Она открыла глаза – зеленовато-серые, бессмысленные спросонья, и уставилась в потолок, по которому шустро бегали солнечные зайчики. Светлые брови, светлые пушистые ресницы, делавшие взгляд простым и бесхитростным, как у теленка.

Овальное ровное личико, прозрачные розовые губы, маленький подбородок – признак слабохарактерности его обладательницы.

Ветер знал всех живущих и живших на этой планете, он видел все со дня сотворения мира. Он был так же стар, как Земля, как сияние Солнца, как тусклый блеск Луны по ночам. Он был ровесником морю и рассыпанному повсюду песку. Точно с таким же нахальством он щекотал лица фараонов в Древнем Египте, завитые бороды ассирийских царей и пудреные щеки королей времен Ренессанса. Простолюдинов и прочих же было – без числа.

Эта девушка оказалась одной из бесконечного числа многих, и она, как и все прочие, звонко чихнула, когда ветер весело защекотал ей ноздри.

– Апчхи! – сказала она. – Сквозняк какой-то…

– Будь здорова, – немедленно отозвалась Людмила с соседней кровати. – Который час?

– Спасибо, – пробормотала Маруся и, приподнявшись на локте, посмотрела на часы. Потом упала назад и снова закрыла глаза. – Пора вставать.

– Так что же ты лежишь?

– Сейчас-сейчас… – Все так же, не открывая глаз, Маруся прикоснулась рукой к волосам и произнесла более твердым голосом: – Колтун какой-то на голове! Что с волосами делать, не представляю…

– Ничего, вернешься в Москву, все пройдет. Это от воды.

– Вчера один тип ко мне пристал, такой странный… Странный и страшный. У тебя бывало так – вроде ничего особенного, а тебе страшно, аж мороз по коже?

– Бывало, – легко согласилась Людмила и села на кровати. – Дел сегодня… С детьми одной тетки буду сидеть ночью, они с мужем на экскурсию уезжают, а детей брать с собой неохота…

У всех аниматоров в отеле была возможность подзаработать дополнительно – в свободное от основной работы время они могли предложить гостям свои услуги в качестве беби-ситтера, то есть няньки. Кроме этого, продавали CD-диски с музыкой (от продажи каждого шел в карман определенный процент), распространяли билеты лотереи «Бинго» – и тоже не бесплатно. Владельцы сувенирных лавок платили свой процент, если аниматоры приводили к ним покупателей…

После полудня Маруся оказалась по какой-то надобности в холле, где располагалась стойка администратора – «ресепшен». Здесь также встречали и провожали гостей – небольшая толпа ждала автобуса в аэропорт.

И вдруг Маруся увидела того самого незнакомца, едва не сломавшего ей палец. Тот в широких льняных шортах и оранжевой «гавайке» цедил через трубочку прозрачный коктейль из бокала, развалившись на плетеном диванчике.

Перед ним стояла сумка-тележка, а через плечо был перекинут планшет. «Уезжает!» – обрадовалась Маруся. Она спряталась за колонну и некоторое время пристально разглядывала этого человека, так бесцеремонно обошедшегося с ней накануне.

Объявили посадку – толпа плавно потекла к выходу. Незнакомец тоже встал и своей странной, тяжелой походкой направился к стеклянным раздвижным дверям, за которыми стоял автобус.

И только когда он сел в него, Маруся почувствовала облегчение. Она больше никогда и ни при каких обстоятельствах не хотела видеть этого человека.

Далее жизнь потекла в прежнем русле. Солнце светило, море набегало волнами на берег, одни отдыхающие сменяли других.

Основное правило работы оставалось прежним – чтобы гости не скучали, не сидели в своих номерах.

Однажды вечером, во время дискотеки, вдруг погас свет – вероятно, случился перепад электричества. Музыка затихла, возмущенно зашумели гости. Зажглось тусклое аварийное освещение.

– Внимание, шоу барабанов! – тут же закричала Алиса, схватила табуретку и принялась отстукивать на ней ритм. Другие аниматоры тоже принялись колотить по табуреткам – довольно слаженно и весело.

Некоторое время гости, хлопая в ладоши и смеясь, слушали это импровизированное «шоу», потом их интерес начал потихоньку ослабевать. Смех потихоньку затихал.

