Чистый, современный подвал.

Стиральная и сушильная машины.

Тихо пощелкивающий нагреватель воды.

Огромный напольный морозильник.

– Его здесь нет, – сказал Джон.

– Какой сюрприз.

Джон прикурил от факела.

– Хорошая девушка, да? – спросил он тихо и даже как-то вкрадчиво. – Знаешь, она напомнила мне Эмбер, подругу Дженнифер. Когда она пришла, на секунду мне даже показалось, что это и есть Эмбер. Кстати, Дейв, спасибо, что согласился сыграть роль моего помощника. Не то чтобы я хотел воспользоваться тяжелым положением, в котором оказалась прекрасная дама, но…

Я перестал его слушать и попытался понять, что насторожило меня в этом подвале. Что-то явно выделялось из общей картины, словно двоечник, который поднимает руку, чтобы ответить на вопрос учителя. Джона увлекла роль детектива, и он потянул за белую тряпку, висевшую на огромной раковине.

– Вот это да. Взгляни на эту хрень.

Там лежало белое одеяние, похожее на фартук: большой кусок ткани с длинными завязками. Точнее, отчасти белое – в центре красовалось розоватое пятно выцветшей крови, словно ребенок пытался нарисовать японский флаг.

На меня снова накатила тяжелая, холодная волна ужаса. Я подошел к морозильнику и поднял крышку.

– Ох ты…

Под крышкой лежал пластиковый пакет с застежкой, а в нем – покрытый изморозью язык, длинный, упругий, лиловый и не похожий на человеческий. И это еще не все: хозяева до верха забили морозильник мясом – куски поменьше заботливо упаковали в прозрачные пакеты, а большие завернули в белую бумагу, на которой проступили розовые пятна.

Бумага для упаковки мяса. Белый фартук.

– По-моему, все очевидно, – сказал Джон. – Помнишь истории про инопланетян, которые расчленяют коров? Друг мой, мы только что раскрыли эту тайну.

Я вздохнул.

– Тупица, это же оленина. Отец Шелли, наверное, охотится, а добычу хранят здесь.

На дне морозильника обнаружилась индейка и пара сосисок. Опуская крышку, я чувствовал себя полным идиотом – хотя, как выяснилось позднее, моя ошибка состояла совсем в другом. Время было позднее, да и недосып сказывался, и я перестал соображать.

Пока Джон шарил по ящикам, я огляделся по сторонам в поисках кассетника и вдруг вспомнил, что мы оставили его наверху. Ну и что? Там же Шелли, верно?

– Дейв, помнишь парня, у которого подвал затопило? Он еще клялся, что видел там большую белую акулу длиной в пятнадцать футов.

Я помнил этот случай, но промолчал, боясь упустить мысль, которая ускользала от меня, словно воздушный шарик в ветреный день. Кроме того, в том подвале плавала не большая белая, а обычная тигровая акула длиной футов в восемь, не больше. А когда вода ушла, исчезла и акула, словно испарилась или утекла через трещинки в бетоне.

Думай.

Никак не сосредоточиться… Здесь определенно что-то не так.

Я попытался зайти с другого конца. Джон купил кассетник на гаражной распродаже. В Ветхом завете есть притча о том, как юный Давид прогнал злого духа, играя на гуслях…[1]

Минуточку.

– Джон, по-твоему, девушка похожа на Эмбер.

– Ага.

– Но ведь Эмбер ростом почти с меня. Блондинка с пышным бюстом, верно?

– Да, чертовски симпатичная. Ну, то есть…

– И тебе кажется, что Шелли – девушка наверху – на нее похожа?

– Ага. – Мой друг повернулся ко мне. Он уже понял, в чем дело.

– Шелли маленькая. Маленькая голубоглазая брюнетка.

Они поселяются в голове…

Джон вздохнул и бросил окурок на пол.

– Черт.

Мы поднялись на одну ступеньку, но тут же замерли: на лестнице сидела Шелли, обхватив Молли за шею. Невинные глаза, настороженный взгляд. Играет свою роль.

Я медленно сделал еще пару шагов.

– Скажите, мисс… мм, извините, я забыл вашу фамилию.

– Зовите меня Шелли.

– Ага, спасибо, но все равно напомните мне, как вас зовут. Терпеть не могу забывать важную информацию.

– Моррис.

Еще один шаг наверх.

– Так я и думал.

