Барри, за всю неделю не было даже легкого бриза. И почему там не горела лампочка?
— Обещаю это выяснить. Вероятно, ее выключил рабочий или, наоборот, забыл включить. Сюда не мог прокрасться посторонний. Ему пришлось бы пройти мимо привратника.
Я почувствовала себя пастухом, который кричал: «Волки!» Нет никаких улик, что у меня на балконе кто-то был, и Барри не станет напрягать воображение и доверять моим подозрениям. В конце концов это бы плохо отразилось на его душевном спокойствии. Однако была надежда, что он так просто дело не оставит. В его глазах мелькнуло беспокойство, особенно по поводу потухшей лампочки.
Проводив его, я заварила чашку чаю, а когда она не помогла успокоить нервы, плеснула себе бренди и выпила до дна, хотя оно было дешевое и щипало язык. Несколько часов пролежала на диване, не сводя глаз с балкона. Около шести начало светать, и я уснула от усталости.
В восемь раздался громкий сигнал, и я вздрогнула, сердце снова заколотилось. Успокоилась, когда поняла, что это всего лишь будильник в спальне. Облегчение быстро улетучилось: пройдет немало времени, пока я снова почувствую себя в безопасности. Надо будет позвонить детективу Тейту. Я же обещала связаться с ним, если что-нибудь произойдет, но стоит ли беспокоить его из-за ночного кошмара? Возможно, Барри прав, и дверь открыло ветром.
Заставила себя подняться и принять душ, тотчас ощутила головную боль — наказание за распитие дешевого бренди. Уже включила воду, как зазвонил телефон. Прекрасно, это, наверное, Джесси хочет сообщить об очередном убийстве в редакции.
Выдавив слабое «алло», услышала голос Боу.
— Бурная ночь? — спросил он дружелюбным, дразнящим тоном.
Я чуть не выпалила саркастический ответ в духе: «Да, распрощавшись с тобой, я пошла брать интервью у Джастина Бейтермана, и он упросил меня продемонстрировать позу наездницы». Вместо этого пробурчала о том, что заработалась допоздна.
— Ты сегодня идешь в «Базз» ?
— По плану нет, но появилось кое-что, требующее срочного рассмотрения, поэтому я уже выхожу.
— Я сейчас недалеко от твоего дома, — сказал Боу. — Найдешь время выпить чашку кофе?
— Ох, думаю, да, — неуверенно согласилась я, опасаясь, что он собирается меня бросить. Может, Боу принадлежит к тому типу мужчин с хорошими манерами, которые предпочитают сообщать о разрыве лично, а не просто забывают твой номер.
— Это не займет много времени, — уверил он, почувствовав мою нерешительность. — Мне просто хочется увидеть тебя после вчерашней случайной встречи.
Я предложила ему подойти в кафе на первом этаже моего дома через полчаса. Успею принять душ, но не вымыть голову. Собиралась надеть на работу простецкие джинсы и белую футболку пресыщенного жизнью человека. Увидев себя в зеркале, поняла, что выгляжу чертовски плохо, сорвала одежду и надела в приступе бешенства узкую бежевую юбку и черную кофточку, обнажавшую плечо и уголок ложбинки. Леопардовые босоножки кричали не просто: «Трахни меня!», а «Вытряси из меня душу». Я не пыталась сделать из себя посмешище. Я хотела, чтобы у Боу Рейгана разорвалось сердце.
Перед тем как направиться в кафе, я открыла дверь на балкон и вышла навстречу утреннему солнцу, городскому шуму и красной герани, покачивающейся на ветру. Даже не верится, сколько страха навело на меня это место прошлой ночью.
Со сноровкой Барри я, в узкой юбке, перебралась через железные перила, пересекла крышу до надстройки с лестницей вниз. Лампочка горела, по воле охранника или одного из его веселых привратников. За дверью оказалась только швабра: стояла у стены на лестничном пролете. Нигде ни следа вторжения. Вернувшись в квартиру, я опустила задвижку и проверила замки на всех окнах в гостиной и спальне.
Боу, в темно-синем костюме и накрахмаленной рубашке в бело-голубую полоску, но без галстука, ждал меня в кафе, попивая кофе. Если он спал с мисс Луи Витто, то остался сегодня без завтрака. Они могли, конечно, поесть рано утром, хотя его любовница вряд ли вылезает из постели раньше полудня.
Когда Боу выдвинул мне стул, я изобразила беззаботную улыбку, хотя в душе свирепствовал ураган. Он был сексуально привлекателен, как никогда. Кожа обрела сияющую мягкость от одного бритья. Неужели ему нравится находиться в обществе той вульгарной женщины?
— Потрясающе выглядишь, — отметил Боу. — Наверное, нарядилась для важного интервью?
— О, спасибо, — оживленно произнесла я. — Нет, всего несколько встреч.
— Рад, что у тебя нашлось для меня время в столь ранний час, — сказал он и заказал кофе. — Мне как-то не по себе после вчерашнего. Поначалу подумал, что ты специально увязалась за Дикером, зная о нашей с ним договоренности, но потом понял, ты бы не стала. А после Дикер объяснил, что практически похитил тебя.
— Честно говоря, я никак не ожидала встретить тебя там.
— Извини, если поставил тебя в неловкое положение. Я сам был смешон.
— Ничего страшного, — уверила я таким тоном, будто он пошел за намасленным попкорном в кинотеатре и забыл захватить салфетки.
И все же, надо признать, я злилась. Это глупо. Как сказал Лэндон, у меня нет на то причин. Мы с Боу — не муж и жена, к тому же он не знал, что я окажусь в отеле. Устраивать скандал неэтично.
— Так ты не сердишься?
— Послушай, возможно, я выглядела недовольной, но только потому, что меня лишили шанса поговорить с Дикером наедине. Я рассчитывала всего на несколько минут.
— Ты до сих пор считаешь, что он мог убить Мону?
— Я совсем сбилась с толку. Нашли мертвым Райана, моего коллегу, который, вероятно, вышел на след.
— Ужас! — воскликнул Боу. — И теперь ты пытаешься вычислить, что он выяснил?
— Да. И пока ни одной мысли… Что скажешь, кинорежиссер? Нужен свежий взгляд.
Он задумался, приложив палец к полным губам. Я заметила, что на них больше трещинок, чем вчера. С отвращением представила, как он занимался с ней сексом.
— Боюсь, это тебе не поможет, но когда делаешь документальный фильм, самая замысловатая вещь — последовательность кадров. Сцены не снимаются одна за другой, и, монтируя, нужно убедиться, что они идут в правильной очередности и нигде нет нелепостей. При съемке фильмов с большим бюджетом нанимают специального человека, который следит, чтобы на актере была та же красная рубашка, что и в предыдущем кадре, снятом четыре дня назад. Однако, когда бюджет маленький, как у меня, приходится делать все самому. Вместе с монтажером. Я постоянно делаю шаг назад и вхожу в роль случайного зрителя, который видит фильм впервые. — Боу улыбнулся. — Ты, наверное, ожидала услышать от меня другое?