Тогда вперед выскочили Людмила с Марусей и принялись крутиться в танце живота. Публика моментально воспрянула духом, раздались одобрительные возгласы.

Танца хватило минут на десять, и публика снова начала скучать.

Тогда ребята грянули «Марсельезу» – в этот вечер на танцполе было особенно много французов. Бурные овации, зрители в один голос принялись подпевать. Далее наступила очередь «Подмосковных вечеров», которые тоже были хорошо приняты, но на третьей песне интерес публики снова принялся слабеть.

Но тут, к счастью, вспыхнул свет и вновь зазвучала музыка.

– Полчаса… – задыхаясь, прошептала Людмила, глядя на часы. – Ты представляешь, Марусенька, мы целых полчаса продержались!

Подруги вернулись в номер во второй половине ночи, измученные, но гордые тем, что их команда не дала зрителям разойтись.

– Фу, опять этот ужасный запах… – разозлилась Людмила. – Нет, я все-таки зажгу ароматические палочки!

…На следующий день, после утренней программы, когда Маруся с Людмилой снова вернулись к себе в номер, чтобы принять душ и переодеться, там было все перевернуто.

– Что это? – испуганно сказала Маруся. – Нас ограбили, что ли?..

Людмила, не говоря ни слова, принялась проверять это предположение, но скоро выяснилось, что ни одна вещь не пропала. Тем не менее все было разбросано в диком беспорядке, содержимое ящиков вытряхнуто на пол, тумбочки распахнуты, постели перевернуты…

– Маруська, это они нам «шмон» устроили! – закричала с яростью Людмила.

Они побежали к Али – жаловаться. Тот сидел у себя в кабинете, перебирал на столе бумаги.

– Али, что за дела, у нас в номере все перевернуто…

– Вы курите гашиш, – холодно произнес тот, не отрывая глаз от бумаг. – Вы уволены.

– Что мы курим? – вытаращила глаза Маруся, которая и обычных-то сигарет в рот не брала.

– Гашиш!

– Кто сказал?! – быстро, сквозь зубы, спросила Людмила.

– Все. Уборщик, охрана… Я в ярости. Вы уволены, вон!

С начальством спорить было бесполезно. Подруги, потерянные, вышли из кабинета, за их спинами захлопнулась дверь.

– Какой еще гашиш, елки-палки?! – Людмилу трясло от ярости. – Интересно, кто такую чушь про нас придумал?..

Маруся пожала плечами. Она чувствовала себя потерянной и точно оплеванной. Банально, но нет ничего хуже несправедливых обвинений…

– Слушай, это та толстая тетка, уборщица, – Рамиса, Раниса, или как ее там… – Людмила схватила Марусю за руку. – Точно! Я на нее позавчера пожаловалась, что она номер плохо убрала, а она в отместку решила на нас накапать!

– Но мы не курили гашиш! – Маруся всхлипнула.

– Да не реви ты… Нет, но какая же она дрянь!

Через некоторое время подруги догадались, какой «гашиш» им вменяли в вину – это были те самые ароматические палочки, которые они жгли прошлой ночью.

Но объяснять что-либо оказалось бесполезным – подруг уволили, и все.

К вечеру они уже были в аэропорту. Получилось так, что Людмила улетала первой, а Маруся – несколько позже, другим рейсом.

– Ничего, не переживай, – Людмила поцеловала ее на прощание. – Встретимся в Москве.

– Как все глупо получилось…

– Да ну, перестань! У меня эта работенка уже поперек горла стояла, – покачала та головой. – На самом деле, не мое это дело – дурочкой перед людьми плясать… Унизительно как-то! Слава богу, что деньги при нас остались, и неплохие, в общем-то, денежки… Честно заработанные!

Скоро Людмила улетела, а Маруся осталась одна. До ее рейса оставалось часа три.

Она принялась читать книжку – детектив, забытый в кресле кем-то из русскоязычных туристов, потом заглянула в «дьюти-фри» и купила себе хороший шампунь в качестве утешения.

– Смотри, вон тот парень в кино играет, – неподалеку от Маруси переговаривались пожилые, полные, загорелые до черноты женщины в панамках, похожие на две оплавившиеся на солнце шоколадки.

– Кто?

– Вон тот, в красной рубашке, крашеный – видишь? Месяц назад видела его в одном сериале…