Он считал вместе зимы и лета, всходами считая зеленый хлеб или немного раньше до жатвы.

1. Когда мессенцы поселились на Гире и потеряли доступ ко всем другим частям Мессении, кроме той приморской, которую сохранили для них пилосцы и мофонейцы, они стали делать набеги и грабить как Лаконию, так и бывшую свою страну, считая ее уже для себя страной вражеской. Многие лица собирали такие отряды для нападения, как кому удастся, Аристомен же довел свой отборный отряд до трехсот человек. Они грабили и опустошали лаконскую землю кто как мог: забирая хлеб, скот и вино, они пользовались им для собственного потребления, а движимое имущество и людей они продавали за деньги. Так что лакедемоняне постановили оставить, пока идет война, Мессению и прилегающую часть Лаконии без обработки: ведь все равно они возделывали их скорее для Гиры, чем для самих себя. 2. Но вследствие этого в Спарте возник недостаток в хлебе, а вместе с недостатком поднялось возмущение: те, которые имели там свои поместья, не желали мириться с тем, что их земли остаются пустовать; однако эти распри успокоил Тиртей. 3. Аристомен же со своим отборным отрядом поздним вечером двинулся походом и благодаря быстроте передвижения он успел появиться в Амиклах перед восходом солнца; он взял этот городок Амиклы, разграбил его и успел уйти прежде, чем из Спарты пришли на помощь. Он делал набеги и позднее на эту страну, пока не наткнулся на отряды лакедемонян, вдвое сильнее, чем его, и под предводительством обоих царей. Отбиваясь, он получил много ран и, кроме того, вследствие удара камнем в голову у него потемнело в глазах; он упал и тогда лакедемоняне (всей гурьбой) бросились на него и взяли его в плен живым; вместе с ним они взяли из его отряда около пятидесяти человек. Всех их лакедемоняне решили бросить в Кеаду (пропасть): они бросают туда тех, кого они хотят наказать за величайшие преступления. 4. Мессенцы, сброшенные туда, тотчас же погибли; Аристомена же, как и при других обстоятельствах, так и тогда охранял какой-то бог. Прославляющие его деяния говорят, что когда Аристомен был сброшен в Кеаду, то орел подлетел под него и поддерживал его своими крыльями до тех пор, пока не спустил его вниз, так что он не получил никакого ушиба и никакой раны. Но божество решило и оттуда указать ему выход. Когда он оказался на дне пропасти, он лег на землю и, завернувшись в плащ, спокойно стал ожидать конца, считая, что все равно ему суждено умереть. На третий день после этого он услыхал шорох и, раскрывшись, — он уже мог видеть в темноте — увидал лисицу, обгрызавшую трупы. Сообразив, что животное откуда-нибудь должно было войти, он стал ждать, чтобы лисица подошла к нему ближе, а когда она подошла, он ее схватил за хвост; когда же она бросилась на него, он набросил плащ на другую руку и предоставил ей кусать ее. Большую часть дороги он бежал вместе с ней, а в наиболее трудных местах (там, где путь был чересчур непроходим) он даже полз за ней. Наконец он увидал отверстие, достаточное, чтобы пролезть лисице, и через него был виден свет. И вот, когда Аристомен ее отпустил, лисица, думаю я, бросилась в свою нору, но так как это отверстие не давало возможности выйти и ему, он руками расширил его и невредимо вернулся домой на Гиру. Если странным противоречием его обычному счастью казалось уже то, что он попал в плен — его предусмотрительность и смелость были так велики, что никак нельзя было подумать, чтобы Аристомен мог стать пленником, — но еще более странным, скажу, чудесным образом произошло его спасение из Кеады, и для всех совершенно ясно, что это было не без воли и помощи бога.

1. Быстро через перебежчиков было дано знать лакедемонянам, что Аристомен вернулся невредимым. Это сообщение казалось настолько невероятным, как если бы кто сообщал, что он воскрес из мертвых, но Аристомен лично постарался убедить их в этом. Коринфяне послали лакедемонянам военный отряд, чтобы помочь им взять Гиру. Узнав через своих разведчиков, что во время пути они идут в большем беспорядке, чем обычно, и своих стоянок не охраняют, Аристомен нападает на них ночью. Многих из них он убивает еще спящими, в том числе их предводителей, Гиперменида, Ахладея, Лисистрата и Сидекта. Разграбив и палатку вождей, он дал возможность лакедемонянам ясно понять, что сделал это только Аристомен и никто другой из мессенцев. 2. Он принес жертву и Зевсу Итомскому которую называют — Гекатомфонии (Сто жертв). Это жертвоприношение установлено с древних времен и считается за правило, что ее приносят те из мессенцев, которые убили сто неприятелей. В первый раз эту жертву Аристомен принес после того, как произошло сражение при Могиле кабана, принести ее вторично дало ему возможность ночное избиение коринфян; говорят, что третий раз он принес эту жертву при последующих набегах. 3. Наступали праздники Гиакинфий, поэтому лакедемоняне заключили с Гирой сорокадневное перемирие, удалились сами домой и там справляли праздник. Но критские стрелки, которых лакедемоняне вызвали из Ликта и других городов в качестве наемников, бродили вдоль и поперек по всей Мессении; семь человек из этих стрелков устроили засаду на Аристомена, так как он, полагаясь на перемирие, выйдя из Гиры, ушел далеко и двигался с меньшими предосторожностями. Схватив его, они связали его теми ремнями, которые у них были на колчанах. Наступал вечер. Поэтому двое из критян ушли в Лакедемон сообщить радостную весть о том, что Аристомен захвачен в плен, а остальные удалились в один мессенский дом. 4. Там жила девушка с матерью; она была сиротой, так как отец ее был убит. В предыдущую ночь эта девушка видала следующий сон: к ним в их деревенский дом волки привели льва связанным и без когтей; она развязала оковы у льва, нашла ему когти, и ей снилось, что таким образом волки были растерзаны львом. И вот тогда, когда критяне ввели Аристомена, девушка сообразила, что исполняется сон, приснившийся ей этой ночью, и спросила мать, кто это такой; узнав, она укрепилась в своем намерении и, взглянув на него, она поняла, что он поручает ей сделать. Она щедро подливала вино критянам, так что они стали пьянеть, и у наиболее крепко заснувшего она похищает кинжал. Этим кинжалом девушка разрезала оковы Аристомена и он, схватив меч, убил (критян). Эту девушку взял себе в жены Горг, сын Аристомена: этим Аристомен отплатил девушке за свое спасение, хотя Горгу не было еще и 18-ти лет, когда он женился.

1. На одиннадцатом году осады было суждено, чтобы Гира была взята и мессенцы изгнаны из своих домов и таким образом бог исполнил то предсказание, которое он изрек некогда Аристомену и Феоклу. Когда они после поражения у (Большого) Рва пришли в Дельфы и вопросили бога о возможности для них спасения, Пифия дала им такой ответ:

Истоки этой реки Неды находятся на горе Ликее; эта река, пройдя через Аркадию и вновь повернув в Мессению, является границей между приморскими областями мессенской и элидской земель. С этого времени мессенцы были в постоянном страхе, как бы козлы не напились воды из реки Неды. Но на самом деле божество дало следующее предзнаменование. Есть у эллинов дерево дикой смоковницы, которое они называют «олинфом» (зимним), мессеняне же — «трагосом» (козлом). Росшая тогда у Неды дикая смоковница росла не прямо, но сгибалась над водою и краями своих листьев уже касалась воды. Увидав это, прорицатель Феокл понял, что под словом "трагос, пьющий из реки Неды", Пифия подразумевала эту дикую смоковницу и что для мессенцев наступил уже роковой конец; от других он держал это в тайне, но Аристомена он подвел к этой смоковнице и указал ему, что время пощады для них уже истекло, Аристомен согласился с этим; он понял, что пришел их последний час; тем не менее он предусмотрительно предпринял меры, какие позволяли ему данные обстоятельства.2. У мессенцев был некий талисман; если бы он погиб, то Мессения навеки бы исчезла в бездне небытия, но если он будет сохранен, то предсказания Лика, сына Пандиона, говорили мессенцам, что с течением времени они вновь получат эту страну. Зная эти предсказания, Аристомен с наступлением ночи взял этот талисман и унес. Уйдя в самую уединенную часть бывшей Итомы, он зарыл его на горе Итоме и молил Зевса Итомского и богов, которые до сих пор спасали мессенцев, быть хранителями той тайны, которую он тут скрыл, и не допустить, чтобы единственная надежда мессенцев на возвращение в свою страну оказалась в руках лакедемонян. 3. После этого мессенцев стали постигать несчастия, как некогда троянцев, от прелюбодеяния. Мессенцы владели как горой Гирой, так и местностью от горы до реки Неды и у некоторых из них были дома вне городских стен. Из Лаконии к ним не приходило перебежчиков, за исключением раба, принадлежавшего Эмпераму; этот раб был пастухом, и он пригнал коров своего господина, а Эмперам был из числа знатнейших лиц в Спарте. Этот пастух гонял стадо недалеко от Неды, Он увидал здесь жену одного из мессенцев, живших вне стен, когда она пришла за водою. Влюбившись, он решился с ней заговорить, и сделав ей подарки, он с нею сошелся. С этого времени он стал подстерегать, когда муж этой женщины уходил нести стражу; эту охрану крепости мессенцы несли поочередно, так как они больше всего боялись, как бы этим путем враги не вошли в город. И всякий раз, когда он уходил, пастух приходил к женщине. Так вот как-то ночью мужу этой женщины вместе с другими пришлось идти на стражу; случилось, что в эту ночь бог послал сильный дождь. И мессенцы покинули свои сторожевые посты: дождь лил как из ведра и совершенно их заливал, а ввиду спешности постройки не были выстроены ни прикрытия, ни башни, да и вообще они не думали, чтобы в такую темную, безлунную и ненастную ночь лакедемоняне могли двинуться на них. Что же касается Аристомена, то за несколько дней перед этим он был ранен, так как отбивал одного купца из Кефаллении, своего приятеля, везшего в Гиру все то, в чем они нуждались, от лакедемонян и аптерских стрелков (с Крита), которыми командовал спартанец Эвриал; этого кефалленца и все то, что он вез, он спас, но сам был ранен и не мог пойти и проверить сторожевые посты, как он это делал обыкновенно. Это было главной причиной, почему акрополь был покинут стражей. Каждый из этих сторожей ушел со своего поста домой, равно и муж той, которая имела любовником пастуха. В это время пастух был у нее в доме; заметив возвращающегося мужа, она тотчас же со всею поспешностью спрятала любовника. Вошедшего мужа она встретила с такой приветливостью, как никогда прежде, и спросила, по какой причине он пришел. Он, не зная, что у нее есть любовник и что пастух находится в доме, рассказал ей всю правду, что и он, и все другие, по его словам, покинули свои посты из-за сильного ливня. Его слова слыхал и пастух, и когда он точно узнал обо всем, он вновь перебежал от мессенцев к лакедемонянам.