Еще одна ступенька. Джон поднялся по лестнице и встал за моей спиной.

– Кому принадлежит дом? – спросил я.

– Что?

– На двери написано «Морриссон». Моррис-сон. Не Моррис. И, кстати, опишите, пожалуйста, свою внешность.

– Я не…

– Как выяснилось, мы с Джоном представляем вас себе совершенно по-разному. Конечно, у Джона слабое зрение, ведь он постоянно мастурбирует, но вряд ли…

Она озмеилась.

Да, именно так. Ее содержимое вытекло на пол, превратившись в темный шевелящийся клубок длинных черных змей, которые поползли вниз по лестнице, перекатываясь друг через друга. Мы пинали тварей ногами, когда они подбирались слишком близко, а Джон еще и хлестал их факелом.

Чешую змей покрывали странные пятна – светлые, словно кожа Шелли, или пестрые, словно цветы на ее юбке. У одной из тварей в боку сидел судорожно дергавшийся человеческий глаз с голубой радужкой.

Молли отпрыгнула и залаяла – поздновато, как мне показалось, – а затем набросилась на одну из змей. Продемонстрировав тем самым свое усердие, она рванулась наверх и исчезла в проеме.

Мы помчались вслед за ней, попутно отбиваясь от скользких тварей, однако тут люк захлопнулся.

Я потянулся к ручке, и в ту же секунду она порозовела, начала менять форму и в конце концов приняла вид обвислого члена. «Член» зашлепал о дверь, словно какой-то мужчина пытался просунуть его из кухни в подвал.

Я повернулся к Джону.

– Дверь не открыть.

Мы бросились вниз по лестнице. Змеи, напуганные светом факела, исчезли под полками и среди картонных коробок.

В подвал потекло дерьмо.

Из дренажного отверстия в полу полилась коричневая жижа, распространявшая невыносимое зловоние. Я огляделся в поисках окна, через которое можно вылезти, но ни одного не заметил. Лужа экскрементов растекалась по комнате, огибая подошвы моих ботинок.

– Есть! – крикнул Джон, стаскивая с полки пластиковый ящик и залезая на него.

Он немного постоял, безмолвно возвышаясь над морем дерьма, а затем обратил внимание на меня.

– Что ты делаешь? Давай, вытаскивай нас отсюда! – завопил он.

Подозрительно теплая масса уже добралась до моих лодыжек. Я поднял глаза к потолку и зашлепал по подвалу, пока наконец не нашел то, что искал: отверстие рециркулярного воздухопровода, связывавшего подвал с первым этажом. На одной из стен висел щит с инструментами; я снял с него длинную отвертку, засунул ее в бороздку между трубой и полом, а затем потянул вверх. Конструкция оторвалась от пола, скрипя, словно дюжина гвоздей, которые одновременно вытаскивают из доски.

Я взялся за край трубы, почувствовав, как металл впился в ладони, и рванул трубу вниз. В потолке показалось квадратное отверстие, перекрытое металлической решеткой. Подпрыгнув, я сбил решетку рукой, затем еще раз подпрыгнул и ухватился за пол первого этажа, ощутив под пальцами ковролин. Бешено извиваясь и дергаясь, я подтянулся и вылез в гостиную.

Через пару минут в дыре показался огонек, затем факел, и наконец рука Джона. Вскоре мы уже стояли посреди комнаты, тяжело дыша и оглядываясь.

Ничего.

Внезапно со всех сторон на нас хлынул низкий, пульсирующий звук – смех, сухой и неприятный, похожий на кашель. Казалось, кашляет сам дом, извергая воздух из легких, сделанных из дерева и штукатурки.

– Козел, – сказал Джон.

– Я завтра же сменю номер мобильника, и новый ты не получишь. А пока что давай разберемся с этим делом.

Мы оба понимали, что должны выманить поганую тварь. Джон протянул мне зажигалку.

– Зажги свечи, а я душ приму.

Мы с Молли пошли в комнату, где лежал кассетник и остальное снаряжение. Я расставил свечи по всему дому – ровно столько, чтобы создать жутковатую обстановку.

Джон залез под душ и начал причитать, заглушая шум воды:

– Ой, мамочки! Здесь так темно! А я в душе, один-одинешенек, голый и беззащитный!

Я нашел еще одну ванную комнату и смыл с ног коричневую жижу. Затем немного побродил по дому, обнаружил спальню и со вздохом улегся на кровать. Было почти четыре утра.