6. Мегалополь был заселен в том же году, только несколькими месяцами позднее того поражения, которое лакедемоняне понесли при Левктрах, во время архонтства в Афинах Фрасиклида, на втором году 102-й олимпиады, когда Дамон из Фурий победил в беге. 7. Записавшись в число союзников фиванцев, жители Мегалополя уже не боялись лакедемонян. Когда же фиванцы вмешались в так называемую Священную войну и на них напали фокейцы, занимавшие соседнюю с Беотией область и располагавшие большими денежными средствами, так как они захватили в свои руки святилище в Дельфах, то лакедемоняне, (конечно), из-за самолюбия решили, не смогут ли они изгнать всех аркадян, а особенно жителей Мегалополя. Но так как последние защищались с воодушевлением и жители окрестных городов им помогали безоговорочно, то ни та, ни другая сторона не совершила ничего достойного упоминания. Но эта вражда аркадян к лакедемонянам не в малой степени дала возможность укрепиться власти Филиппа, сына Аминты, и македонян: аркадяне не участвовали вместе со всеми эллинами в битве при Херонее, как опять-таки и в сражении в Фессалии. 8. Немного времени спустя тираном в Мегалополе стал Аристодем, родом из Фегалии, сын Артила; он был усыновлен Тритеем, одним из могущественнейших лиц в Мегалополе. Но хотя он и был тираном, все же Аристодем заслужил прозвание Доброго. Во время его тирании на Мегалополь и его область напали со всем войском лакедемоняне; во главе их стоял старший сын царя Клеомена, Акротат. Я уже приводил родословную как его, так и всего рода спартанских царей. Произошла ожесточенная битва, и с той и с другой стороны было много убитых; но в конце концов в этом сражении победили мегалополитяне. В числе убитых спартиатов был и Акротат, поэтому он и не мог быть преемником отцовской власти. 9. После и смерти Аристодема, два поколения спустя, тираном стал Лидиад; был от знатного рода, по природе очень честолюбивый и, как он показал это впоследствии, полный патриотизма. Власть он получил, будучи еще очень юным; когда же он достиг более зрелого возраста, то он добровольно отказался от тирании, хотя власть его к этому времени вполне укрепилась. Мегалополитяне тогда уже входили в Ахейский союз. Поэтому Лидиад как у жителей Мегалополя, так и среди всех ахейцев стал настолько чтимым, что слава его равнялась со славой Арата. В это время лакедемоняне всем народом во главе с царем Агисом, сыном Эвдамида, из другого царского дома, пошли походом на Мегалополь; их было больше и они были снаряжены лучше, чем это было при Акротате. Вышедших на бой мегалополитян они победили и, подвинув к стене мощную стенобитную машину, стали разбивать ею башню этой стены и надеялись, что на следующий день благодаря этой машине она рухнет. Но ветер Борей, и прежде и теперь, захотел оказать помощь эллинам: он спас не только всех эллинов, бросив многочисленный флот индийцев на Сепиадские скалы, но и теперь он спас мегалополитян, не дав завоевать их город. Сильным и непрерывным ураганом он перевернул машину Агиса и разбил ее на мелкие куски. Этот Агис, которому Борей помешал взять Мегалополь, тот самый, у которого Арат и сикионцы отняли Пеллену и который впоследствии нашел свою кончину при Мантинее. 10. Немного времени спустя Клеомен, сын Леонида, во время перемирия захватил Мегалополь. Из жителей Мегалополя одна часть тотчас же бросилась на защиту своей родины, но в ту же ночь была убита, в том числе и Лидиад: он, доблестно сражаясь, нашел в битве всем нам неизбежную кончину. Остальных, около двух третей в возрасте, способном к военной службе, вместе с женами и детьми Филопемен, сын Кравгида, вывел из города и бежал с ними в Мессению. Всех захваченных в городе Клеомен предавал смерти, а город срыл до основания и сжег. Как жители Мегалополя вернули себе свою страну и какие по возвращении они совершили подвиги, об этом я расскажу, когда буду говорить о Филопемене. Скажу только, что (весь) лакедемонский народ не несет вины за бедствия мегалополитян, так как Клеомен изменил у них правление царями на правление тираническое.

11. Итак, как я уже сказал выше, границами области Meгалополя и герейцев являются источники реки Буфага. Говорят, что название этой реки дано по имени героя Буфага и что он был сыном Иапета и Форнак. Имя этой Форнак встречается и в Лаконике. Говорят, что Артемида поразила своей стрелой Буфага на горе Фолое, дерзнувшего посягнуть на богиню.

1. Если идти от истоков реки, то первым попадается навстречу местечко Марафа, а за ним Гортина; при мне это была деревня, а в более ранние времена — город. Здесь есть храм Асклепия из пентеликонского мрамора; сам бог представлен еще безбородым. Есть тут и статуя Гигиеи (Здоровья). Эти статуи — творение Скопаса. Местные жители еще рассказывают, будто Александр, сын Филиппа, посвятил Асклепию панцирь и копье. И в мое время тут были еще панцирь и наконечник копья.

2. Через Гортину протекает река, которую те, кто живет у ее истоков, называют Лусием (Купальной), потому что в ней купали новорожденного Зевса; те же, которые живут дальше от ее истоков, называют эту реку Гортинием, по имени селения, (мимо которого она протекает) Ее вода холоднее воды всех других рек. Ведь Истр, Рейн, Гипанис, Борисфен и все другие реки, которые замерзают зимой, их, по моему суждению, правильно было бы называть зимними, так как они текут по земле, большую часть времени покрытой снегом, там, где и самый воздух вокруг них морозный. Те же реки, которые протекают по землям, имеющим умеренный климат, и вода которых, когда люди ее пьют летом и в ней купаются, освежает их, а зимой не является неприятной, такие реки я лично считаю дающими холодную воду. Такого рода холодную воду имеет и Кидн, протекающий через Тарс, и Мелан у города Сиды в Памфилии. А холодную воду Алента у Колофона прославляют даже элегические поэты. Но вода Гортиния холоднее, особенно летом. Истоки этой реки в Фейсое, которая граничит с областью мефидрийцев. То же место, где его воды сливаются с Алфеем, называется Ретеями.

3. С Фейсойской областью граничит поселок Тевфида; в древности эта Тевфида была хоть и маленьким, но городом, и для войны с Троей ее жители избрали собственного вождя; имя ему было Тевфид, другие же называют его Орнитом. Когда для эллинов, стоявших в Авлиде, не было попутного ветра и сильная буря долгое время держала их здесь запертыми в гавани, то Тевфид поссорился с Агамемноном и собирался увести назад своих аркадян. Тогда, говорят, Афина в образе Мелана, сына Опса, стала отговаривать Тевфида от возвращения домой; он же, пылая яростью, ударил богиню копьем в бедро и все-таки увел свое войско назад домой из-под Авлиды. Когда он вернулся домой, то ему показалось, что явилась перед ним богиня с раной в бедре. И с этого времени Тевфида поразила истощающая болезнь, а жителям Тевфиды, одним из всех аркадян, земля не приносила плодов. Впоследствии они получили вещание из Додоны, чем они могут умилостивить богиню, и, кроме всех других приношений, им было приказано воздвигнуть статую Афины, имеющей рану в бедре. Эту статую я видел сам; у нее бедро перевязано пурпурной повязкой. Кроме того, в Тевфиде есть еще храм Афродиты и Артемиды. Вот что там есть.

4. По дороге из Гортины в Мегалополь есть могильный памятник убитым в битве с Клеоменом. Эту могилу жители Мегалополя называют Паребасионом (Преступным нарушением), потому что Клеомен напал на них в нарушение мирного договора. К Паребасиону прилегает равнина приблизительно в шестьдесят стадиев; направо от дороги есть развалины города Бренфа; отсюда вытекает река Бренфеат, которая, пройдя стадий пять, впадает в Алфей.

1. Если перейти реку Алфей, то начинается Трапезунтская область; там есть развалины города Трапезунта. Если вновь спускаться вниз по левому берегу Алфея от Трапезунта, то недалеко от реки есть место, называемое Бафос, где каждый третий год совершаются мистерии (торжественные празднества) в честь Великих богинь. Есть тут и источник, называемый Олимпиада; вода в нем бывает всегда через год, а рядом с ним из земли выбивается огонь. 2. Аркадяне рассказывают, что так называемая битва гигантов и богов произошла здесь, а не во Фракии у Паллены, и здесь они приносят жертвы Молниям, Бурям и Громам. В «Илиаде» Гомер ни разу не упоминает о гигантах, в «Одиссее» же он написал, будто на корабли Одиссея напали лестригоны, подобные гигантам, а не простым смертным; кроме того, в уста царя феаков он вложил слова, что феаки близки богам, как киклопы и племя гигантов. Этими словами он хочет показать, что гиганты были смертными, а не божественного происхождения. А еще яснее он это говорит в следующих стихах: